Одинокий лыжник
Шрифт:
— Ты дурак! — сказала она. — Мы могли бы поделить между собой золото. Мы могли бы быть счастливы всю жизнь. Почему ты сделал так, что Гейндриха арестовали? И тех твоих двух друзей? Все это было так явно.
— Вид золота был непереносим для них, — резко, хрипла ответил Мэйн.
Карла вздохнула.
— Всю жизнь я прожила с мужчинами, которые обманывали и убивали. Но ты, ты, я думала, честный человек. Я думала, ты действительно любишь меня. В Венеции я была так счастлива при мысли, что мы разбогатеем и заживем счастливо, ничего не опасаясь. Но ты уехал, а Гейндриха и твоих двух приятелей арестовали... Я хотела, чтобы Стефан проследил за тобой. И тогда я поняла, что все уже позади, что ты любил не меня, а только золото. Это ты торговался со мной на аукционе. Ты решил убить Стефана, и меня. Ты грязный, паршивый лжец! —, Она произнесла эти слова ровным, спокойным тоном, но затем голос ее стал громче. — Теперь ты убил Стефана. Почему же ты не убиваешь меня? У тебя есть оружие. С оружием в руках тебе нечего бояться. Убей же меня, ну! Почему ты не стреляешь? — Она рассмеялась. — Ты идиот, Джильберт! Ты должен сейчас же убить меня и всех остальных! Подумай о золоте и вспомни, что ты единственный оставшийся в живых, кто знает, где оно. — Она горько усмехнулась. — Оно не принесет тебе счастья. Аривидерчи, Джильберт.
Она повернулась и медленно, не торопясь, вышла из комнаты.
Мы проводили ее глазами. Не знаю, как другие, но я ждал, что Мэйн вот-вот начнет стрелять, и впился ногтями в ладонь. Лицо Мэйна было белым, как мел, угрюмым, и он медленно начал поднимать пистолет, но вдруг расслабился, и рука опустилась. Послышалось шарканье лыжных ботинок Карлы по лестнице.
Мэйн вдруг улыбнулся, словно желая вызвать у нас сочувствие, но ответом ему была гробовая тишина. Лицо у него вытянулось, и я вдруг ощутил, что он растерян. Он не знал, на что ему решиться — может быть, даже перестрелять всех нас на месте. У меня похолодело в желудке. «Если он поднимет пистолет, — ныряй под стол», — прошептал Инглез. Я почувствовал полную беспомощность и, признаюсь, страх. Во рту у меня пересохло... Вся эта сцена до сих пор жива в моей памяти... до мельчайших подробностей.
Казалось, так, не шевелясь, мы стояли, прислонясь к стойке бара, долгие часы. Альдо с полотенцем в одной руке и со стаканом в другой, лязгая зубами и тряся лысой головой. Я и Дерек и Керамикос. И Мэйн перед нами с пистолетом в руке. В действительности прошло несколько секунд. Шаги Карлы донеслись до нас сверху. Затворилась дверь. Карла вошла в комнату Вальдини.
Мэйн взглянул наверх. Он тоже прислушался к шагам, доносящимся сверху, и, наверное, жалел, что не застрелил Карлу, когда ему предоставлялась такая возможность. Затем, как будто бы ничего не случилось, он обратился к нам:
— Простите, джентльмены, но мне придется просить вас отдать оружие, если оно у вас имеется. Вы первый, Керамикос! Подойдите к столу, чтобы я вас хорошо видел. — И он взмахнул пистолетом. — Не бойтесь, — сказал он, видя, что грек замешкался. — Я не застрелю вас. Мне понадобится ваша помощь, когда мы будем откапывать золото.
Казалось, что Керамикос колеблется.
Инглез повернулся к нему и произнес:
— Лучше подчинитесь, прежде чем им снова овладеет страх.
Керамикос улыбнулся.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — проговорил он и, шагнув к столу, вопросительно взглянул на Мэйна.
