Одна на краю света
Шрифт:
Геркулес — вещь хорошая, но через два часа после обеда что-то снова хочется кушать. Долина Вульвывеема — это почти ровные террасы каменистой тундры по 500–700 метров шириной по обоим берегам. Идти по ней легко, мне даже попадаются участки наезженной вездеходной дороги — две плотно утрамбованные колеи, по которым при желании можно легко бежать.
Но встречаются и заболоченные участки распадков, где ноги вязнут по щиколотку, местами среди кочек проваливаясь и глубже. Стараюсь выбирать места, где поменьше воды, прыгаю по грядам кочек. Под ботинками у меня надеты высокие гидрочулки. Но когда ботинки промокают, ноги все равно мерзнут. Один палец на ноге уже не чувствую — видимо, он слегка подморозился, потом намялся и ноготь на нем почернел. Заставляю себя шевелить пальцами, чтобы не поморозить остальные.
Надо дойти до большого притока, перейти его вечером, встать за ним, чтобы за ночь ботинки немножко подсохли, чтобы с утра я хоть некоторое время шла, не намочив их снова. Где бабье лето? Иду под тяжелым грузом во всем теплом снаряжении, кроме пуховой жилетки, и мне все равно холодно.
Иду и иду, а притока все нет. Ну вон следующий распадок — там уж точно впадает речка Каменушка. Камни посыпались, зашуршали с соседнего склона горы — темные точки цепочкой движутся вдоль склона — да это же олени! Грациозные, темно-серые, без пятен — эти явно дикие.
Мои усилия не напрасны, раньше ручьи я пересекала по камушкам, стараясь не заливать ботинки через край, этот же ручей слишком мощный — пересекаю приток по воде выше колена, окончательно заморозив ноги, зато завтра его пересекать уже не надо! Становлюсь лагерем — давно пора: полдесятого вечера, а холодает теперь уже после четырех. Быстро ставлю тент, растираю ноги, переодеваю носки и короткие гидрочулки. Провожаю морозный закат. Пламя горелки кажется слабым, но как греет! По тенту изредка шуршит снежок.
За ночь ботинки подернулись ледком, оттаиваю их над пламенем горелки. На ручье ледяные закраины. Просушиваю отсыревший спальник на ветру.
«А на утро я позавтракаю наскоро
И бегу гулять по снегу босиком,
Я на этом зарабатываю насморки,
А лечу я их сгущенным молоком…»
Да, неплохо бы сейчас сгущеночки. Залпом выпила бы сразу две банки. Похоже, лет десять назад мой маршрут преодолевался бы с легкостью, можно было бы почти не брать продуктов: вон на другом берегу реки снова следы жизнедеятельности геологов — балки с ободранными стенами. Сколько здесь было съедено сгущенки… А теперь такую банку не купить даже в «ближайшем» от меня поселке Канчалан. Заставляю себя не делать лишний крюк к останкам поселения — ясно, что там ничего съестного давно уже нет.
Очень холодно и ветрено. Северо-западный встречный ветер давит, не пускает меня вперед. После вчерашнего затяжного перехода чувствуется усталость во всем теле, и сегодня я иду медленнее. За очередным отрогом мне открываются впереди верховья долины Вульвывеема, уже побеленной снегом. Снег начинается совсем близко, а я-то надеялась, что он будет лежать гораздо дальше, на подходе к перевалу, хотела ночевать под перевалом на границе снега.
Куда я иду? Впереди все белое, даже смотреть не хочется. Горы в снегу и облаках. Оглядываюсь назад — темная земля. Можно немного идти спиной вперед, так меньше дует и глаз радуется. «Ну, ничего, один раз можно и в снегу переночевать», — уговариваю я себя. Казалось бы, что тут страшного, ночевать на снегу. Сколько раз ночевали. Но тут, при моем общем замерзшем состоянии и не зимнем снаряжении, подобная мысль вселяет ужас. Готовлю себя к тому, что теперь еще долго мне предстоит на снег любоваться, по снегу ходить, на снегу спать.
