Однажды в Америке
Шрифт:
— Может быть, им нравилась атмосфера публичного дома? — предположил Простак.
Косой хихикнул. Макс наклонился и, подняв газетную вырезку, пробежал ее глазами.
— Эй, Башка, это объясняет, почему парень так легко испугался.
Он прочитал заметку вслух. Речь шла о завале, случившемся полгода назад в каком-то туннеле. Один человек оставался под землей в течение двух дней. Его посчитали погибшим. На второй день его все-таки откопали, и он действительно был скорее мертв, чем жив. Пострадавшего
— Очень жаль, малыш, ты перенес тяжелое испытание. — Затем он повернулся ко мне: — У него, должно быть, развилась… как ее называют? — Он нетерпеливо защелкал пальцами.
— Ты о чем, Макс? О какой-нибудь болезни? — спросил я.
— Да, но не в теле, а в голове. Ну, понимаешь, что-то вроде того, когда порой боишься оставаться в закрытом помещении.
— А, — сказал я. — Да, я понял, о чем ты. Это фобия — клаустрофобия. Только у этого парня был не просто страх, он умер, испугавшись, что окажется замурованным со всех сторон.
Макс потер подбородок и прошелся по складу.
— А вдруг у парня есть родители или братья-сестры, кроме этой его жены из публичного дома? Будет паршиво, если мы похороним его под чужим именем, а его родители или кто-нибудь еще проведут остаток жизни в поисках.
— А что мы еще можем поделать, Макс? Мы не можем оставить его здесь. На завтра назначена пара похорон, и здесь будет много народу, — сказал я. Макс почесал в затылке:
— Да, ты прав, Башка. Ладно, я думаю, что мы его где-нибудь оставим. Пусть его найдет кто-нибудь другой. Тогда его похоронят под собственным именем.
— И где мы оставим мистера Мура, Макс?
Мы посмотрели друг на друга, и Макс пожал плечами.
— Впрочем, это не имеет значения, — продолжал я. — Особенно для мистера Мура. Мы можем выбросить его в любой подворотне.
— А если кто-нибудь нас за этим застукает? — спросил Косой.
— Ну, не знаю, как там с точки зрения закона… Впрочем, думаю, что должен быть закон, карающий за разбрасывание покойников.
— Убийство при отягчающих, — уверенно произнес Простак.
— Но не в случае с мистером Муром. Они убедятся, что он умер своей смертью.
Макс улыбнулся:
— Да, ты прав, Башка. Даже если кто-нибудь увидит, как мы выбросим мистера Мура, вскрытие покажет, что он умер естественным путем.
Макс засунул бумажник в карман мистера Мура.
— Ладно, Косой, подай «кадиллак» к дверям.
Косой вышел. Мы достали тело из гроба и завернули его в портьеру. В дверях появилась голова Косого.
— Машина подана.
Макс без видимых усилий забросил тело на левое плечо.
— Помочь? — спросил я.
— Ха! Разве он что-нибудь весит? Каких-нибудь паршивых девяносто килограммов. Посмотрите, чисто ли на берегу.
Косой выглянул
Макс стоял в центре комнаты и покрывался потом прямо на глазах.
— В чем там дело? Этот парень становится тяжелее с каждой минутой.
— Дружок с подружкой гуляли мимо. Все, Макс, пошли. — Косой махнул рукой.
Хрипло пыхтя, Макс быстро двинулся к выходу. Мистер Мур почти совсем съехал с его плеча. Когда Макс проходил мимо, я расслышал, как вместе с выдохом у него вырвалось ругательство:
— Ты, вшивый ублюдок!
Едва мы свернули за угол, как на улицу обрушился ливень. Он был такой плотный, что казалось, будто кто-то поливает город из гигантского пожарного шланга. Макс капризно заявил:
— Что за черт! Мы не можем оставить мистера Мура на улице в такую погоду. Да, зато мы его на некоторое время можем припарковать у Толстого Мои.
Мы подъехали к задней двери салуна и внесли мистера Мура в нашу комнату.
— Засуньте его в стенной шкаф, — сказал Макс. — Может быть, попозже я придумаю, куда его деть. Может быть, куда-нибудь туда, где ему будет по-настоящему хорошо.
Мы осторожно уложили мистера Мура в шкаф и накрыли его набивным матом. Косой подошел к дверям, ведущим в зал, и крикнул Мои, что мы пришли. Мы сели за карты. Мои принес поднос с виски.
— Что-нибудь срочное? — спросил у него Макс. — Что-нибудь вообще?
— Да. Звонили из главного офиса. Сказали, чтобы ты им позвонил. И еще тебя ждут Химмельфарбы. Они пристают ко мне, чтобы я впустил их и снова дал с тобой поговорить. Они тут уже несколько часов, говорят, что у них есть деньги и они хотят их вложить.
— Дешевые пуговичники. Так и хотят заняться рэкетом, чтобы зарабатывать легкие деньги, — неприязненно произнес Макс. — К черту их, подсыпь им в коктейли слабительного и вышвырни вон. Хотя нет. Постой, Мои. Может быть, я их проучу. Вели им подождать.
Он прошел к телефону и связался с офисом. Косой начал передразнивать Макса: «Да… да… да…» Макс показал ему кулак и продолжил: «Да… да… да…» Заключительное «да» — и он положил трубку. Вернувшись к столу, он взял свои карты. Мы с любопытством смотрели на него.
— Вы все подробно узнаете из последних газет, — равнодушно произнес Макс.
— И о чем это? — спросил Косой. — О чем это мы узнаем из последних газет?
Макс улыбнулся:
— Этого малыша, Винсента Колла, взяли в оборот.
— Кто получил приз Датчанина в пятьдесят тысяч? — поинтересовался я.
— Коротышка.
— Его оставшейся жизни не хватит на то, чтобы он успел порадоваться, — заметил Косой.
— Крутой оборот, да? Как все произошло, Макс? — спросил я.
— На Двадцать третьей улице, в телефонной будке.