Одинокий лыжник

Иннес Хэммонд

Вы имеете в виду мое посещение аукциона?

—Да, ведь насколько я понимаю, вы не написали еще и строчки, что с вами? Не можете сосредоточиться?

— Ничего, поработаю после ужина. Я уже продумал первую часть.

— Вот и хорошо, а то я уже начинал беспокоиться. Я видел других в таком же положении и знаю, что это значит. Конечно, ваша работа совсем другая, чем наша, операторская: сначала нужно все основательно продумать, — Голос. Джо подобрел. — Ну, как прошел аукцион?

Я рассказал, что произошло на аукционе

Так вот почему я застал Вальдини в таком отвратительном настроении, когда вернулся сюда, — заметил он. — Гангстер из Сицилии, а? Он действительно похож на гангстера. Держитесь-ка подальше от его проклятой бабы, Нейль.

Ужинали мы только вдвоем, разговаривали мало. Я размышлял, чем сейчас заняты те трое, думал о том, что происходит во внешнем мире, гадал, что же произойдет тут. Мне почему-то казалось, что и наше убежище, приютившееся на снежном склоне горы Кристалло, тоже что- то выжидает...

Сразу: же после ужина я ушел к себе. Хотел поработать. Садясь за машинку, я подумал о том, в каком отчаянном положении находились мы с Пегги накануне моей встречи с Инглезом, и не мог допустить, чтобы это продолжалось. Я должен был воспользоваться представившейся возможностью поправить дела — для этого мне следовало написать сценарий, который понравился бы Инглезу.

И все. же работа у меня не шла. Решительно все мысли о сценарии вытеснялись размышлениями о том, что происходит в «Кол да Варда», Я не мог заставить себя работать над сценарием, сталкиваясь с такими непонятными фактами. В сотый раз я спрашивал себя, почему «Кол да Варда» так интересует Инглеза. Понятно, зачем приехали сюда-Вальдини и Форелли, но Мэйн и Керамикос? Правда ли то, что Керамикос рассказал мне о Мэйне? И почему он рассказал мне об этом, почему предупредил меня? Кто купил «Кол да Варда» и зачем?..

Я тупо смотрел на машинку и в полнейшем отчаянии курил одну сигарету за другой. Ну почему я не выброшу из головы всю эту историю и не займусь сценарием? Я клял себя, проклинал Инглеза за то, что он просто не поручил мне написать сценарий, а дал задание наблюдать за сборищем весьма сомнительных типов.

Несмотря на электрический камин, в комнате было холодно. Взошла луна. Снаружи расстилался белый мир. Холодный и враждебный. На подоконнике лежал толстый слой блестящего снега. С крыши свисала огромная снежная глыба, завершавшаяся длинной острой сосулькой-

Наконец я решил: какой смысл думать о сценарии, если голова полна всяких вопросов?.. Я принялся выстукивать на машинке очередной отчет Инглезу, на этот раз о Керамикосе. Излагая наш разговор в кафе, я слышал шум канатной дороги, в течение примерно часа трижды приходившей в движении. До меня доносились голоса из бара, а затем, часов в десять, тяжелые шаги, пожелания доброй ночи, стук закрываемых дверец.

— Ну, как идет дело? — поинтересовался Джо, просовывая голову ко мне в комнату.

— Нормально.

— Вот и хорошо. Внизу сейчас никого нет — все разошлись спать. Там теплее. Если хотите еще поработать, спуститесь...

Я поблагодарил. Джо прошел к себе, и в течение нескольких минут, я слышал, как он двигался по комнате. Затем все затихло. Вскоре Джо захрапел, и его храп доносился через стену.

Я закрыл машинку, встал и, коченея от холода, залез под теплое одеяло, однако долго не мог уснуть, мучимый раздумьями.

