Одиссея "Варяга"
Шрифт:
– Бака (придурок), - не выдержали добитые недосыпом и недостаточной квалификацией команды нервы командира, - у КАКОГО из миноносцев, их же два??!
– Ну как он мог разглядеть хоть что то на втором, Коки-сана? До того еще кабельтов пятьдесят, не меньше, - попытался как мог успокоить командира штурман.
– Немедленно открыть огонь по ВТОРОМУ миноносцу из всех орудий, для которых он в секторе обстрела! У первого запросить позывные, и спросите - не нужна ли им помощь врача? И передайте на него - "отклонитесь вправо, расходимся левыми бортами". Ход самый полный!
– А зачем стрелять по дестроеру с такого расстояния, да еще и против солнца? Ведь попасть практически невозможно...
– попытался воззвать к голосу разума командира артиллерист крейсера, но у Кано в первый раз за войну появилась возможность пострелять по русским, и он решительно не желал ее упускать.
– Попасть, конечно, не попадем, но побыстрее отогнать его от нашего эсминца, не помешает. Смотрите, что он творит!
При этих словах Кимура указал на японский корабль, а про то, что это хоть немного позволит потренироваться наводчикам в стрельбе по настоящей цели, капитан решил намекнуть главарту после боя, тет а тет.. Неизвестный миноносец, изрядно дымя и рыская на курсе, уже успел приблизиться на пятнадцать кабельтов. Несмотря на закат, по прежнему слепящий наблюдателей, в подзорную трубу можно было различить мельчайшие детали на борту приближающегося кораблика. В него, очевидно, попал очередной русский снаряд. Из машинного отделения, со свистом слышимом даже на таком расстоянии, ударил вверх ослепительно белый султан пара. Рулевая машина, скорее всего, тоже вышла из строя, и миноносец, который до этого согласно приказу начал было отворачивать вправо, завертелся в левой циркуляции. Кто-то на его мостике смог поднять на мачту единственный черный шар, сигнализирующий об очевидном - эсминец потерял управление. Но баковое орудие продолжало посылать в закат снаряд за снарядом.
– Однако, им совсем туго приходится! А вы еще говорили, "один на один у русского миноносца нет шансов"! Полюбуйтесь! Штурман, нам курс менять еще не надо, эта развалина нас не протаранит, случайно?
– Никак нет, господин капитан первого ранга, - видя что командир на взводе, штурман решил строго соблюдать субординацию, - если они сохранят циркуляцию прежнего радиуса, то мы разойдемся в пяти кабельтовых. К тому же - миноносец снижает ход, наверно из-за потери давления пара.
В следующие пару минут на верхней палубе "Ицукусимы" все были заняты рассматриванием приближающихся русских кораблей. Вспомогательный крейсер не только не отвернул, но и открыл огонь с невообразимой для купца дистанции в шесть миль. И хотя снаряды легли не ближе пяти кабельтов от японского крейсера, командир приказал перенести огонь с миноносца на транспорт, а сигнальщикам "осмотреться по горизонту". Русская пара "вооруженный транспорт - миноносец" вела себя слишком нагло. Зная об истории с "Идзумо", которого русский вспомогательный крейсер "отманил" от конвоя на живца, Кимура заподозрил подвох. Он ожидал увидеть на горизонте дым другого корабля, который и должен был атаковать транспорты, после того, как "Ицукусима" погонится за наглецом. Но сигнальщики упорно докладывали "горизонт чист". Возможно, русские планировали атаковать купцов миноносцем, но тот пока не пытался обойти "Ицукусиму", да и на каждом японском грузовом судне теперь стояло по паре трехдюймовок. Как раз на случай атаки шального русского миноносца. Коки ожидал чего угодно, но никак не крика с палубы кого - то из матросов, -
– Миноносец пустил две мины!
– Какой миноносец, русский? До него же еще три мили, и я вспышки не ви...
– Нет, наш выпустил!!
– Зачем? Может у них пожар рядом с минными аппаратами, и они их просто разряжают в море, пока мины не взорвались от перегрева, - задумчиво начал было минный офицер крейсера, но доклады и просто вопли с палубы и мостика посыпались один за одним.
– Они по нам стреляют!
– Две торпеды идут на крейсер с правого борта!
– Первый миноносец поднял русский флаг, и стреляет по нам!!
Последний крик слился с разрывом под мостиком малокалиберного снаряда. А чуть позже с правого борта донеслось паническое:
– Мина идет прямо на нас! Да поворачивайте же ради всех демонов!
Кано еще успел приказать положить руль лево на борт до упора и дать полный назад. Но когда он кричал артиллеристам, чтобы они перенесли огонь на ближайший миноносец, "Ицукусиму" подбросило взрывом первой мины. На палубу обрушились тонны воды, а резкий толчок сбил с ног почти всех находящихся на мостике.
Сорвавшийся на фальцет крик командира: - Доклад о повреждениях, срочно!
– был прерван взрывом второй попавшей в корабль мины.
После двух подводных взрывов старый корабль практически мгновенно лег на правый борт, и опрокинулся спустя три минуты. Его орудия успели всадить в "Восходящий" один 120 миллиметровый снаряд, и его команде пришлось, теперь уже на самом деле, заняться борьбой за живучесть.
Пока "Беспощадный" гонялся за последним японским транспортом, а шлюпки с "Москвы" подбирали остатки экипажа "Ицукусимы", на мостике вспомогательного крейсера Колчак втолковывал ее командиру кавторангу Бахиреву свои мысли по поводу их дальнейших действий. При этом он изрядно мешал корабельному врачу, пытавшемуся перевязать его правую руку, зацепленную осколком.
– Слушайте, Михаил Кронатович, у вас на борту дюжина мин, я в курсе, что именно вам во Владивостоке загрузили на борт. А поскольку вы, судя по всему, будете конвоировать захваченный транспорт в бухту Святой Ольги, а я думаю, что этот все же сдастся, после того как Римский-Корсаков первые два подорвал минами, как только те открыли огонь, этот даже не пытается стрелять, просто уходит...
– Колчак скрипнул зубами - доктор нащупал, наконец, осколок и выдернул его пинцетом, единственной анестезией был стакан водки, коньяка на кораблях не нашлось, - то задача на минную постановку летит к черту.