Одна ночь меняет все
Шрифт:
В аэропорту людей было не так уж много. Джефферсон всегда кишел народом, а здесь, по мере приближения к Порт Таунсенду, жизнь становилась всё размереннее и размереннее в каждом её проявлении.
Пересаживаясь в Сиэтле два с половиной часа назад, я позвонила Грэму, он как раз собирался выезжать.
Все наши немногочисленные разговоры с отцом всегда были наполнены взаимной неловкостью, а сейчас всё сделалось ещё хуже. Не знаю, как мы уживёмся. А что будет, когда ребёнок родится?
Мой взгляд скользил по толпе, выискивая фигуру отца. Последний
Но Грэма не было. Прибывший народ стекался к выходу, встречающие забирали родных и друзей, а я стояла с лёгким рюкзаком в руке и вертела головой по сторонам, стараясь сдержать нарастающую с каждой секундой панику.
Внезапно что-то привлекло моё внимание. Я резко развернулась, взглядом найдя лист бумаги, где крупными буквами было написано моё имя: Райли Пейдж.
Я растерянно моргнула, ничего не понимая, затем посмотрела на человека, державшего эту импровизированную табличку. Им оказался парень лет семнадцати – высокий и смуглый, с тёмными, коротко стрижеными волосами. Он помахал листком, затем его взгляд упал на меня, и он улыбнулся: весело и по-доброму, видимо, догадываясь, что я и есть та самая Райли Пейдж, которую он встречает. Правда, я совсем не понимала, кто он такой, и где отец.
Поскольку я, словно вкопанная, стояла на месте, он сам подошёл ко мне.
– Привет, я тебя жду? – с широкой улыбкой обратился он.
– Привет, - я невольно задрала голову; он был высок, я доходила ему лишь до плеча, - похоже, на то.
Он потянулся к моему рюкзаку, желая забрать его из моих рук, но я не отпускала. Несколько минут, мы дёргали его каждый на себя. Ситуация была такой нелепой, что в итоге мы рассмеялись.
Я почувствовала, как от этого спасительного смеха тугой узелок в животе ослаб. Мои пальцы разжались, и рюкзак оказался в руках парня.
– Я, кстати, Глен, - представился он.
– Райли, - привычно произнесла я.
– Знаю, - с серьёзным видом кивнул он и помахал перед моим носом уже сложенным листком.
Мы снова рассмеялись.
– А где… Грэм? – спросила я.
– Срочный вызов, - пожав плечами, будничным тоном произнёс парень, - такая уж у него работа. Он, кстати, звонил тебе, хотел предупредить, и я тоже звонил, как только самолёт приземлился, но твой телефон выключен.
– Чёрт, - я полезла в карман, - я же отключила его на время полёта, - нажав на пару кнопок, я подождала, пока дисплей загорелся, через несколько секунд пришли сообщения о пропущенных вызовах.
– … вот он и попросил забрать тебя, - парень что-то продолжал говорить, я попыталась сосредоточиться на его словах, – …когда не дозвонился, вспомнил, как видел раньше встречающих с напечатанными на листах фамилиями тех, кого они ждали, типо, vip-доставка или что-то наподобие. Попросил листок и маркер на стойке регистрации, соорудил табличку. Ах да, у меня, конечно, машина не vip, но гоняет исправно.
– Это не важно, - я покачала головой и усмехнулась. – Спасибо, что согласился помочь.
Парень приподнял мой рюкзак.
– Это, что, весь багаж? Я думал, сумок будет несколько больше, твой отец сказал, что ты как бы переезжаешь к нему.
– Предпочитаю путешествовать налегке, - краешком губ улыбнулась я, вышло несколько натянуто.
– Ну, ладно, тогда пошли.
Он потянулся к сумке с картиной, висящей на моём плече, но я вцепилась в неё и отпрянула от его руки.
– Это я сама понесу, - твёрдо произнесла я.
– Как хочешь, - пожал он плечами и пошёл к выходу, через пару шагов оборачиваясь, чтобы посмотреть, иду ли я следом.
Мы пересекли оживлённую стоянку и оказались возле красного, видавшего лучшие времена Фольксвагена.
Глен не стал открывать багажник – не было надобности – просто кинул мой рюкзак на заднее сиденье, затем предложил пристроить туда же и вторую сумку. Поколебавшись, я отдала ему картину и села на место пассажира.
Минут десять мы ехали в молчании. Глен следил за оживлённой дорогой, но стоило нам выехать к окраинам, расслабился.
– Как прошёл полёт?
Внезапно наш разговор скатился до общепринятых клише. Осталось лишь обсудить погоду, состояние которой для меня сводилось лишь к одному слову – паршивая.
Я смотрела в окно на проплывающие мимо здания из стекла и бетона. – Нормально.
– Не страдаешь аэрофобией?
– Нет, - я подумала, что он шутит, но Глен совершенно серьёзно спросил меня об этом. Внезапно меня осенило. – Ты боишься летать?
– Ну, - протянул он, выпрямляясь на сидении и крепче сжимая руль, - скажем так, я предпочитаю передвигаться по земле.
Я усмехнулась.
– Не повод для веселья, - нахмурился Глен, коротко посматривая в мою сторону.
Всё ещё улыбаясь, я отвернулась к окну. Теперь мы были на шоссе. С двух сторон дороги наступал высокий, тёмный лес. Низкое серо-жемчужное небо почти касалось самых макушек многовековых сосен.
– Нам долго ехать? – спросила я.
– Ещё около получаса, - прикинул он. – Понимаю, ты устала.
– Да, - коротко ответила я, мысленно прокручивая последние дни у Кристалл и бессонные ночи, наполненные сомнениями и неопределённостью.
Мысли о ребёнке, мысли об Эйване, мысли о том, как жить дальше.
Сначала я думала позвонить Эйвану, но потом отказалась от этой идеи. С чего начать разговор? В лучшем случае он выслушает меня и подумает, что это шутка. В худшем – сразу положит трубку.
Но зачем Элина дала мне номер его телефона? Этот вопрос никак не оставлял меня в покое. По сути – я абсолютно незнакомый человек и могла назваться кем угодно – что я в принципе и сделала. Эйван не знает никакой Грейс, мой визит будет для него большим вопросом. А теперь, когда я унесла с собой его картину, оставив взамен свою … что ж… это лишь прибавит вопросов.
Коротко взглянув на Глена, я заметила, что он улыбается.
– Что? – спросила я. – Что такое?
– Да, ничего, - отмахнулся он.