Одна дорога из Генуи
Шрифт:
Кто-то протянул фехтмейстеру арбалет со стальной дугой. Арбалет не для боя, а для соревнований. Очень точный, но не слишком убойный.
Кокки взвел тетиву, облокотился на подоконник и прицелился. Рыцарь остался один, но все еще рубился с несколькими пешими противниками.
— Борух, выстрели в середину крайнего слева окна, — сказал Кокки и отодвинулся.
Борух точно так же облокотился на подоконник и выставил перед собой арбалет, похожий на арбалет Кокки.
— Зачем? А если не попаду?
— Мне нужна поправка на ветер.
— Тихо все, —
Щелк! Болт Боруха воткнулся в стену на ладонь правее середины окна. Тут же выстрелил Кокки.
Рыцарь схватился за голову и пошатнулся в седле.
— Вы попали! — удивленно крикнул Борух.
— В голову. Ты молодец, поправку дал как надо, — сдержанно похвалил Кокки.
— Чтоб я так жил, как он стреляет, — сказал кто-то сзади.
Рыцарь, все еще державшийся за голову, оказался скорее жив, чем мертв. Конь вынес его из схватки, а потом понесся по дороге от деревни. Всадник держался в седле и не падал. Конечно, в рыцарском седле с высокими луками и мертвый усидит, но уж больно осмысленно действовал конь.
— Идем, — сказал Кокки, — пора нам забрать свое.
— Перед нами не меньше пяти человек на ногах, на том конце неизвестно, сколько. С ранеными и того больше, — сказала Марта, — Может мы поторопились с тем рыцарем?
— Вот тебе загадка, — ответил Кокки, — Рыцарь ростом за шесть футов. В миланском доспехе. На дорогом французском коне. Во главе отряда тяжелой кавалерии из Вогеры. Предан королю, а не королеве и везет золото в армию де Фуа. Не боится выехать оставшись один против дюжины и не спеша рубит солдат по удару на каждого. Кто это такой?
— Не знаю, — ответила Марта.
— Галеаццо Сансеверино? — предположил Борух.
— Конечно. Если бы мы его не застрелили, сейчас бы против нас был он, а не эти солдаты.
— Такой опасный противник? — спросила Марта.
Евреи и фехтмейстер дружно рассмеялись.
— Один на один, без коней и доспехов я бы рискнул, — серьезно ответил Кокки, — Если бы выбора не было.
— Все за мной! — скомандовал Борух.
Обе телеги, набитые золотом, оставались посреди улицы совершенно без охраны. Борух перезарядил арбалет. Кокки, наоборот, оставил свой и вышел из дома с мечом в руке. Из остальных евреев трое вышли с арбалетами и десять с разнообразным клинковым оружием. Парень, которого послали предупредить обоз о засаде, спрятался где-то там, если еще жив.
Первая телега резко сорвалась с места навстречу банде. Арбалетчики навскидку отработали по возчику. Фигура под тентом повалилась назад, лошади вильнули вправо, но в повозке оказался еще один человек, который перехватил управление, выровнял телегу и еще раз звонко хлестнул вожжами.
Смельчаков запрыгивать на ходу на лошадей и телегу почему-то не нашлось, и половина золота прорвалась через засаду.
— Вы что? — крикнул Кокки.
— А сам что? — ответил Борух.
— Трусы! — Кокки сплюнул и богохульно выругался.
Все евреи повернулись к нему, сначала наставив оружие, потом опустив. Были бы они достаточно смелыми, чтобы напасть на мастера меча, хоть у кого-нибудь хватило бы духу прыгнуть в повозку.
— Парни, не ссорьтесь, — сказала Марта, — Во второй телеге еще столько же.
С другой стороны к второй телеге уже подходили шестеро алебардистов. Кокки направился им навстречу. Марта с аркебузой и зажженными фитилями за ним. Евреи цепью по дороге. Арбалетчики отстали, перезаряжаясь.
— Вы кто такие? — спросил один из солдат, — Это вы подстрелили рыцаря?
— Мы от епископа Тортоны, — соврал Кокки, подходя еще на пару шагов.
Евреи в пешем строю биться не будут. Если эти солдаты побегут вперед, то евреи выстрелят один раз и свалят во все стороны. С мечом против шести алебард никак. Марта, может быть, отстреляет все пять зарядов, отступая. Но попадет ли? Все, что можно сделать, это подойти поближе, чтобы стрелять в упор.
— Жиды-то? — усмехнулся один из солдат, приглядевшись.
— Руби их! — и все шестеро побежали вперед.
Борух крикнул что-то на своем языке. Сзади бахнула аркебуза, щелкнули арбалеты. Два щелчка и все? Они что, не успели перезарядиться после выстрела по возчику?
Мало того, что выстрелили не все, так еще и без толку. Марта попала бегущему алебардисту в кирасу, но он бежал немного под углом к ней, и пуля скользнула по выпуклой груди. Второй стрелок попросту промазал. Третий задержался с выстрелом, но попал крайне неудачно, болт застрял в кирасе под острым углом и вряд ли серьезно ранил солдата.
Кокки оглянулся. Евреи куда-то молниеносно подевались. У Марты не сработал второй замок, и она бросилась к ближайшему дому. Фехтмейстер последовал за ней, не вступая в бой.
Стучать в дверь не стоит, не откроют. А вот ворота конюшни хозяева закрыть забыли. Марта протиснулась между створок. Кокки за ней и дернул створку на себя.
Поздно! Крюк алебарды подцепил воротину. Ладно, будем сражаться среди лошадей. Здесь длина алебарды не особо поможет, да и даже вдвоем на одного не особо развернешься.
Борух отлично знал свое воинство. Против других разбойников, вооруженных чем попало, сгодится. Против строя солдат с алебардами — ни в жизнь. Вслед за Кокки по улице навстречу солдатам направились меньше половины, да и те сбежали. Как только последний солдат зашел во двор, за воротами которого скрылся Кокки, евреи чудесным образом в полном составе материализовались у телеги.
Вот телега. Вот в ней небольшие, но тяжеленные ящики и бочонки. Возчик или сбежал, или спрятался.
— Не утащим, — кто-то примерился к грузу.
— Пешком не надо, — ответил Борух, — Со стороны задних дворов есть проезд к пристани. Можно и на одной лошади доехать. Главное, убрать телегу с видного места.
— Искать же будут.
— Они видели, что телеги пошли на прорыв, и что их на улице нет. И Сансеверино нет, а он бы свой груз не бросил. Погонятся дальше по дороге, а мы тем временем перекидаем все в лодки.