Одинокие боги
Шрифт:
— Ты ничего собой не представляешь! — заявил он. — Как и раньше!
— Справься по этому поводу у человека, который хотел украсть моих лошадей возле родника Голдвотер, — предложил я в ответ.
Он подошел к двери, обернулся, как бы желая сказать что-то еще, но потом открыл дверь комнаты и ушел, позвякивая шпорами. Я стоял и ждал, пока за ним закроется входная дверь.
Мегги подошла ко мне.
— О, Иоханнес! Право, мне так неловко! Опять втянула тебя в конфликт!.. Но я была просто в отчаянии, не знала, что делать, кого звать на помощь.
— Кого же еще кроме меня, Мегги? — Я сжал ее руки в своих. — Знай впредь: буду весьма разочарован, если ты позовешь кого-то другого. Надеюсь, если у тебя снова возникнут сложности, ты всегда будешь обращаться только ко мне.
— Но из-за меня у вас с Редом снова вражда. Однажды, помнишь, я уже послужила причиной вашей драки.
— Но мы бы в любом случае столкнулись с ним. Он искал повода для ссоры еще до того, как я в школе сел на твое место, пока ты отсутствовала, а теперь появился новый.
— Хочешь кофе? — Мегги приветливо взглянула на меня, и я не отказался.
Дворик с трех сторон был окружен галереей, под ее сводами стоял стол, за которым мы с нею уселись, любуясь переливающимися на солнце брызгами фонтана. Поговорили об ее отце, который сейчас был на пути в далекий Китай, потом вспомнили о Келде О'Брайен и Делле Корт... — Но все, находившееся за стенами дворика, казалось мне теперь очень далеким и каким-то нереальным.
Вокруг нас благоухали цветы — несмотря на жестокость нравов, царившую в Сонора-Тауне и таких местах, как Калле-де-Лос-Негрос, — наш город ковбоев будто превратился в прекрасный остров цветов, деревьев и винограда: Лос-Анджелес оставался приятным для жизни местом. И так почти в каждом дворике... Вместе с тем Финес Бэннинг открыл перегон между нашим городом и Вилмингтоном, собираясь строить железную дорогу. Многие калифорнийцы, и среди них Андрее Пико, стали выдающимися горожанами, и в спокойном с виду Лос-Анджелесе кипели свои скрытые страсти и амбиции, ибо люди претворяли в жизнь свои мечты и планы.
— Ты не должна оставаться одна, когда твой отец в отъезде, — беспокоился я. — Разговор о ребятах с «Эль-Монте» — это просто к слову пришлось, но почему бы тебе и в самом деле не позволить мне привести сюда парочку из них: пусть поживут в хижине, а? Они люди хоть и грубые, но порядочные, а главное, мало найдется охотников связываться с ними: надо, чтобы в твоем доме были настоящие мужчины.
— Он придет, он будет здесь завтра, не беспокойся, Ханни.
— Да о ком ты? Это кто-то из знакомых твоего отца?
Она на мгновение заколебалась, смутившись.
— Да, отец знает его. Наш друг прислал его пожить... в хижине рядом с загоном.
— Когда твой отец вернется, мне хотелось бы снова поговорить с ним, кое-что разузнать. Мне кажется, Мегги, он знает о моей семье гораздо больше, чем я сам.
— Отец беспокоится, боится за тебя, — сказала она, едва заметно поколебавшись перед тем.
— Считает, что проблема может появиться там, где я вообще и не предполагаю?
Она снова помолчала, потом заметила:
— Просто отец часто бывает подозрителен без всяких на то оснований.
— Возможно. Но все равно, думаю, он знает о чем-то, о чем не знаю я. Первый раз услышал от него историю о том, как дон Федерико пытался убить на борту корабля какого-то мальчика...
— Ну, это просто одна из историй, отец знает их множество. По-моему, между ними произошла тогда обычная ссора, вот он и...
— Интересно, что же все-таки произошло с тем мальчиком? Нет, не с доном Федерико: этот-то, конечно, здесь.
— Отец думает, что мальчик умер. Он все собирается спросить об этом донну Елену.
— А она, думаешь, знает?
— Если вообще кто-нибудь что-то и знает, то только она. Кажется, мальчика еще тогда взяла к себе какая-то пожилая женщина, путешествовавшая вместе с ним. Никто не видел, куда они отправились, но это и не важно. Не сомневаюсь, мальчик живет где-нибудь тут, поблизости, возможно, мы даже его знаем, встречаем иногда.
— Я не слишком-то хорошо знаком со своей тетей Еленой, но, думаю, что постепенно проникаюсь к ней теплыми чувствами, начинаю любить ее.
— И мне она нравится. Знаешь, донна Елена нередко заходит к нам. — После паузы, вздернув подбородок, Мегги добавила: — Как, впрочем, и дон Федерико.
— Что? — Я был ошеломлен этим признанием.
— Мы как-то встретились на фанданго, — объяснила она. — Он изумительный танцор!..
Возможно, беспричинно, но я почувствовал, что меня предали. Тут же глотнул кофе и обжег рот, мысленно выругавшись. Потом подумал: кто я такой, чтобы возникать по таким поводам? Она вольна встречаться с кем и когда захочет. Но интересно все же когда это началось? Уверен, что уже после отъезда капитана Лаурела.
— Федерико бывает очень обаятельным, когда захочет, — продолжала Мегги. — Кажется, он задумал какую-то серьезную сделку с твоим дедом.
— Я не видел моего деда с тех пор, когда был маленьким мальчиком.
— Дон Федерико, конечно, моложе, но между нами нет такой большой разницы в возрасте, как, скажем, между доном Абелем Стерном и его женой.
Задохнувшись от этого неожиданного сообщения, я еле слышно проговорил:
— Но ты же не собираешься выходить за него замуж?
Она улыбнулась.
— Не скрою, он подумывает об этом.
После долгого молчания изменившимся от волнения голосом я наконец проговорил:
— Он мой враг и вознамерился уничтожить меня еще тогда, когда я был мальчиком.
— Ты и в самом деле уверен, что это хотел сделать именно он? Прошло так много лет, ты был тогда совсем маленьким.
— Я хорошо запомнил его, слишком хорошо!
— Нет, ты, должно быть, ошибаешься. Однажды я упомянула о тебе в его присутствии, и, мне показалось, дон Федерико никак не реагировал на мои слова. Он не знает тебя, уверена, — говорил, что знаком здесь с очень немногими англичанами.