Одна и без оружия
Шрифт:
Поскольку случай экстренный, звоню прямо гендиректору. Трубку поднимает Сам. Тотчас узнает и без лишних вопросов находит Ию. После моего визита она у него в офисе всегда под рукой. Говорю, что надо встретиться, так как улетаю в Штаты завтра утром.
— Провожать никто не будет?
— Исключено, зачем им светиться?
— Тогда в Шереметьево за полчаса до оформления билетов, — предложила Ия.
— Подходит, — согласился я.
На сборы хватило десяти минут. Вот только деньги куда спрятать? Гиви заверил, что в Шереметьево проблем не будет. Надо только пройти через стойку номер два. Там уже все знают и не обратят внимания на двадцать тысяч долларов, которые я везу с собой. Рассовал их по карманам. Выглянул в окно. Такси уже ждет. Все, в дорогу.
В назначенное время встретился с Ией. Поднялись в буфет аэропорта. Заказываю кофе. Она нетерпеливо поглядывает на меня, пока я вожусь с заказом. К кофе не притронулась. Внимательно слушала мой подробный отчет. Несколько раз возобновляла разговор насчет предстоящего похода Гиви на банк, расспрашивала о деталях, которые мне известны.
— Теперь о вашей поездке, — перевела Ия разговор на тему, касающуюся непосредственно меня. — Связь терять не будем. Дам вам два телефона. Первый — моих родителей. С отцом вы знакомы. Позвоните ему, передайте, что у меня все в порядке, предупредите, если ему будет грозить опасность. Второй звонок — Татьяне. Вы ее тоже должны знать. Она бывшая жена моего отца и бывшая любовница вашего Жухова. Теперь это другой человек и, думаю, на нее можно положиться. Вот ей письмо…
Павел уехал, и я осталась одна, как в глухом лесу, даже «ау» кричать бесполезно — никто не услышит, приходил человек убирать комнаты и поливать клумбы, но я его отвадила. Сама с удовольствием это делаю, не то от скуки с ума спятишь. Павел предупредил, то мне нельзя никуда отлучаться. Надо ждать, когда вызовут свидетелем по делу этой банды. Но дни идут, меня никто не тревожит. Со стороны может показаться, что живу как в раю, только птичьего молока не хватает. Действительно, в моем распоряжении сказочный дом с полным комплектом удовольствий и сад, наполненный ароматом цветов, и великолепный бассейн. А разве не чудо, что каждое утро тебе оставляют набор продуктов, которые ты заказала накануне, и ты можешь приготовить все, что подскажет твоя фантазия. Словом, у меня есть все, о чем только мог бы мечтать простой советский человек. И я очень благодарна Ии и Генриху, которые позволили мне окунуться в эту роскошь. Не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить им за добро и лично Ии — за спасение от гибели. А ведь я, стерва, принесла ее отцу столько горя. Как же снять с себя эту вину, этот позор? Вот что не дает мне покоя. И неопределенность. Да и все, что окружает меня здесь, чем пользуюсь, — временно и зыбко. В любой момент могу оказаться на другой планете, на любимой родине, где придется держать ответ за «заслуги». А там вполне возможна перспектива несколько лет хлебать скудную похлебку и валить деревья в далекой Сибири. Да и разве оставят меня в покое друзья Роста? Они, как пиявки, впиваются в тело и не отстанут, пока не напьются крови досыта, не обращая внимания на страдания жертвы.
Каждую ночь я, как в трансе, размышляю о своем житье-бытье, о том, что было, что есть и что меня ожидает. От этого никуда не уйдешь. Павел как-то скрашивал мое существование. Бывал, правда, редко, но, когда приходил, радостнее, светлее становилось на душе при мысли, что он здесь, рядом и можно перекинуться несколькими словами, увидеть белозубую улыбку, делавшую его лицо особенно привлекательным. Уехал, и сердце оборвалось. Стало скучно и серо, ничто не мило.
