Одна против зомбей
Шрифт:
Плюс к этому я решила получить как можно больше опыта обращения со стрелковым и холодным оружием. Благо, Толик, всерьез интересующийся старинным оружием, только приветствовал мое желание...
А еще - тоже на всякий случай - я покрестилась. И даже заучила несколько молитв против нечистой силы. Правда, они у меня все перепутались в голове. Но уверена, при встрече с мертвецами я найду способ убедить их в моей несъедобности. Правда, даже теперь я совсем не хотела схлестнуться в беспощадной схватке с толпой голодных чудовищ и отработать на них свой арсенал приобретенных боевых
Однако, сестрицы, недаром говорят, что на переломанных ногах от судьбы не ускачешь. Вот и я не ускакала... Впрочем, пока не об том речь. Пока речь будет идти, почему мы с Толиком поссорились. А потом будет речь о том, как мне он понадобился, чтобы сражаться с зомби. А сражаться с зомби... Да ну их покудова к чертям собачьим! Надоели!
2
После того, как я овладела азами обращения с холодным оружием и узнала о способах изготовления пороха и появлении первых образцов огнестрела на земле, мы с Толиком пошли на дело.
Дело это, прямо скажем, было не совсем одобряемо Уголовным кодексом и представляло собой стрельбу из самодельного оружия.
Оную мы осуществляли во дворе "Кольчужника", расположенного на территории одной из подмосковных промзон, капитально унавоженной всякими складами и свалками.
Мы приехали сюда не просто бабахнуть из самодела-огнестрела, а провести научный эксперимент с заделанным под старину весьма уродливым ружьищем. Наша военно-историческая цель состояла в том, чтобы утереть нос одному из оппонентов Толика, утверждающему, что из такого уродца можно было стрелять только пулей. Толик же считал, что даже из детской пневматики можно стрелять картечью.
И вот, мы с ним - одетые в рабочие робы и в покрытые пятнами краски и оружейной смазки серые фартуки - стоим под фанерным навесом возле слесарного верстака. А в прикрученных к нему стальными болтами тисках перед нами: только что доведенный до ума новодел старинной пищали - тяжелая железная труба, прикрепленная к деревяшке. Типа, ружье древнеуродского вида...
Толик окончил объяснять мне технику стрельбы из столь убогого оружия. И я, внутренне содрогаясь от непредсказуемости момента (а все женщины терпеть не могут непредсказуемость, сколь бы не перло от нее адреналиновой романтикой; это для пацанов остаться без руки-ноги - плевое дело, а для дам даже потерянное ухо - огромная потеря) под его чутким руководство запыжила порох и нарезку из толстой железной проволоки в ствол пищали.
Было тихо. Почти тихо, ибо издалека, оттуда, где в сизом тумане горящих торфяников зеленели ивы, березы и прочие баобабы Среднерусской возвышенности, кукарекала какая-то живность.
Ее песнопенья мне показались похожими на визг гиены, пронзенной отравленным дротиком пигмея. Но откуда в подмосковной лесополосе пигмеи? И откуда тут гиены? Нет, наверняка это кукарекали какие-нибудь отечественные дятлы или эти, как их... рябчики всякие.
Вдруг тишину промзоны нарушил какой-то подозрительный шорох. Я насторожилась. Огляделась по сторонам. И увидела, как в щель под старым покосившимся забором в двор нашего клуба пролезла покрытая лишайными пятнами дворняга.
Она
Псина нагло посмотрела на меня. В ответ окатила наглую шавку холодным, полным концентрированного презрения взглядом.
Но та не впечатлилась. Сладко зевнула. Задрала ногу и неспешно, с чувством, прожурчала струей по дощатой стене клуба.
А затем эта тварь, видя, что никто из оскорбленных ей двуногих придурков не спешит делать из нее ни шаурму, ни начинку для пирожков, победоносно облаяла нас с Толиком с головы до ног, как распоследних лохов. И безнаказанно убежала, даже не заполучив палкой по хребтине.
Я возмущенно проорала вслед псине разные нехорошие слова. А вот Толик не повелся на провокацию кабыздоха и продолжил объяснять мне, как использовать фитильный замок при стрельбе из пищали.
Но лишайная дворняга не угомонилась. Погуляв где-то пару минут, она снова появилась на горизонте, подбежала ко мне с Толиком и задорно облаяла нас, словно каких-либо среднеазиатских гастарбайтеров, решивших с голодухи обчистить загородные дачи зажравшихся москвичей.
Я в ответ покрыла нарывавшуюся на неприятности тварь двумя этажами мата. А потом запустила в нее взятым с верстака мотком медной проволоки.
Оный попал дворняге прямо в нос. Та завизжала и отбежала от навеса на пару десятков шагов.
– Глаз - алмаз!
– похвалила я себя.
– Не отвлекайся, Ника, - сказал Толик.
– Оружие не прощает ротозейства. Насчет фитиля все понятно?
Я энергично закивала головой.
– Смотри не облажайся с огнивом, как в прошлый раз, - предупредил Толик.
– Лучше уж тогда зажигалкой фитиль подпали. Главное, не покалечься. И за спуск серпантина дергай аккуратно, чтобы его верхний конец опустился точно в запальное отверстие.
Я снова кивнула.
Мы с Толиком вытащили пищаль из тисков. Постановили ее на стоящий в пяти шагах от навеса упорный кол (удержать в руках при выстреле такую бандуру, да еще и целиться из нее смог бы только андроид-убийца класса Т-800). И нацелили грозное оружие на фанерную мишень, прибитую к бревну, врытому в землю в шестидесяти шагах от упорного кола.
– Развлекайся, Ника, - улыбнулся Толик.
– Я б лучше шашкой помахала, - вздохнула я.
– Фиг тебе, а не шашку! Ты пошто Зяму вчера чуть не зарубила?
– Так я ж повинилась! Мол, увлеклась, Зяма, прости, была не права. А шрамы, кстати, мужчин только украшают.
– Но не на носу же! У нас тут не школа обучения фехтованию всяких вздорных девиц, а исторический клуб: ржавые каски и изучение фланговых атак. А ты даже основы фортификации не выучила.
Я обиженно надула губы. И отвернулась от Толика. Мой взгляд наткнулся на дворнягу.