Одна против зомбей

Гламаздин Виктор Викторович

Раздался громкий выстрел.

Я распласталась на полу и заверещала голосом ханыги, которого кореша-пропойцы застукали на краже баблосов из общака:

– О, мой га-а-а-д! Не убивайте! Я ни при делах, меня Пал-Никодимыч подста-а-а-вил, гой пархатый!

ГЛАВА 11 . СОВЕТУЮ КОЛОТЬСЯ СРАЗУ

1

Я

зажмурилась от страха, ожидая, когда пуля вопьется мне куда-нибудь, и молясь, чтобы она при этом не покалечила в моем организме ничего серьезного. А лучше бы вообще отскочила от него, будто от стелы из метеоритного железа.

Однако пуля побрезговала нами с Хорькоффом. Она лишь скинула со стола фотографию невесты моего клиента. Я вскочила с пола и бросила любопытный взгляд на лежащую у ног Хорькоффа продырявленную пулей фотку. Пуля попала невесте прямо в накрытую прозрачной фатой голову.

– Классный выстрел, - вырвалось у меня.
– Тянет на мастера двенадцатого дана школы "Пьяный барсук".

Хорькофф недоуменно глянул на меня - не мигая и не говоря ни слова.

– Меня зовут Ника Лодзеева, - поведала я несостоявшемуся самоубийце.
– А Вы, как я понимаю, Андрей Яковлевич Хорькофф? Так?

Хорькофф кивнул.

Я подняла из-под стола свою папку, выпавшую при обнимашках с полом. Заметила лежащий на полу пистолет. И загнала его ногой под трон Осириса. Наткнушись на его мрачный взгляд, в ответ подмигнула богу и улыбнулась, мол, раз дело в моих руках, значит, все будет хорошо, старина.

– Раз уж я Вам, господин Хорькофф, рискуя почти простреленным телом, жизнь спасла, то...
– заговорила я.

Но тут же замолкла, ибо клиент разрыдался, как дитя на допросе.

– А на кой хрен мне такая жизнь!?
– пробулькал сквозь слезы и сопли хозяин кабинета.

– А на кой хрен Вам такая смерть?!
– возмутилась я.
– Мозги по кабинету. Похороны в закрытом гробу. И зона для самоубийц в самом гадюшном закутке преисподней. Там черти бросят Вас в котел с кипящим салом и начнут пырять самостийными трезубцами.

Я осуждающе посмотрела на Хорькоффа. Тот пристыжено отвел взгляд от моих пышущих праведным гневом глаз. Наверное, вспомнил, что в его жилах гуляет русская кровь, и решил больше не позориться перед героическими предками.

– Настоящие мужчины так со своей не застрахованной ни в одной фирме головой не поступают, - заявила я.
– Сразу видно, что Вы не знакомы с самурайской философией ритуала сеппуку. Подозреваю, что Вы даже не читали трактат Нитобэ Инадзо "Бусидо - душа Японии" и в простецком невежестве своем даже не ведаете о доктринах, описывающих каноны поведения настоящего воина с позиции мистико-эзотерического отношения к смерти, посмертию и бессмертию.

Подтверждая свое абсолютное незнание самурайской философии, Хорькофф громко захлюпал носом.

– А чо там у Вас стряслось-то?
– поинтересовалась я.
– Наехал кто?

– И-и-и...

– Бандиты? Рейдеры? Сионисты-исламисты? Воинствующие иеговисты?

– И-и-в-в-в-и...

– Оборотни в погонах? Нацисты?

– И-и-и-и...

– Гомофобы? Гомофилы? Гомо эректусы?

– И-и...

– Чинуши? Люди в черном? Фанатики из "Анашы-эль-ганджубаса"? Кто-нибудь из боевого крыла франкмасонов?

– И-и-и...

