Одна ночь меняет все
Шрифт:
Пока не знает, - поправила я себя. Уже очень скоро – это станет очевидным.
– Глен, я… - тяжело вздохнув, я пыталась найти причину отказа, но он перебил меня.
– Ладно, не хочешь Адельму, значит, никакой Адельмы. Жди меня завтра в три, - он сбежал с крыльца под заунывно моросящий дождик. – Покажу тебе местные достопримечательности, - последний раз махнув рукой, он быстрым шагом направился к машине.
И мне ничего не оставалось, как стоять и смотреть ему вслед, а затем вернуться в дом и ждать Грэма.
15
Я
Усталость прошедших дней тут же обрушилась на меня, стоило лишь вернуться в гостиную. Монотонное бормотание телевизора наряду с бесконечным постукиванием капель по карнизу лишь добавляло сонливости. С ногами забравшись на диван, я укуталась в тёплый плед и закрыла глаза, постепенно проваливаясь в сон. Он, как и все мои сны за последние пару недель, был просто чёрной дырой, ни о чём.
Разбудил меня тихий, приглушённый голос и еле слышное шарканье. Распахнув глаза, я заморгала, затуманенным взглядом изучая незнакомую обстановку, как всегда дезориентированная в первые после пробуждения секунды. Наконец, я вспомнила, где нахожусь и почему. Горло сдавило судорогой. Медленно вернувшись в вертикальное положение на диване, я обернулась к выходу.
Разговор на кухне прекратился. Тихо пискнул телефон, отмечая конец связи.
За окном потемнело, гостиная освещалась лишь экраном работающего телевизора, а вот из кухни, как я видела со своего места, лил свет.
Наверное, отец вернулся. Почему же он не разбудил меня? Может, не хотел? А может, просто не заметил?
Впрочем, что-то подсказывало мне, что он, как и я, желал оттянуть момент неизбежной встречи. Но это было неправильно. Неверно. И чем меньше мы будем сопротивляться неизбежному разговору, тем менее болезненным он будет. Скорее всего.
Рассудив так, я поднялась с дивана и медленно поплелась на кухню.
При первом столкновении с ярким светом, исходящим от высоко висящего и уже изрядно потрёпанного абажура, я поморщилась. Застыв в дверях, я наблюдала за тем, как Грэм, всё ещё одетый в полицейскую форму, стоял спиной ко мне, наливая что-то себе в кружку. Я принюхалась. Кофе.
Желудок сжался, напоминая, что со времени последнего приёма пищи прошло уже достаточно много времени.
Я тихо вздохнула, не зная, выдавать или не выдавать свое присутствие. Сейчас я могла спокойно разглядеть его со спины. Мой отец был довольно высоким, худощавым, с тёмными, густыми, недавно стрижеными волосами, когда он слегка повернулся, потянувшись к полке, я заметила седину, блеснувшую на его висках.
В памяти тут же возникли смутные воспоминания из казавшегося мне теперь таким далёким детства: вот я разбила коленку, и отец несёт меня на руках в дом, или вот я почти колесо на руках делаю, когда он ведёт меня в Макдональдс (у Андре был свой, особый пунктик по поводу фаст-фуда), или вот мы на пляже, а он пытается научить меня плавать, и погода стоит отвратительная.
Беззвучно улыбнувшись собственным воспоминаниям, я снова сфокусировала свой взгляд на Грэме. Не знаю, насколько сильно он изменился, но я запомнила его как спокойного, уравновешенного человека, по-своему заботливого, хоть и неловкого порой.
От картин из моего детства тугой узел в животе ослаб, совершенно внезапно на меня опустился нежданный покой и умиротворение, и почему-то показалось, что всё будет хорошо. Ещё несколько секунд я колебалась, не зная, как именно заявить о своём присутствии.
Но, наконец, губы сами собой сложились и произнесли давно не употребляемое мной слово.
– Пап, - тихо позвала я.
Его плечи мгновенно напряглись и также быстро расслабились. Очень медленно, словно бы нехотя, он повернулся ко мне.
– Райли, - его голос был чуть ниже, чем он слышался мне по телефону, чётким и вымеренным, без эмоциональным. Возможно, это работа отложила на него свой отпечаток.
– Я думал, ты ещё спишь, не хотел будить.
Прошедшие годы, одинокая жизнь и бессонные ночи на дежурствах оставили на его лице свой отпечаток. Черты лица горестно заострились, морщинки у век образовались отнюдь не от смеха, но темные, глубоко посаженные глаза смотрели на меня настороженно и с любовью.
– Да вот, только что проснулась, наверное, из-за телефонного звонка, - я неловко прислонилась к косяку двери, так до сих пор и не решаясь до конца зайти в комнату.
Никаких объятий или улыбок. Но ведь и упрёков тоже не было. По крайней мере, пока.
Опустив взгляд, я смущённо пробормотала:
– Прости, что стесняю тебя, я...
– Не надо так говорить, - остановил меня он. Я подняла взгляд и посмотрела на кружку с кофе в его руках, которую он сжимал так сильно, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она треснет.
– Ты вовсе не стесняешь меня. На самом деле, - отец, наконец-то, отставил эту несчастную кружку в сторону, - я даже рад, что ты мне позвонила, и рад... что ты здесь.
– Спасибо, - прошептала я, кивая, и провела языком по пересохшим губам. Я понимала, что лучше начать с самого тяжёлого, ведь чем дольше между нами будут висеть эти невысказанные знаки вопроса, тем труднее нам будет не просто общаться - находиться рядом.
– Пап, - позвала я.
Грэм вскинул голову, вопросительно глядя на меня.
– Я хочу всё сразу прояснить, поэтому давай, я отвечу на твои вопросы... сейчас, - наконец, я оторвалась от двери и сделала пару шагов по направлению к нему, но так и застыла в нерешительности, не дойдя и до середины кухни.
– А я не хочу ничего из тебя вытягивать. Если тебе эта тема неприятна, не говори, пока не будешь готова, - дипломатично предложил отец, и на мои глаза навернулись слёзы.
Не знаю, чем я заслужила к себе такое отношение?
Холодная и отстранённая Андре казалась сейчас абсолютно далёкой и чужой, призраком из моей прошлой жизни, безликим и несуществующим вовсе.
– Прости, что не смог тебя встретить, - внезапно стал оправдываться Грэм. Запустив пальцы в свою шевелюру, он слегка взъерошил волосы. В этот момент у него был вид смертельно усталого человека.
– Вызвали на работу внезапно. Вообще, у нас тут спокойно, но иногда приходится ездить к соседям или в Фор Корнерс... Помощь... требуется, - он неопределённо махнул рукой.
– Я попросил Глена тебя встретить, надеюсь, всё в порядке?