И в долине-то холодно, а что же будет на перевале? Представляю себе узкую трубу седловины в хребте, сильный встречный ветер, снег в лицо. Что делать, если окончательно замерзнут ноги, если выбьюсь из сил? Придется ставить тент посреди снегов, вытаскивать горелку, отогреваться, но все равно такой «отдых» на заснеженном продуваемом месте не будет полноценным. Тем временем подхожу к границе снега. Она не резкая, темными пятнами вдоль воды еще встречаются бесснежные галечники. Но на гальке я стоять не хочу. Приземистые кусты ив торчат из-под снега. За ручьем подыскиваю запорошенную тундровую поляночку, ногами и лопастью весла расчищаю кочки от снега, ставлю тент.
Расстилаю по замороженным кочкам пеночные протекторы из-под кильсона каяка, капроновые пенковые штаны, спасжилет и уже на это возвышение раскладываю коврик. Полулитровый котелок гречки с подсолнечным маслом на ужин. До перевала от этого места еще 12 километров.
Решаю, что, если завтра опять будет сильный ветер, я все равно, конечно, пойду штурмовать перевал. Потому что ждать здесь, под перевалом, улучшения погоды не имеет смысла, я все равно в любом случае теряю силы — продуктов-то не густо. Но если пойму, что замерзаю, я просто плюю на все и, пока остаются силы, поворачиваю и иду назад. Как говорится: хороший турист — это живой турист. Не погибать же…
Но как представишь себе, что идти обратно той же дорогой вдоль Вульвывеема до начала сплава, то становится грустно. Правда, путь обратно будет совсем по другим местам, но Амгуэма все-таки выходит на жилую трассу и до Ледовитого океана течет вдоль нее. Там, конечно, плыть уж будет глупо, я просто выйду на попутках по дороге в поселок Эгвекинот, что на берегу Анадырского залива Тихого океана, от вод которого начинался мой маршрут.
Я очень устала, хоть в этот день прошла меньше, чем в предыдущий, всего 18 километров. А завтра надо пройти двенадцать с крутым подъемом (это только до перевала), а потом еще и спуститься. Будет уж точно не меньше по расстоянию, чем сегодня. Клюю носом, но в течение целого часа сушу ботинки над пламенем горелки — надеюсь, завтра уже не будет глубоких ручьев. Да и в баллоне почти не осталось газа, надо его израсходовать, пламя слабеет, я периодически встряхиваю баллон, и пламя усиливается. Ботинки, вроде, подсыхают, но окончательно высушить их, конечно, невозможно. Оставляю пустой баллон здесь — еще на 150 граммов будет легче. Баллон синий, яркий, корябаю на нем записку о том, что иду на перевал. Так сказать, оставляю за собой следы на всякий случай.
Не могу заснуть, меня одолевают холод и сомнения: еды мало, вдруг отморожу ноги в снегу — и тут в голову приходит простая мысль — надо сшить бахилы! Конечно, у меня же остался чехол для труб каркаса из легкого тонкого брезента. Сразу ногам станет теплее, даже и в мокрых ботинках! А еще надо взять в карман целую шоколадку и смесь сахара с сухим молоком, если не смогу приготовить обед, перекушу, как почувствую, что теряю силы. Эти здравые мысли согревают меня, и я засыпаю.
Но ночью я просыпаюсь от жуткого холода и снова никак не могу заснуть. Ломит застывшие бока. Что делать, я уже и так с головой в спальнике и залезла внутрь узкой жилетки с руками, только плечи теперь касаются спальника и коврика и в этих местах особенно леденеют. Съедаю ложечку сахара и только после этого засыпаю, почувствовав призрачное тепло.
С утра ветер утих! Он лишь слабо потягивает с северо-запада. Погода хибинская ноябрьская: неглубокий снежок, высокая облачность, точнее — серое бесструктурное небо. Временами кажется, что может проявиться и солнышко. Подогреваю носки и ботинки на горелке, вырезаю новые стельки из пены. Разрезаю трубу чехла пополам, и у меня оказывается настоящий целый бахил с низом из плотной ПВХ-ткани, из которой было вшито дно в трубе, и кусок брезентовой трубы без дна. Зашиваю низ, и второй бахил, более хилый, тоже готов. Перевязываю ноги поверх бахил веревочками, как лапти.