Одинокие души
Шрифт:
связано с шантажом. Ей поставили условие: или она приносит деньги, или навредят её
семье.
– В таком случае, мы должны обратиться в полицию.
– Нет смысла.
– Как это нет?
– Личность человека, шантажировавшего её, неизвестна. – Я выдыхаю и серьёзно смотрю
на папу. – Поверь, если бы я только знала, кто заставил Карину пойти на такое. Я бы не
сидела на месте.
– Ох, Лия. Такое чувство, что я попал в прошлое.
Слова вырываются
пытаюсь осознать их суть, когда папа рассекречено выдыхает.
– Ты потеряла память, и мы с мамой решили отгородить тебя от того, что причинило тебе
такой вред. – В его голосе метал, хотя я даже не думала спорить. – Твои поздние приходы, проблемы с учебой, синяки, протесты – всё это закончилось в тот же день, когда ты
очнулась после травмы. Ты изменилась, стала лучше, и мы не захотели мешать тебе
начинать новую жизнь.
– Как видишь, старая часть биографии не собирается меня отпускать.
– Попытки оставить тебя дома, наказать, пресечь споры, - продолжает он. – Все это
оборачивалось против нас. Я однажды запер тебя, а ты спустилась из окна по канату, который тебе благополучно скинул какой-то дружок с крыши. Это просто смешно, когда
родители теряют контроль над ребенком, особенно над девушкой. Я понятия не имел, что
упустил. Как позволил тебе стать такой, - он покачивает головой и выдыхает. – И я так
обрадовался, когда ты изменилась. Лия, ты потеряла память, чуть не умерла, а я
обрадовался, что жизнь приняла такой исход.
– Видимо, я доставляла вам много проблем, причиняла боль, - виновато протягиваю. – Не
думала, что я способна на такое. Хотя сейчас уже сомневаюсь.
– В любом случае, что было, то было. Главное, что теперь ты изменилась. Я вижу, как
поменялось твое мировоззрение, однако, боюсь, вновь потерять тебя. Или, например, потерять Карину. С тобой всё начиналось примерно таким же образом. Сначала мелкие
ссоры, а потом – бац, и все. Мои слова перестали для тебя что-либо значить.
– Она не такая, - снисходительно заверяю я папу. – Она умней меня и лучше. Поверь, если
бы не обстоятельства, Карина не за что бы не ввязалась в подобную передрягу.
– Что ж, я на это надеюсь. Иначе, выходит как-то странно. Две дочки, и двоих мы не
сумели воспитать.
Его слова обижают меня. Я ведь нормальная! Я ведь преданная.
Поджимаю губы, и отворачиваюсь к окну. Чувствую, как нос покалывает, как подбегают
слезы, но беру себя в руки. Я заслужила такое отношение, и не важно, что я этого не
помню. Я обидела родителей, и теперь обязана платить по счетам.
Сложно,
нужно.
Прощаюсь и иду на вальс. В дверях меня ждет Астахов. Он робко улыбается и помогает
мне снять пальто.
– Готова к очередному выносу мозга?
– А то, - я усмехаюсь, пытаясь волнения на счет папиных слов, закинуть подальше в душу.
Не до них мне сейчас. Правда. – Кто решил собираться? Я думала, репетиции теперь
только на следующей неделе.
– Актив классов настоял.
– И не сидится им дома.
Учительница показывает новые движения. Затем спрашивает, кто будет делать поддержки.
Леша уверенно поднимает руку, а я тяжело выдыхаю. Не слишком мне хочется быть
подброшенной в воздух. Но слово Астахова – закон. Он уверяет меня, что вальс без
поддержек – не вальс, и я нехотя соглашаюсь.
К концу занятия мои ребра болят от чрезмерного давления. Из-за того, что Леша высокий
он поднимает меня не за подмышки, а за талию, и это плохо отражается на моем
организме. Но я не жалуюсь. Глупо сетовать на такую мизерную боль, когда, например, Стас лежит в больнице с проколотым плечом.
– Порепетируем потом с тобой отдельно от всех, - с энтузиазмом сообщает мне парень, когда мы выходим из кабинета ритмики. – Хочу всё досконально отработать.
– Пощади меня, - наиграно вою и усмехаюсь. – У тебя и так все отлично получается.
Признавайся, ты брал в тайне дополнительные занятия.
– Да-да, конечно. И тебе бы тоже не помешало это сделать. А то движешься, как
бегемотиха.
– Что? – я толкаю друга в бок и обижено хмурюсь. – Сейчас получишь, Лешечка. Не
нарывайся.
– Не забывай, что всем приемам тебя научил я, - он самодовольно улыбается и покачивает
головой. – Так что, кто тут ещё нарывается.
Я смеюсь, когда слышу телефонный звонок. Вспоминаю, что забыла позвонить маме, и
закатываю глаза. Сейчас опять придется выслушать тираду о безответственности. Однако
на дисплее высвечивается другое имя.
– Кира? – я прикладываю палец ко рту и прошу Лешу вести себя потише.
– Лия.
Я слышу плач. Мое сердце падает навзничь. Резко примерзаю к месту и хватаюсь
свободной рукой за грудь. Астахов тут же появляется рядом.
– Кира, - громко дышу. – Что с тобой? Что случилось?
– Стас…, он…
Телефон выпадает из моих рук. Я смотрю на Лешу и внезапно взрываюсь плачем.
Оказываюсь в объятиях парня, чувствую, как подкашиваются ноги, и испытываю дикую