— Повернитесь.
Керамикос подчинился.
Я почти приготовился к тому, что сейчас раздастся выстрел. Но Мэйн приблизился к Керамикосу и натренированными движениями ощупал его.
Следующая была очередь Инглеза. У него тоже оказался пистолет.
— Теперь вы, Блэйр.
— У меня нет оружия, — сказал я, подходя к столу. Мэйн рассмеялся.
— Овечка среди волков, не так ли? — сказал он, однако обыскал меня. Итальянец был едва жив от страха.
— Уберите его отсюда, — по-итальянски произнес Мэйн, кивнув на Вальдини.
Мэйн обернулся к нам.
— Этот скот и вовсе свихнулся, — сказал он. — Может быть, вы будете любезны и отнесете его куда-нибудь в снег. — Он вновь овладел собой. Он говорил о Вальдини так, словно это была разбитая миска, осколки которой следовало замести. — Пока что не ходите в свои комнаты, — прибавил он. — Сперва я должен их осмотреть и к тому же заняться Карлой.
Он подошел к телефону и, вырвав шнур из розетки, направился к двери.
— Что вы собираетесь с ней делать? — спросил Инглез.
Мэйн осклабился и вышел. Мы услышали его тяжелые шаги сперва в коридоре, а затем на лестнице. Раздался треск взламываемой двери и женские вопли, которые вскоре стихли. На лестнице вновь послышались шаги. Возвращался Мэйн. Он вошел и остановился, увидев, что никто из нас не двинулся с места.
— Что с вами, ребята? — спросил он. Пистолет он убрал и казался почти веселым.
— Вы убили ее? — спросил Инглез.
— Боже мой, конечно, нет! Просто связал, вот и все. Ей не удалось найти оружие у Вальдини. — Он ткнул подбородком на Вальдини. — Инглез! Уберите его вместе с Блэйром. А вы, Керамикос, пойдемте со мной.
— Я бы выпил, пожалуй, — сказал я.
— Налей-ка и мне. Скоро обед.
Я посмотрел на часы с кукушкой. Они тикали, как ни в чем не бывало. Стрелки показывали половину первого.
— Даже подумать о еде не могу.
— Боже, ведь тебе приходилось видеть кое-что и похуже, — сказал Инглез, принимая у меня бокал.
— Да, — ответил я. — Но то была война. На войне свыкаешься с мыслью о смерти. Но хладнокровно убить человека, вот так, совсем другое дело. Я думал, что он и ее застрелит.
— Не беспокойся, это еще впереди. Он и нас застрелит, если мы что-нибудь не предпримем. — Он поднял бокал. — Твое здоровье! — Внешне он был совершенно спокоен. — Смешно, — продолжал он, — как действует на людей золото. Возьмем, к примеру, Штельбена. Он убил девять человек с такой же легкостью, с которой мы с тобой могли бы сократить текст сценария. То же самое Мэйн. Бандит, который убивает без всякой мысли, без всяких эмоций. Его волнуют только его собственные дела.
— Какого черта ты влез в эту историю? — спросил я.
Он бросил на меня быстрый взгляд.
— Я знал, что раньше или позже, ты задашь мне этот вопрос. — Он задумался. — Знаешь ли, я сам уже несколько минут задумываюсь над этим. Гордость, возможно, и ненасытная жажда острых ощущений. Ты знаешь, как офицер разведки я был на хорошем счету. Я брался не за все дела. Но дело Штельбена меня заинтересовало. Я не мог усидеть сложа руки. И когда ты прислал мне фотографии, я понял, что был прав. Я узнал Мэйна, да, пожалуй, и Керамикоса. Мне оставалось только приехать и посмотреть, что тут происходит. Но сегодня утром, когда я сказал о том, что котелок закипает, я и не предполагал' что события развернутся так стремительно. — Он похлопал меня по плечу. — Извини. Я вовсе не хотел впутывать тебя в такую опасную историю, Нейль.