Одинокие боги
Шрифт:
Финней присел рядом.
— Слыхал сегодня ночью ваш разговор с Хардином. Полагаешь, сынок, это тот же огромный человек, который приходил и к твоему дому?
— Маловероятно, чтобы существовало два таких человека, да еще так близко друг от друга.
Наступило долгое молчание, потом Финней спросил:
— Собираешься вернуться обратно в пустыню?
— Ох-хо-хо! — невольно вырвалось у меня. — Люблю эту страну, Джек, а в Лос-Анджелесе меня теперь уже ничего не держит.
— Ничего? — Он с откровенным любопытством глянул
И я снова подумал о Мегги.
— Нет, Джек, ничего. Поэтому и собираюсь вернуться в пустыню. Не хочу никого убивать, и нет ничего, что бы держало меня там, в городе. Абсолютно ничего!
Глава 44
С тех пор, как донна Елена помнила себя, она вставала с рассветом, полагая, что это под влиянием отца. Хотя он и был гидальго, имел обширные владения в Испании и Марокко, у него выработалась привычка ранним утром совершать верховые прогулки. Будучи еще маленькой девочкой, она нередко присоединялась к нему.
Завтрак, сколько она помнила себя, всегда был очень легким: обычно чашка матечая, привозимого из Аргентины, маисовая лепешка и немного фруктов.
Донна Елена была хозяйкой дома дона Исидро, хотя они с братом никогда не испытывали особенной близости. Каждую субботу, по утрам, она подсчитывала теперь свои доходы: этому ее научила мисс Нессельрод. По субботам в маленькой тетрадке донна Елена скрупулезно на одной странице записывала, какие операции она совершила за текущую неделю, на другой — предполагаемый доход. Этому она тоже выучилась у мисс Нессельрод. Но на эту субботу у нее были иные планы.
Хотя сестра дона Исидро и регулярно посещала мессу, она не считала себя фанатично религиозной. Просто любила тишину церкви, голос священника, ведущего богослужение, мягкий шелест одежды прихожан.
Часто совершала прогулки вдоль канала или под дубами. Ей всегда было по душе спокойствие этих минут одиночества. Иногда к ней присоединялся молодой священник, отец Джейм. По ее мнению, у них были родственные души. Донна Елена слышала это выражение и раньше, но не особенно вникала в его значение, пока не познакомилась с отцом Джеймом.
В то утро она гуляла одна, и, вернувшись, решила выпить чашечку чая. Но едва присев за стол, услышала звяканье шпор. Разливая чай, занервничала: тень раздражения мелькнула на ее лице, она узнала эти тяжелые уверенные шаги.
Одетый для верховой езды, в комнату вошел дон Федерико.
— О, тетя! Так рано поднялись?
— Как всегда.
— Я и не знал.
— Конечно, откуда же...
Он бросил на нее быстрый взгляд. Донна Елена поставила чайник, не предложив ему чая.
— Скоро наконец-то все будет кончено, — с удовлетворением произнес он.
— Разве что-нибудь может действительно кончиться? — усомнилась донна Елена. — Ничто не имеет в этом мире конца и не проходит бесследно.
Дон Федерико пожал плечами.
— Иоханнес
Донна Елена пригубила чай.
— В самом деле? — откликнулась она лишь для того, чтобы что-то сказать.
— Теперь со всем будет покончено раз и навсегда.
— Ты разговаривал с доном Исидро? Он участвует в этом?
Дон Федерико нетерпеливо отмахнулся.
— Дон Исидро стал старым, медлительным, а мы не можем ждать. Он слишком долго размышляет, иногда мне кажется, он слабеет не по дням, а по часам. Но это не важно. Я сделаю это и без его помощи.
— Ты слишком много берешь на себя! Дон Исидро любит, чтобы с ним советовались.
— Он слишком долго колеблется. Кроме того, я знаю, чего он хочет. Что мне, прикажете сидеть сложа руки, пока этот... этот раб коптит свет?
Дон Федерико внезапно повернулся к донне Елене, упрекнул:
— Вы никогда не любили меня, тетя!
— За что тебя любить? — с достоинством посмотрела на него донна Елена.
Гневно сверкнув глазами, он отвел взгляд.
— Еще увидите! Когда я наследую...
— О! — вырвалось непроизвольно у тетки.
— А кто еще, позвольте вас спросить? Все умерли! Консуэло умерла. Альфредо умер. Жив, правда, один наследничек, но он никогда не станет им, потому что тоже скоро отдаст Богу душу. Кто еще?..
— Я, — неожиданно мягко возразила донна Елена, глядя на племянника проницательными мудрыми глазами. — Меня ты забыл? Сбросил со счетов?
— Вы женщина, — в раздражении отмахнулся он. — Что вы можете?
— Я могу стать наследницей. Что в таком случае ты сделаешь со мной? Тоже лишишь жизни?
Дон Федерико пересек комнату, повернувшись к ней спиной.
— Вам нет нужды беспокоиться. Вам останется все это. — Он выразительно обвел взглядом комнату. — А я вернусь в Испанию. В Испанию! Слышите вы меня? Разве можно оставаться в этом Богом забытом месте, когда можно жить в Мадриде! Ездить в Рим! Париж! Я давно мечтаю об этом! Стану жить на широкую ногу, в роскоши, изобилии. Ха! И какое мне дело до того, что будете здесь делать вы! Я продам все, включая и этот дом! — вдруг в негодовании заключил он.
— Не забудь, дон Исидро пока еще жив! Или у тебя насчет него тоже есть планы?
Дон Федерико пожал плечами.
— Я же сказал, он старик... старик...
— Ему шестьдесят семь. Отец дона Исидро дожил до девяноста пяти, а его дедушка — до восьмидесяти девяти. У дона Исидро хорошая наследственность. Он может прожить еще более тридцати лет.
Дон Федерико, раздраженно махнув рукой, отошел к арке, через которую хорошо просматривать двор. Слова Елены остались без ответа.
— Да, Федерико, он может прожить еще тридцать лет. К тому же ты и сам скоро состаришься... если, конечно, доживешь.