Одна против зомбей
Шрифт:
– О-о-о, мой га-а-а-а-д!!! Бо-о-о-льно!
– пожаловалась я неизвестно кому, потирая ушибленный копчик.
Вдруг - представьте, сестрицы, мое полнейшее обалдение!
– левая створка штурмуемой мною двери совершенно так себе спокойненько - бац!
– распахнулась.
Поскольку ручки на этой створке не имелось, я и не догадалась идти через нее и билась с правой створкой. Вот ведь как хитро меня эти паразиты уделали!
Но я тут же позабыла про козни с дверью, ибо увидела, как из нее на улицу вышел пацан, нет, не вышел, а вырвался, словно лев, проломивший
В общем, это был настоящий мачо. Да нет, не просто мачо, мачо - это тьфу, закомплексованые уроды. Тот мужик был Мачо с большой буквы - брутального вида (тащусь с такого вида) верзила (люблю верзил) в белом костюме (люблю белые костюмы) с запонками из крупного черного жемчуга (обожаю черный жемчуг).
На лице у Мачо царили смятение и недоумение. Он остановился. И сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.
Я пискнула, чтобы привлечь его внимание к моему бедственному положению. Мачо вымученно улыбнулся. Подошел ко мне. Протянул руку, чтобы помочь мне встать.
– Здразь-се! Меня Никой зовут, - представилась я.
Мачо пробормотал нечто невразумительное. Что-то среднее между "тетрагоноптерус - это ромбовидная тетра", "трековый детектор ядерных флуктуаций" и "я король весеннего бамбука".
Кокетливо улыбнувшись Мачо, я протянула к нему руки, в одной из которых была оторванная от двери ручка-череп.
И тут случилось то, что случилось. Мачо, увидев череп, испуганно замер и простонал:
– Не-е-е-е-е-е-е-т!!!
Затем он дернул от меня, словно от чумной, к стоящему неподалеку джипу. Рванул на себя дверцу. Вскочил в него. И тут же газанул с места.
"Это он от меня? Или как?
– спросила я у своего здравого смысла, недоуменно глядя вслед удаляющейся на всех парах тачке Мачо.
– Оно мне снится? Или чо?"
Ошеломленный происшедшим здравый смысл молчал. Наверное, сестрицы, он тоже офигевал от всего происходящего. Блин, утро, рабочий день, город, толпа бегущих по своим делам людей... и полный сюрреализм, отягощенный тонкостями работы страховщицы-одиночки.
Впрочем, ощущение нереальности происходящего у меня быстро сменилось чувством его абсолютной неправильности. Черт с ними, с ухмыляющимися горгульями. Но когда от тебя шарахаются правильные мужики - это по-настоящему страшно.
– Эх, такого принца пуганула, - проговорила я, грустно качая головой.
– Высокий. Здоровенный. Весь в белом. И карета ничего. Неужели я так жутко выгляжу? Или его так сильно в "ИNФЕRNО" зашугали?
Я размахнулась и запустила долбанной ручкой-черепом в горгулий. Но промазала. Отрикошетив от стены офиса, проклятая дверная ручка полетела в меня. Я едва увернулась от нее и вскочила на ноги. Мне послышался издевательский смех сверху.
"Эти каменные чудовища не могут смеяться, Ника, - очнулся от обморока мой здравый смысл.
– Сегодня просто действительно не твой день. Плюнь на все и иди домой пить пиво с сушеным палтусом".
Но я тут же выкинула эту предательскую мысль из головы. Отряхнулась. Достала из кармана плаща пудреницу с зеркальцем на крышке. Посмотрелась в него... Да, сегодня у меня
Вот позавчера у меня физия прямо-таки светилась красотой, совершенством и уверенностью. Будь у меня сейчас такое же личико, то этот здоровяк сразу бы предложил бы мне руку, сердце и кругленький счет в багамском оффшоре.
Нет, я бы, естественно, вежливо бы отвергла столь щедрое предложение. Во-первых, у меня Толик есть. А во-вторых, я не прыгаю на шею первому встречному олигарху - так меня мама воспитала.
Я припудрила нос и щеки. Попыталась изобразить на лице улыбку. Возвратила пудреницу в карман. И, чтобы приободриться, уязвила самодовольство насмешниц-горгулий, показав тварям фак. Сначала правой рукой. А потом, поддерживая ею под мышкой папку, - и левой.
Правда, папку я при этом все-таки выронила (слишком далеко и высоко протянула руку - хотелось уязвить проклятых каменных чудищ по полной программе). И она под дружный хохот горгулий (да нет, наверняка мне и в этот раз послышалось) шлепнулась на заплеванный асфальт.
Подняв ее с заплеванного асфальта, я снова уязвила горгулий средними пальцами обеих рук. Горгульи мне ничем не ответили. Поняли, наконец, наглые твари, что не на ту напали.
Я подошла к левой дверной створке - к той, через которую вышел Мачо. На ней не было ни ручки, ни надписи "Вход".
– Конспираторы хреновы!
– выругалась я.
– Да чтоб всем вам - бимбошникам и мудрилам - этой дверью по башке настучали!.. Ладно, проехали. Хватит жевать сопли, Ника! В атаку, золотая рота! Патронов не жалеть! Пленных не брать! Раненных добивать штыками!
Я выгнула грудь колесом, подняла хвост трубой и решительно вошла в офис "ИNФЕRNО".
3
Войдя в эту обитель праха и печали, я натурально офигела.
В окутанном полумраком огромном вестибюле, облицованном черными плитами с барельефами разного рода чудовищ, стояли образцы надгробий.
Нет, сестрицы, то были не простые, скромные и безыскусные могильные плиты, которые за штуку баксов вам сварганят на коленке из стандартной заготовки народные умельцы.
Я увидела перед собой прямо-таки, как пишут в справочниках и путеводителях, архитектурные сооружения малых форм. Оные представляли собой настоящие произведения темного искусства - комплексы из мраморных скульптур, гранитные стелы с выбитыми на них узорами, кресты из лабрадорита и вырезанные из дуба сцены из райской жизни.
Сзади раздался жутковатый скрежет закрывающейся дверной створки. И на моей спине засуетились мурашки.
– Пожалуй, Мачо не даром шуганулся, меня здесь тоже оторопь берет, - поежившись, прошептала я и перекрестилась.
– "Отче наш на небеси..." помилуй Нику и спаси!
Но это было лишь началом представления. С открытым от изумления ртом я воззрилась на висящий под потолком на цепях огромный черный гроб. На нем светилась, словно ряд острых зубов свежевынырнувшего из адской лавы демона, зловещая кроваво-красная надпись: "ФИРМА ВЕНИКОВ НЕ ВЯЖЕТ - ФИРМА ДЕЛАЕТ ГРОБЫ!"