Одна против зомбей
Шрифт:
Ближе всех остальных египетских богов ко мне стояла статуя богини Маат - олицетворение правды-справедливости и гармонию человека с богами и контролируемой ими части нашей Галактики. Из волос богини торчало, словно попугайский хохолок страусиное перо, придавая облику Маат вид вздорной и ветреной девицы.
Богиня грызла меня хищным взглядом широкого, достающего ей аж до уха глаза со здоровенным черным зрачком, будто говоря: "Чо приперлась, дурочка?! Тут тебе не студенческая попойка - на халяву не бухнешь. Здесь власть имеют такие мистические силы, про которые ты, смертная, даже и помыслить не можешь. А коли
Я рассердилась и плюнула наглой богине в ее наглый глаз и даже показала ей фак - исподтишка, конечно, чтобы хозяин кабинета не заметил, как обращаются с его богами.
За Маат стояли фигуры ее мужа Тота и Анубиса.
Тот - прародитель бюрократии, бог информации и средсв ее переработки, имел маленькую голову ибиса с длинным и тонким клювом. И такой вид, на мой взгляд, вполне себе соответствовал образу покроителя покровитель библиотекарей, писцов и архивариусов.
Анубис же никак не походил на солидного бога - проводника душ в загробный мир. Голова шакала явно показывала на происхождение из семейства мелких пустынных бесов. Вместе с тем, зная, что Анубис покровительствует кладбищенским неприкаянным призракам и имеет голос среди судей Царства мертвых, я в знак уважения слегка поклонилась богу и мысленно попросила у него, чтобы помог устроиться на Том Свете, когда я покину Этот.
За Маат с Тотом маячила фигура сидящего на троне бога вечной жизни и попутно царя загробного мира Осириса. С первого же взгляда становилось понятным, что это существо вне жизни и смерти, вне добра и зла, ибо оное представляло собой зеленую мумию с забинтованным от шеи до пяток телом, у которого не спеленутыми были лишь руки. Они цепко держали позолоченные символы царской власти - скипетр и цеп, скрещенные наподобие серпа и молота в гербе СССР.
Осирис мрачно глядел на меня своими пустыми зелеными глазницами. И трудно было понять, то ли он недоволен всем на свете, то ли - исключительно тем, что его вместо храма посадили в какой-то офисный кабинет, глумясь над историческим величием невинно убиенного и восставшего из ада, став в результате его царем существа.
– Леонтович - гаденыш!
– воскликнул Хорькофф, ударив кулаком по столу.
– Так меня подставить... У-у-у-у!
Я вздрогнула и развернулась к Хорькоффу.
Вид его щедрых мужских слез резко прибавил мне смелости. Я распрямилась и сделала шаг к Хорькоффу. Но тут же сделала два шага назад, ибо мой потенциальный клиент снова схватился за пистолет.
3
"Может, мужик и не преувеличивал насчет пипеца?
– подумала я.
– Во всяком случае для меня сейчас он может наступить в любой момент".
Кстати, сестрицы, я вам еще не обо всех, известных мне видов пипеца поведала вам, сестрицы. Расскажу сейчас вдобавок, пока меня еще не пристрелили, про несколько из них. Можете спокойно записать все эти расклады хоть на салфетке. Я вас не тороплю.
Итак, записывайте. Диктую медленно и тщательно выговаривая каждую букву.
Когда: "Мне пипец!" - выдавливает бразильский мулат, это всего лишь значит, что либо он насмерть подавился бананом, либо фанерную фавелу опять разметало тропическим ураганом.
Когда: "Мне пипец!" - блеет какой-нибудь упившийся коньяком француз, это всего лишь значит, что правительство повысило
Когда: "Мне пипец!" - говорит не дожевавший до конца мороженую треску гренландец, это всего лишь значит, что где-то рядом в ледниках проснулся очередной вулкан.
Когда: "Мне пипец!" - вопит мексиканец, бросая на пол сомбреро, это всего лишь значит, что на самом интересном месте слезливого сериала у этого мексиканца кончилась текила.
И только тогда, когда фразу "Мне пипец!" гордо выпятив грудь и втянув в плечи обвислый живот произносит наш русский пацан, то дело действительно дрянь. Как минимум - падение астероида на его родной Мухосранск. Как максимум - падение самого Мухосранска вместе с Землей на Солнце.
А такая фигня, как экономический кризис, гражданская война, вторжение НАТО в страны корейских исламистов, вторжение корейских исламистов в страны НАТО вкупе с десятибалльным землетрясением и жарой за пятьдесят, нас обычно совершенно не колышет. Смешны нам эти детские шалости людей и Природы. У нас своих заморочек хватает.
4
Меня несколько напряг вернувшийся в руку Хорькоффа пистолет, ибо в "Настольной книге для начинающих киллеров" написано: "Коли сжал кулак, бей. Коли вынул нож, режь. А коли достал ствол, мочи всех - и свидетелей тоже". Ведь, как ни крути, а свидетель-то я.
Я отошла от Хорькоффа, прикрывая папкой грудь. И, подумав: "Береженого Бог бережет", - спряталась за шкафом.
Оттуда я наблюдала, как палец самоубийцы нервно дрожит на спусковом крючке.
"А ведь это вовсе не какой-нибудь хрен с бугра там за столом погибает, а мой клиент, очень ценный, между прочим, клиент, - подумала я и ощутила, что надо не спасаться, а спасать.
– Кто не рискует, Ника, тот не пьет шампанского. Так и просидишь, подруга, на дешевом кефире до старости, ежели будешь укрываться от пуль и своего счастья за всякими там шкафами".
Каждому из нас хотя бы раз в жизни выпадает шанс совершить ПОСТУПОК - деяние, после которого круто изменится к лучшему жизнь либо самого этого человека, либо кого-то из тех, кому он поможет или спасет. И сейчас я отчетливо понимала: только что шанс на такой ПОСТУПОК получила от судьбы и я.
С этого момента мое тело действовало само по себе, а сознание лишь отстраненно наблюдало за происходящим.
Моя голова высунулась из-за шкафа. Мои глаза прицелились. Моя рука бросила папку в пистолет Хорькоффа... Увы, мое пострадавшее от лап вахтера и заломов Мымры и секретутки запястье сбойнуло. И бросок вышел неудачным: папка попала богине Маат прямо в лобешник.
Та грохнулась на статуи ее коллег - Тота и Анубиса. Те тоже дали слабину - не смогли удержаться на ногах и в обнимку завалились на сидящего на троне Осириса. При этом сладкая парочка неудачников - Анубис и Тот - дружно шмякнула своими дурными башками Осириса по его могучей длани, коей тот крепко сжимал позолоченный жезл.
Оный, не потерпев насилия, вылетел из руки Осириса, словно щегленок, выпущенный рукой добросердечного христианина из клетки в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. И взмыл, вращаясь и сверкая позолотой, к потолку. А потом, скользнув по вытянутой на метр крокодильей морде злого бога Амата, ударился о пистолет Хорькоффа.