Одна ночь меняет все
Шрифт:
– Да, в полном, - заверила я его.
– Он очень милый.
– Глен, милый?
– Грэм усмехнулся, и я робко улыбнулась в ответ.
– Ну, он хороший парень, и, может, вы снова подружитесь.
– Снова, - я кивнула, - да, он говорил, что мы вроде как были знакомы, когда нам было по пять или около того.
– Да, ты тогда в последний раз приезжала на всё лето, - к заключительному слову его голос снизился почти до шёпота. Грэм махнул рукой в сторону стола.
– Присаживайся, может, ты голодна? Когда ты последний раз ела?
– Утром, - я сделала несколько шагов к столу, - но я не особо голодна.
Я поблагодарила собственный
– Но тебе надо питаться, - взгляд Грэма скользнул по моему телу и замер на плоском животе, обтянутом трикотажной кофточкой, - эмм... особенно сейчас.
Если он искал какие-то внешние доказательства моего положения, то их пока ещё не было. Слишком мало времени прошло.
– Так, - не выдержала я, - я всё-таки хочу поговорить. Вернее... думаю... нам... стоит всё обсудить... прояснить сразу, - я путалась в словах и ногах, дрожащих и внезапно ослабевших.
Подойдя к столу, я вцепилась в спинку одного из деревянных стульев для равновесия.
– Райли, я...
– Нет, послушай меня... пожалуйста, - умоляла я взглядом.
Боже, это действительно тяжело. И я не могла сказать, кому сейчас было труднее: мне или Грэму.
– Во-первых, спасибо, что принял меня, - я вопросительно посмотрела на него, словно ожидая, что сейчас он начнёт всё отрицать, но Грэм просто стоял и ждал, пока я продолжу.
– Во-вторых, я действительно... беременна, - выдохнула я, ощущая, что с каждым разом мне всё проще произносить эти слова.
– Это вышло случайно, по глупости, нелепо, необдуманно, недостойно... называй, как хочешь, и меня, и мой поступок. И я знаю, что люди будут говорить, и ты будешь меня стыдиться, - он попытался прервать меня, но я подняла вверх правую руку, словно на суде, прося дать мне возможность закончить.
– Не спрашивай меня, кто отец. Я пока не готова это обсуждать.
Я замерла, ожидая упрёков и возражений, но Грэм просто наклонил голову к плечу и приподнял брови.
– Да, я пыталась с ним связаться, но это невозможно. Вероятно, может быть... не знаю, но...
– я на секунду прикрыла глаза и помотала головой, - скорее всего... наверное, я попытаюсь... ещё раз... позже... может, совсем... когда... ребёнок родится. Не решила.
Отец просто кивнул.
– Как Андре отреагировала? Вернее, если ты здесь, то могу предположить, что не очень.
– Совсем не очень, - я тяжело сглотнула.
– Я не намерена избавляться от ребёнка, это на случай, если ты не решаешься просить.
– Нет!
– возмутился Грэм, и, по-моему, это выглядело вполне искренне.
– Я... я бы никогда тебе такое не предложил.
Подняв ладонь, он опустил её себе на затылок и опять взлохматил слегка намокшие от дождя волосы. Видимо, вернулся он действительно совсем недавно.
Бросив на меня короткий взгляд, он покачал головой, затем снова посмотрел, но уже более пристально. Я невольно сжалась под эти взглядом, почти физически ощущая его тяжесть.
– Не скажу, что я так спокоен, как, возможно, тебе кажется со стороны, или, что я в восторге от того, что моя восемнадцатилетняя дочь беременна, или, что я не хочу найти того парня, что сделал это с тобой и... хм... ну, в общем, это понятно, - он взял свою кружку с уже остывшим кофе и переместил её на стол, затем достал из мойки пустую чашку и налил мне чаю, ставя его передо мной и отодвигая стул, предлагая сесть.
– Но я не буду тебя упрекать, - снова заговорил он, - или уподобляться Андре в желании избавить тебя от... Как же она выразилась? От...
– Она звонила?
– перебила я Грэма, даже не смотря в его сторону, полностью сосредоточенная на причудливых клубах горячего пара, поднимающегося над чашкой.
– Ну, сначала я позвонил ей, - моя голова дёрнулась, - а потом она звонила мне постоянно... мы за всю нашу короткую совместную жизнь не общались так активно, как за эти несколько дней. Я уже забыл, насколько твоя мать, может быть, упрямой.
Грэм усмехнулся уголком рта и схватил со стойки возле двери контейнер, который я до этого не заметила.
– Тут кое-какая еда для тебя. Салли собрала, - пояснил он.
– Это из... местного охотничьего ресторанчика. Я заехал туда по дороге домой. Не знаю, что ты обычно ешь, поэтому попросил её положить что-то нейтральное. Мой холодильник почти пустой, - снова начал оправдываться он, - а мне через час опять надо уходить...
– Ты уходишь?
– перебила я.
– Да, - кивнул он, - сейчас перерыв, и я специально решил заехать к тебе, завезти еду. Не догадался позаботиться об этом заранее, Райли. Видишь ли, я живу один, - он сказал это так, словно это всё объясняло.
– Но завтра, если хочешь, мы можем съездить в супермаркет, - он поднял глаза к потолку, - громкое название, конечно.
Я усмехнулась.
– Или Глен отвезёт тебя.
– Я не хочу утруждать Глена, - тут же замотала я головой.
– Сомневаюсь, что это его затруднит.
Грэм пододвинул ко мне контейнер с едой, но я покачала головой и встала, подходя к мойке и вынимая пару тарелок, чтобы переложить еду и для него, и для себя.
– Посмотрим, - пожала я плечами. Поколебавшись, я всё же спросила.
– Что хотела мама?
– Чтобы я образумил тебя, конечно, чего же ещё, - фраза сопровождалась глубоким тяжёлым вздохом.
– И ты?
– Сказал ей, что это твоя жизнь, и тебе решать.
– Спасибо, - глаза внезапно защипало.
Несколько секунд мы молчали. Из гостиной от работающего телевизора донёсся шум ликующих болельщиков. И больше ничего.
– Знаешь, Райли, ты так изменилась, - внезапно сказал отец, - мне так жаль, что я...
– Не надо, пожалуйста, - перебила я, сглатывая скопившуюся в горле горечь.
Если он сейчас начнёт оправдываться за все годы, что мы не общались, мне нечем будет ответить. Ибо не уверена, что та причина, по которой я находилась здесь, перевесит его многолетнее пренебрежение отцовскими обязанностями. Да и не было ли оно вынужденным? Сомневаюсь, что Грэм добровольно отстранился от меня. Тем более, зная Андре и её умение быть особенно любезной с теми, кого она "любит".
Сморгнув слёзы, я не увидела за вновь набежавшей пеленой, как Грэм подошёл ко мне, как забрал из моих рук тарелки, аккуратно опуская их на столешницу, как взял за руку, коснувшись меня впервые с тех пор, как я зашла в комнату. Но я почувствовала тепло его большой шершавой ладони и лёгкое, такое деликатное, но в то же время сильное и обнадёживающее пожатие. Не сдержавшись, я всхлипнула и через секунду оказалась в отцовских объятиях, уткнулась носом в жёсткий материал куртки, пахнущий табаком и дождём, и чем-то ещё, своим, особенным, и разрыдалась, понимая, что за прошедшие дни, а может, даже годы, мне не хватало только одного. Родителя.