Одна ночь меняет все
Шрифт:
– Выпускной класс, - напомнил Грэм.
– Ерунда.
Райли скорчила рожицу и махнула мне рукой.
– Выпьем чаю?
Удивлённый приглашением, я пошёл за ней.
Райли поставила воду и поколдовала с заваркой, бросив в чайник несколько ингредиентов из разных баночек.
Когда в гостиной заработал телевизор, Райли развернулась ко мне и спросила:
– Ну, как, отец тебе что-нибудь сказал?
– Я ничего толком не расспрашивал. Не удалось. У тебя отец – кремень, - хохотнул я, но несколько нервно, так как помнил неоконченный разговор.
–
– Папа тоже волнуется. Ну, ему вообще не нравится, что дело приняло такой оборот. Всё слишком затянулось. Это не первое преступление подобного рода. Ничего нового. Но каким-то образом этому ублюдку постоянно удаётся ускользать от полиции.
Крепкое словцо из уст Райли прозвучало как-то неуместно и слишком резко.
Разлив чай по кружкам, она вручила мне одну и спросила, не хочу ли я прогуляться. Накинув куртки, мы через заднюю дверь вышли во двор и дальше к тропинке, уходящей в лес. Он был неожиданно густой, в воздухе стоял запах сырой коры и холодного влажного ельника. Горячий чай, согревающий ладони и внутренности, был очень кстати.
– С чего вдруг работать собралась?
– Надоело сидеть дома. У меня слишком много свободного времени.
Я мог бы её занять, и времени бы ни на что не осталось. Впрочем, такое предложение прозвучало бы грубо.
– Надо ловить момент. Потом колледж. А там совсем времени ни на что не останется, - произнёс я.
– Разве?
– Колин, мой брат, рассказывает, что чёртова общественная деятельность в универе сжирает всю его свободу.
Райли улыбнулась немного грустно и, остановившись, поставила кружку с чаем на ствол поваленного дерева.
– Это хорошо.
– А что за работа?
– Да так… Глен договорился с Мэри Бонк, у неё сувенирная лавка по дороге в Адельму. Работать всего два раза в неделю. Но я ещё точно не решила. Да и отец считает, сейчас не время, в том числе и из-за объявившегося преступника. Но всех молодых девчонок Порт Таунсенда и Адельмы не защитишь.
– Райли закусила губу, выглядела она потерявшейся где-то в своих мыслях.
– Было б хорошо обнаружить его… я бы... Я бы его узнала сразу. Сообщила бы отцу, и полиция бы его арестовала.
Я сделал шаг ей навстречу и без раздумий потянулся к её лицу, проводя тыльной стороной ладони по щеке. Райли вздрогнула, приходя в себя, будто до этого отсутствовала в реальности.
– Пообещай, что и мне сразу сообщить. Мы с Ником подключимся.
– Я позвоню, но это неразумно.
– Неразумно хрупкой девушке строить планы по захвату преступника.
– Я не строю. Мне кажется, сейчас все в напряжении. И мне оно невольно передаётся, вот и ищу выход.
Я опустил руку и нашёл ладонь Райли, крепко сжал её, давая понять, что поддерживаю и буду поддерживать в любом случае. Мне бы не хотелось, чтобы её мысли стали реальностью. Пускай преступников ловит полиция, пускай безопасность девушек обеспечивают их парни.
Я признавал, что мысли материальны, и иногда мы сами притягиваем какие-то события, если слишком часто думаем о них. В Порт Таунсенде и Адельме с населением в десять тысяч человек мысли Райли могли очень быстро воплотиться в жизнь. Опасения шерифа Пейджа мне были понятны.
Райли убрала руку, в ладони моей осталась пустота, хотя кожа ещё хранила её тепло. Она присела, подхватила какую-то веточку с земли и принялась выводить абстрактные линии на рыхлой влажной почве.
– Через пару недель вечеринка на пляже. Небольшая. Будет костёр, вечерний залив, горячий чай с пряностями по лучшим местным рецептам, всё такое… придёшь?
Звучит заманчиво.
– Группа Глена выступает, я вот тоже в паре песен задействована.
Глен. Глен. Глен. Кажется, этого выскочки было слишком много в её жизни. Я проглотил раздражение с большим трудом.
– Как ты вообще стала с ними петь?
– Ну, мне надо было отвлечься, понимаешь?
Я понимал.
– Глен с ребятами сказали, что у меня хорошие тексты, те, которые я им давала почитать, конечно, как-то сами собой они и легли на музыку.
– Ты очень одарённая, - искренне похвалил я.
– Да брось ты… обычные слезливые бредни обыкновенного депрессивного подростка, - отмахнулась Райли, хотя я видел, как ей была приятна похвала.
– Зачем ты принижаешь свои способности?
Она с извинением посмотрела на меня, пожала плечами и робко улыбнулась.
– Не знаю. Привычка? Мама говорила, что эта моя писанина... бред.
– А что тогда не бред?
Райли снова пожала плечами.
– С её точки зрения или с моей?
– С твоей, конечно, её точка зрения мне понятна.
Она горько хохотнула и отбросила веточку прочь, затем встала и похлопала ладонями по бёдрам, стряхивая песок с рук.
– Не бред, что перед нами масса возможностей, а у нас у самих масса способностей. Сейчас мы можем всё и одновременно ничего. Мы молоды. Но рискнуть и быть тем, кем велит тебе твоя душа, у многих просто пороху не хватит. И у меня не хватит… наверное. Потому что есть тысячи "но". И с этим надо считаться. Мы можем быть, кем угодно, преуспеть в чём угодно, но с большей вероятностью выберем неверную дорогу. Необязательно более простую. Просто неверную. И её неверность мы осознаем когда-нибудь потом. А сейчас будем себе внушать, что так и надо. Или нам это внушают. Знаю, я немного сбивчиво говорю, извини, в голове сегодня какой-то сумбур.
Райли потянулась за кружкой с остывающим чаем.
– Вот Глен собирается перевернуть мир. И, знаешь, у него это получится. Он из другого теста. Он не внушаем.
– Да уж… он-то перевернёт, - не сдержавшись, неожиданно зло процедил я.
Как меня раздражало, неимоверно выводило из себя, что в речи Райли то и дело всплывал этот пресловутый Глен. Я понимал, что он, как ни крути, часть её жизни, да хотя бы друг или кто он там ей, но, чёрт… Я злился, злился, злился…
– Перевернёт, - заступилась за него Райли.
– Вот увидишь. Ты ничего не понимаешь. Глен лучший.