– Да-да, все понятно. Все-таки спецслужбы докопались. Самый скверный вариант. Небось с пятой колонной шашни водите? А как насчет фэбээровского ЦРУ и госдеповского АНБ? Тут советую колоться сразу. Против чекистов не каждый олигарх даже полдня в пыточном застенке выстоит - школа имени товарища Ежова рулит. А Вас наверняка не обучали

даже банальной системе противостояния методикам экспресс-допросов в полевых условиях, ведь так?

– Нет-нет!
– отчаянно замотал головой Хорькофф.
– Ничего такого! Я патриот и не изменял Родине даже с женой!

– Тяжелый случай. Ну тогда, значит, проигрались в казино. Я помню тоже плакала, когда четыреста баксов в покер прокакала - доблефовалась, дуреха.

Хорькофф отрицательно закрутил головой.

– Нет?
– я задумчиво почесала нос.
– Может, полицаи накрыли-таки скрывавшийся у Вас на даче в бане подпольный цех по производству фальшивого спайса под видом натурального стирального порошка?

– Упаси меня Боже от такой напасти!
– вздрогнул мой собеседник.

– Так чо ж тогда с Вами все-таки стряслось, Андрей Яковлевич? Надо признаться, Вы меня заинтриговали. За всю свою долгую и полную опаснейших приключений жизнь я еще не встречала столь загадочного случая, чем Ваш. Утолите мое любопытство, а я никому не поведаю, как Вы меня из пистолета пытались укокошить отравленной разрывной пулей.

– Долго рассказывать...

Хорькофф вытащил из пиджака платок, вытер слезы и сопли. Подошел к кабинетному бару, достал оттуда бутылку с этикеткой "Слеза Святого Валериана" и пару серебряных стопок инкрустированных перламутром и вырезанными из янтаря головами Медузы из рода Горгон.

– А я, представьте себе, никуда не спешу, - поведала я клиенту.
– У меня еще есть несколько свободных минут перед Концом Света. Ктулху спит. Антихрист занят выборами президента Пиндостана. Матросы с русского сухогруза отравили Годзиллу, слив в Тихий океан мазут вперемешку с недопитым метиловым спиртом. А боевых роботов-трансформеров потырили стартаперы из отечественной модернизационной коррупции и наукоемких мошеннических технологий.

– А кстати, Вы по какому вопросу ко мне?

– И по вопросу спасения жизней президентов корпораций вроде вашенской тоже. Уж кому-кому, а Вам нельзя раскисать. Вы же не нищеброд-гастарбайтер, а глава огромной корпорации. От Вас зависит судьба сотен подчиненных, а также их семей, престарелых родственников и домашних животных.

– Вам-то какое дело до моих проблем?
– одарил меня недоверчивым взглядом собеседник.

– Ни-ка-ко-го!

– Гм.

– И именно поэтому Вы можете быть со мной полностью откровенны. Можете считать меня психотерапевтом и попом в одном флаконе и исповедаться, дабы облегчить душу и уберечь сердце от инфаркта. Уверена, Вы не раз плыли на пароходе, ездили на паровозе и летали на самолете. И всегда после второго стакана виски Вы выливали на собеседника ушаты как своих личных заморочек, так и общегосударственных проблем. Ну не может русский человек без этого. Он лучше от закуски откажется, чем от такого душевного трепа. А почему Вы были так откровенны? Нет, стаканы тут ни при чем. Все дело в том, что на постороннего человека, которого никогда больше не увидишь, легче вывалить с души все накопившиеся там камни, чем на знакомого человека, который потом будет сливать полученные от Вас сведения цээрушникам и Вашей теще.

Хорькофф разлил валерьянку по стопкам, проговорив:

– Ну не знаю...

– Разве ж Вы не видите, что у меня на лице написано: "Она умрет под пыткой, но никого не сдаст"?
– возмутилась я.
– Ко мне все мои однокурсники плакаться в жилетку бегают. И коллеги по работе. Даже мой злейший враг, по воле которого я уже почти поседела, Пал-Никодимыч, иногда жалуется мне на свою недооцененность начальством. У уж Пал-Никодимыч чует стукача за версту, ибо тертый мужик, такого на хромой козе не объедешь.