Одна против зомбей
Шрифт:
Тут у меня в мозгу начали сами собой склеиваться кусочки всей той невероятной чертовщины, которая маячила у меня перед носом еще со вхождения в офис "ИNФЕRNО". И я меня охватило предчувствие разгадки великой тайны - страшной настолько, что даже легендарный Шерлок Холмс испугался бы ее расследовать. А если бы даже ему и пришлось расследовать (например, по требованию английской королевы), то после легендарный сыщик обязательно зачистил бы всех свидетелей раскрытия этой тайны, начиная с доктора Ватсона, миссис Хадсон и собаки
– Единственный "нормальный"?! Или единственный живой?
– я впилась взглядом в собеседника, подозревая, что сейчас вляпаюсь в самую страшную тайну XXI века.
Хорькофф стыдливо опустил глаза.
Я мигом спрыгнула со стола, рванулась к Хорькоффу и, пристально глядя ему в глаза, спросила:
– А остальные, чо, зомби?! О, мой га-а-а-д! Как же я была права в своих дичайших подозрениях! Зомби прорвали периметр! Теперь нас ничто не спасет, кроме массовой и поголовной резни!
– Да никакие они не зомби! Откуда у Вас вообще такие мысли!?
– Нехорошо врать будущему деловому партнеру! Как же я смогу Вам помочь, коли Вы меня за лошару держите. А их в древнем роду вольных землепашцев Лодзеевых отродясь не бывало. Лошади у нас испокон веков не переводились. Мы на них пахали, дрова возили и на ярмарку в город ездили. А вот лошар не разводили. Колитесь про зомби, ну!
– Как у Вас только язык поворачивается такое говорить! Причем тут...
– попробовал возмутиться собеседник.
Но я не дала ему это сделать. Подскочила к клиенту, схватила его за грудки и, еще более пристально глядя ему в глаза, предложила:
– Колитесь-колитесь, Андрей Яковлевич, Вам скидка выйдет, я замолвлю словечко перед прокурорами трибунала. Это зомби, да?!
Хорькофф не ответил. Лишь оторвал мои руки от лацканов своего пиджака и шумно вздохнул.
– Зо-о-о-мби!
– радостно констатировала я.
– Как пить дать - зомби! Клянусь здоровьем нашего П.П. Прушкина - это зомби! Чтоб его лишаи изъели с ног до головы, если я не права!
– Чепуха!
– возмутился клиент.
– Они просто больные люди.
– Или здоровые нелюди. Смотрите, как меня Ваши "больные люди" искалечили, - я продемонстрировала Хорькоффу синяки на руках.
– Еще чуток и загрызть могли, гады.
– Не станут они никого грызть, - Хорькофф смущенно отвел глаза от моих боевых ранений, словно на запястьях у меня были не синяки, а надписи, обвиняющие президента "ИNФЕRNО" в скотоложстве.
– Почему Вы их отмазываете?
– строго спросила я у Хорькоффа.
– Их, душегубов, надо забить в колодки и посадить в железные клетки на Лобном месте, чтобы больше никто не откручивал руки честным страховым агентам.
– Не надо их никуда сажать. Они вообще тут ни при чем!
– А кто причем?
– Я!
– Как так?!
– Совершена роковая ошибка и неизбежен ужасный конец. И мою вину можно смыть
– Бросьте такой пафос в болото с пиявками! В чем Ваша вина, Андрей Яковлевич? Вы что, Темный Властелин, и умеете обращать доверчивых ушастых людишек в нечисть - в упырей, оборотней и зомби? Вы какой факультет в академии магии кончили? Некромантии? Черного колдовства и проклятий? Или ходили на курсы повышения квалификации специалистов по вуду, заклинателей сглазов и наводителей порч?
– Не надо издеваться над попавшим в беду человеком!
– А пусть тогда "попавший в беду человек" не возводит на себя напраслину. Говорите толком, чо стряслось.
– Это все проклятая "Новая эра"!
– Вы имеете предсказанную британскими учеными диктатуру тотальной любви и тиранию беспощадной толерантности?
Хорькофф достал из ящика своего стола открытую пачку какой-то шняги на которой было написано: "Новая эра". Из сей загадочной пачки на свет Божий выглядывали блистеры с длинными капсулами под волдырями из полимерной пленки, вздувшимися над алюминиевой фольгой.
Я с любопытством оглядела эту упаковку. Там был изображен довольно улыбающийся индокитаец, над головой которого сияли золотые буквы "Пилюли дядюшки Ляо", а затем зачитала слоган на упаковке: ""
– Все из-за нее, проклятой!
– Хорькофф вырвал из моих рук пачку "Новой эры" и бросил ее на пол.
Один из блистеров выскочил из упаковки и оказался у моей ноги. Я тут же схватила его загребущими пальчиками и стала рассматривать.
Хорькофф растоптал "Новую эру" ногами, отчаянно матерясь.
– Не надо так нервничать!
– повторила я, опасаясь, что клиент может чокнуться (а, как известно, подпись недееспособного лица на договоре не стоит и комариного чиха перед лицом суровой и неподкупной Фемиды).
Я наконец рассмотрела содержимое блистера и, давясь смехом, спросила:
– Так это ж анальные! Позвольте, так ведь их же вставляют, извиняюсь за мой французский, в задницу! Или я ошибаюсь, и с ними проделывают нечто более эстетичное?
– Вы не ошибаетесь.
– Хе-хе-хе!
– Ничего смешного. То, что начиналось, как фарс, превратилось в трагедию.
– А вот с этого места, господин президент, пожалуйста, поподробней.
Я уселась на стул рядом с Хорькоффом.
– Вываливайте все начистоту! Представьте, что мы с Вами дрейфуем в одной лодке без весел и паруса по десятибальному океану пятидесятиградусной зимой. Кругом - айсберги, мгла, пурга, волны до небес, пронизывающий ветер противно воет в ушах: "Вы все умре-е-е-те! Ву-у-у-у!" Видимость никакая, даже на четверть кабельтова - только стена серого снега и густой темный туман. В носу у нас все козявки от холода превратились в острые сосульки, которые, будто клыки демона вылезают из наших ноздрей. И куда нам с этой лодки деваться?