Видимо, я все же задремал. Когда я вдруг проснулся, высоко поднявшаяся луна заливала светом комнату, отражаясь от эмали умывальника. За стеной продолжал храпеть Джо, а в доме стояла прежняя тишина, однако мне почудился какой-то шум. Я лежал, согревшись под одеялом, прислушиваясь и ощущая ту самую настороженность, какую испытывал в детстве, внезапно просыпаясь в темноте,

Ничего не услышав, я попытался снова уснуть, но не мог, и, вспомнив о баре, решил, что не плохо бы выпить рюмку коньяка. Я встал, поверх пижамы надел два свитера и вдруг заметил, что окно выглядело как-то иначе, чем прежде. Подойдя к окну, я обнаружил, что огромная глыба снега, свисавшая с крыши, упала. Меня, очевидно, разбудил шум ее падения. Я уже было отвернулся от окна, как вдруг заметил проходившего по террасе человека, фигура которого, освещенная луной, отбрасывала длинную тень. Он осторожно спустился по ступенькам и скрылся за деревянной балюстрадой. Я даже не заморгал — уж не показалось ли мне это? Вообще-то говоря, меня это- совершенно не касалось. Возможно, что это был ухажер Анны, официантки, любившей пококетничать с посетителями, Я взглянул на часы. Шел третий час. Вероятно, на мое решение подействовало то обстоятельство, что сон все равно прошел, и я был одет. Я вышел из комнаты и тихо спустился по лестнице.

Большую гостиную с баром заливал лунный свет. Я быстро подошел к двери и открыл ее. Меня обдало холодом ночи, я на цыпочках пересек террасу спустился на тропинку, ведущую к канатной дороге, и оказался в тени террасы, вдоль которой шла эта тропинка. Надо мною возвышался фасад гостиницы. Огромные сосновые сваи, на которых она стояла, были так высоки, что я свободно мог пройти под ними. Однако сваи поддерживали лишь часть здания, так как под другой половиной было железобетонное помещение, в Котором находилась лебедка канатной дороги. Там было широкое окно, выходившее на трассу слиттовии. Из проема под окном выходил трос, а напротив был деревянный перрон, на который высаживались с саней пассажиры.

Я начал мерзнуть и подумал, что веду себя более чем глупо, гоняясь в третьем часу ночи за призраками, и уж было решил вернуться в бар, чтобы согреться коньяком, как между сваями заметил какое-то осторожное движение. Я стал наблюдать и вскоре обнаружил очертания человека, стоявшего в тени.

Оставаясь в тени, я застыл на месте, рассчитывая, что он не заметит меня. Однако прежде чем я решил, что мне делать дальше, человек вышел из-под здания и направился вдоль машинного помещения. На белом фоне снежного склона я мог отчетливо рассмотреть его. Это был низкорослый, плотный человек, совсем не похожий на того, которого я видел из окна. Он остановился у окна машинной. Я осторожно пробрался поближе. В это мгновение в машинном помещении вспыхнул ручной фонарь, и его луч упал на лицо человека, глядевшего в окно. Это был Керамикос! Я поспешно спрятался за одной из свай. И как раз вовремя, так как грек отпрянул от окна и зашел за сваю почти рядом со мной. Однако он проделал это недостаточно быстро, послышался хруст снега под чьими-то ногами, и на Керамикоса снова упал луч фонаря.

—Я ждал вас, — послышался чей-то голос. Рассмотреть говорившего я не мог. Говорил он по-немецки, с австрийским акцентом.

— Если так, нам нет смысла продолжать игру в прятки, — тоже по-немецки ответил Керамикос, выходя из- за укрытия.

— Совершенно верно. Заходите. Нам нужно поговорить.

Фонарь погас, и обе фигуры скрылись в помещении.

Дверь захлопнулась. Больше я ничего не слышал. Выйдя из укрытия, я бесшумно прокрался к окну, где до этого стоял Керамикос, спустился на колени и, устроившись так, чтобы на меня не упал луч фонаря, если он вспыхнет, заглянул внутрь. Нужно сказать, что зрелище было довольно странным. Фонарь полностью освещал Керамикоса, отчего его лицо казалось мертвенно-белым, а тень причудливо расплывалась на стене. Они сидели друг против друга на огромном барабане с тросом. Незнакомец сидел ко мне спиной и курил. В помещении царил полумрак, в котором проступали неясные очертания лебедки.