Звонок в дверь прервал мое ночное бдение. Первая мысль: Павел вернулся. Потом предположение: а может, Ия или Генрих, или оба сразу. Но почему так поздно? Часы показывали почти два. Испуга не было. Кому я нужна?
Накинула халат, спустилась вниз. Смотрю в глазок. На дворе тьма, к тому же дождь. Ничего не видно. Открыла дверь. Передо мной фигура мужчины.
— Кто вы?
— Не узнаешь?
Я отшатнулась в испуге. А он уже в доме.
— Чудесно устроилась. Ты одна, надеюсь?
Рост по-хозяйски сбросил с себя куртку и осмотрелся.
— Угадай, кто дал мне твой адрес? Ни за что не додумаешься. Не скажу, пока не попросишь как следует.
Я молчала и даже прикрыла рот рукой, чтобы он видел, как я напугана, — слова вымолвить не в состоянии.
— А чего ты сдрейфила, первый раз меня видишь? — уставился он на меня своими пронзительными глазками. Бородка его еще более поседела и вся спуталась. Весь он был какой-то неопрятный, отталкивающий.
— Убить меня явился? — открыла я рот.
— Ты что, спятила? — Он изобразил искреннее удивление.
— А разве не твой посланник, урод-гомик, чуть было не придушил меня?
— Вот это новость! — деланно поразился. Рост. — И ты могла подумать, что это я его послал?
— Не сомневаюсь. — Я уже взяла себя в руки. Чему быть, того не миновать, а перед этим подлецом ни за что не стану пресмыкаться: — Впрочем, теперь это не имеет значения. Говори, что надо, и убирайся. Это дом чужой, и тебе здесь делать нечего.
— Что я слышу, меня выгоняет — и кто? Оказывается, коврик паршивый, о который вытирают ноги все, кто захочет, вдруг заговорил человечьим языком. Да я тебя сейчас размажу по стенке, если еще пикнешь! — И Рост замахнулся на меня кулаком.
Я забилась в угол. Он деловито подошел к двери, повернул в замке ключ, вытащил его и положил в карман. Приблизился ко мне и заговорил уже другим, заискивающим тоном:
— Соскучился я страшно, иди ложись в постельку, я сейчас купнусь и приду. — Он распоряжался мной, как собственной вещью, и чувствовал себя как дома. Направился в ванную и включил душ.
Что же делать? Куда позвонить? Андрею? Рука не поднимается. Номер полиции не знаю. Запрусь в комнате, пусть попробует войти. Утром привезут продукты, подниму тревогу.
Спальня закрывалась на хороший замок. Это единственное место, имеющее запоры. Не знаю, по какому случаю они сделаны, но мне повезло. Только успела заскочить в спальню и повернуть ключ, как он стал ломиться в комнату. Стучал, требовал, орал, ругался матом, но безуспешно. Наконец оставил меня в покое, устал, наверное. Как ни странно, я сразу повалилась на постель и погрузилась в сон. Нервы сдали.
Утром снова стук в дверь. Уже тихо и почти шепотом, но так, чтобы слышала, Рост произнес:
— Прости, в голове шумело, не знал, что говорил и делал. Ты знаешь меня, я на гадости не способен, тем более по отношению к тебе, самой красивой и порядочной женщине в моей жизни.
Да, думаю, не способен, одни подлости и гадости только и видела от тебя, козел несчастный.
— Чего ты хочешь? — снизошла я в ответ на его комплименты.
— Разреши остаться здесь на некоторое время, мне…
— Спрятаться решил? — перебила я.
— Ты, как всегда, догадлива. — Рост тяжело вздохнул с расчетом на мой тонкий слух.
— Хорошо, — согласилась я, не видя иного выхода. А что мне было делать? Он, уверена, остался бы и без моего разрешения. И потом, какое я имею здесь право голоса, только хозяин может распоряжаться. Поэтому весь диалог — пустая болтовня, и не пойму, зачем он это затеял. Чтобы поиграть, прикинуться тихоней, снова войти в доверие? Или тут кроется что — то другое? Стало даже интересно, и я ему подыграла: