Однажды в Карабахе
Шрифт:
– Да. Я скажу, что спецгруппа азеров пришла, чтобы вытащить трупы и оружие. Мы их не заметили и попали в засаду.
– А когда обменяют трупы, не найдут твои пули?
Карен задумался.
– Это не скоро произойдет. Сначала будут переговоры, установка связи с родственниками… А может события обернутся так, что не до них будет. К нам в тыл – на русскую базу – перебрасываются свежие подразделения. И все время ведутся переговоры. Во всех войсковых частях появились русские инструкторы. Они и раньше были, но сейчас удвоились и даже утроились. Кажется, скоро начнется повальное
У меня тогда кольнуло сердце. Все в принципе так и произошло. Недовольные тем, что к власти пришли силы, наступающие на позиции России в Азербайджане, кремлевские силовики начали уже открыто поддерживать и подпитывать агрессию Армении в Карабахе. Но это уже другая история…
Карен добавил:
– В любом случае я закопаю свой автомат и возьму у кого-нибудь из них, – указал он на трупы. – Идентифицировать тела будет легко, паспорта у них в кармане. И еще – слушай меня внимательно.
– Да, браток.
– Я у них долго не задержусь, мне нужен потолок месяц. При первой возможности соскочу в Москву. Там – родственники с материнской стороны. И, кажется, нехило развернулись. Не хочу быть пушечным мясом у своих толстолобиков. Ясно, что в конечном итоге все мы будем в проигрыше, и из этого дерьма надо вовремя вырваться…
Карен внимательно посмотрел на меня.
– И тебе это советую. Так получилось, что судьба нас кровью повязала. Если выживу, ты можешь легко найти меня в Москве. – Он назвал место. – Спросишь Эмиля, кликуха Помидор. Он мой дядя и большой авторитет по своей части. Через него и выйдешь на меня… Но смотри, я тебе доверяю. Чтоб не мои, не твои…
Карен многозначительно замолчал.
– Ты что, – я горячо возмутился, – я, по-твоему, сволочь? Ты мне жизнь спас. И вообще, ты нормальный пацан по жизни. И чихать мне на то, что ты армянин.
– И мне чихать, что ты азербайджанец, – он ухмыльнулся и, кажется, меня подколол.
Мы обнялись. Я сказал:
– Насчет трупов не переживай. Сделаю, как ты сказал.
Я выстрелил и слегка ранил его в руку. Рану наспех перевязали, и я измазал Карена в его же крови. Немного порвал “афганку” на нем. Уже рассветало, надо было торопиться…
Когда он, крадучись, уходил по горной тропе, я не в тему крикнул в след:
– Братан, а почему дядю твоего Помидором назвали? Что, похож был? Извини, любопытство жжет…
Карен уже скрылся за кустами, когда послышался ответ:
– А он всю жизнь с помидорами возился – покупал и продавал, пока не посадили.
– Ты что, разве за помидоры сажают? – я удивился.
– За помидоры – нет. Но он внутрь помидоров план 21 засовывал. И однажды, перепутал и продал такой помидор менту. С тех пор и сам стал “помидором”.
21
“план” – или же “анаша”, жаргонное. В рассказе имеется в виду прессованный план – смесь смолы, пыльцы и мелко измельченных верхушек, и соцветий конопли. Темно-коричневая плотная субстанция, по консистенции напоминающая
– Аа-а, в этом смысле!..
Тут Бакинец умолк и задумался. Кажется, воспоминания нахлынули…
– Ну что, встретился ты потом с Помидором? – спросил его в нетерпении Ветеран в тельняшке.
– Причем тут Помидор? – возмутилась Аталай. – Пусть по порядку расскажет. Что стало с Кареном? И вообще, как эта история закончилась?
Бакинец вздохнул:
– Я сделал все так, как и обговорили. Наши прислали бойцов, забрали трупы и оружие. Хачиков мы после просто закопали, не до них стало, так как на следующий день началось повальное отступление наших войск по какой-то непонятной причине…
Меня представили к награде, присвоили медаль за отвагу, так как я рассказал, как очнулся после контузии и, заметив подкрадывающихся хачиков к танку, всех перестрелял. Трупы армян были наглядным доказательством.
Так я стал героем…
Наступила тишина. Слышалось лишь всхлипывание вконец опьяневшего Режиссера.
– Боже мой! Боже мой!.. Поганая жизнь…
– Да, мэтр. Это сюрр… – прошептал Оператор.
Прилизанный встал и распахнул окно, вдыхая полной грудью свежий осенний воздух. Галстук его несолидно был спущен. Присутствующие также зашевелились, как после долгой спячки.
– А вам не стыдно было носить эту награду… как это – медаль за отвагу? Ведь, по существу, вы ее не заслужили? – Прилизанный обернулся и прицелился взглядом следователя в Бакинца.
– А я ее и не ношу, – спокойно ответил тот, – лежит себе в комоде. Как можно носить медали, когда земли еще не отвоеваны?..
Да ничего она и не стоит материально. За нее копейки добавят к пенсии. Наверно…
– А это как сказать, милейший, – вдруг громко обратился к Прилизанному Арзуман, – как это не заслужил! Человек готов был наложить на себя руки – застрелиться, чтобы не попасть в плен! Вы понимаете, что это такое?
– Не мог же он объявить, что его спас армянин? И кто поверил бы? – печально спросил, словно сам себя Длинный ветеран.
– Точно! Потом докажи нашим ментам, то бишь особистам, что ты не верблюд. Им бы только звездочки заработать. Гады! Уу-у, ненавижу!.. – зарычал опять Ветеран в тельняшке.
– Тише, братан, тише… – я попытался отвлечь его от мрачных и преступных мыслей. – Люди разные, дорогой. Не надо косить всех под одну гребенку.
– Ты и не коси, – огрызнулся тот. – А у меня с ними свои счеты…
– Умоляю вас, расскажите дальше, – опять воскликнула эксцентричная Аталай, – ведь это не конец, правда?
– Правда, – заулыбался Бакинец, – но, кажется, я вас разочарую. Ни с Помидором, ни с Кареном я так и не встретился после. Жизнь так засосала, что не до них стало. Пытался лечить, а в итоге проводил в мир иной больных старых родителей. Неудачная женитьба. Развод. Безработица. И ожидаемый результат – утрата квартиры, зубов и веры в счастливое будущее. Честно говоря, я так и не понял, как эти 25 лет пролетели после войны.