Одинокие боги

Ламур Луис

После того как мы найдем лошадей, я обязательно вернусь в каньон, где бьют горячие источники. Назад, к моему одинокому с мозаичным полом дому, неподалеку от подножия гор. Я должен отвезти туда книги, поставить на полку, заменить те, которые уже прочитаны им...

Когда я проснулся, горел костер, сложенный из сучьев дерева, не дающего дыма. Был сварен и кофе. Возле костра сидел Монте, а Майрон повел лошадей на водопой. Я переобулся и подошел к потрескивающим веткам.

— Все спокойно, — ответил на мой немой вопрос Финней, причесываясь и пропуская между пальцами пряди волос.

— Это произойдет, очевидно, сегодня, — предположил я.

Овен Хардин стоял тут же, опираясь на ружье.

— И я так думаю, — согласился он.

Присев на корточки возле огня, я обхватил руками чашку с кофе — очень было холодно. Ночи в пустыне и ее окрестностях всегда такие. Я тревожно оглядел верхушки холмов и заросли кустарников, подступавших к ним.

— Мне это не нравится, — заметил Финней. — А что, если дорога свернет в каньон?

Я задумался, поняв ход его мыслей.

— Мы сделаемся уязвимыми для любого, кто заберется с ружьем на холмы. Они просто заманивают нас.

— Но ведь мы можем и переждать, — заметил Монте. — А можем и заставить их подойти к нам.

Кофе показался очень вкусным. Я отрезал кусочек вяленого мяса, медленно прожевал его. Утро выдалось прозрачным и ясным. Солнце еще не поднялось, но стелющийся под деревьями туман уже медленно оседал. На багряннике возле ручья набухали почки.

Допив кофе, я выплеснул остатки его на землю и поднялся.

— Надо с пользой распорядиться оставшимся временем! Я, например, собираюсь побриться. А вы?

— Побриться? — удивленно переспросил меня подошедший Броди.

— Знаете, мне понравилась идея Монте. Давайте дадим возможность нашим недругам заинтересоваться тем, что здесь происходит у нас. Вы, ребята, делайте что хотите, только не уходите далеко. Бандиты наверняка поджидают нас, следят, так пусть же теперь волнуются по поводу нашего необъяснимого, с их точки зрения, поведения.

По обеим сторонам ручья тянулись густые заросли ивы. Подойдя к ним, я внимательно осмотрелся, потом прислонил к дереву ружье и закрепил между ветками небольшое зеркальце.

Вода в ручье была прохладной, но мне приходилось бриться и в более неприспособленных условиях. Пока продолжалось бритье, я прислушивался к происходящему вокруг, но не уловил ничего, за исключением обычных, естественных звуков: как и всегда, журчал ручей, пели птицы, шумели листвой деревья.

Присев возле ручья, я сполоснул бритву и в который раз задумался над тем, что ожидает всех нас впереди, так хотелось вернуть наших лошадей! Я слишком много трудился, впрочем, как и все остальные, пока ловил и объезжал их. Если лошади почуют, что могут вырваться, то они непременно вернутся обратно в свою дикую страну, куда убежал и мой замечательный черный жеребец.

Найдя поваленное дерево, с которого был неплохой обзор окрестностей, я сел на него, положил рядом ружье и внимательно осмотрелся. Вдруг взгляд мой упал на едва заметную тропинку, тянущуюся вдоль хребта каньона. Я отвернулся, потер глаза и снова взглянул туда. Да! Это действительно была тропа, а скорее всего, старая дорога индейцев. Известна ли она грабителям?

Я еще раз внимательно оглядел хребет, зная, что под разным углом зрения обзор всегда меняется. Вернувшись в лагерь, опять посмотрел туда: тропа исчезла, ее не было видно.

Финней все еще не спеша пил кофе. Подойдя, я налил себе тоже и присел на поваленный ствол рядом с ним.

— Может быть, — говорил я вслух самому себе. — Может быть...

Финней в недоумении смотрел на меня, но молчал. Когда подошли остальные, я объяснил всем про свое неожиданное открытие.

— При другом свете или под другим углом зрения я ни за что бы не заметил ее. Полагаю, что это старая индейская тропа, и бандиты ничего не знают о ней.

— Куда она ведет? Может быть, она не была видна с того места, где они прячутся?

— Послушайте, индейцы издавна предпочитают бродить по вершинам, но и им нужна вода. Думаю, и эта тропа выведет к воде. У нас появился шанс!

— Меня лично это устраивает, — обрадовался Монте. — Как-то не хочется скакать по дну каньона и угодить прямехонько в лапы тех, кто нас поджидает.

Монте и Овен Хардин спустились со мной к ручью, и я показал место, откуда увидел тропу. Чтобы отыскать ее снова, на сей раз потребовалось времени немного больше.

Хардин не сводил с нее глаз.

— У меня появилась идея. Попробую-ка теперь же разведать, где она берет начало, и тогда нам удобнее будет подойти к ней.

Пока он отсутствовал, мы до самого полудня продолжали в неумеренных дозах пить кофе, дремали, бездельничали. Каждый знал, что завтра этого уже не будет: завтра — то, ради чего мы все оказались здесь. И любой из нас может превратиться в мишень, — ведь пуля не выбирает. Но мы оставались твердыми в своих намерениях, смелые мужественные люди, прошедшие неплохую школу и готовые к любым испытаниям.

Овен вернулся, когда на землю уже опускались сумерки.

— Нашел все-таки! — довольно улыбаясь, сообщил он и спрыгнул с лошади. — Индейцы знали, что делали. Тропа начинается в небольшом ответвлении каньона, в густых зарослях кустарника. Похоже, что очень давно по ней никто не ходит. Если бы я не представлял, — признался Овен, — где примерно искать, то не нашел бы ни за что.

Он присел на корточки возле угасающего костра, налил себе кофе. Рубашка Хардина повлажнела от пота, на ней повсюду виднелись вырванные клочья материи — свидетельство того, что Овен кое-где с трудом продирался сквозь густые заросли кустарника.