Однажды в Карабахе
Шрифт:
История вторая. Что за странное племя – бакинцы…
Им посвящаю.
– Ну, не знаю, будет ли интересней мой рассказ или нет, – он украдкой посмотрел на мрачного Ганмурата, буравящего его взглядом, – не хочу ссориться с этим горным субъектом, мы в разных весовых категориях. Я просто расскажу свою историю. А вам судить, насколько она заслуживает внимания…
Так вот, случилось это в мае 1992 года, когда армяне захватили Шушу. Тогда под Туршсу,
– Я тоже там был, – торопливо и немного с волнением перебил его Ветеран в тельняшке. – Оказывается, мы с тобой в одной упряжке ходили, братан. А почему я тебя не увидел?
– А он маленький, его не видно было, – захихикала Гюля.
– Или спрятался где-нибудь в полевой кухне, – уверенно добавила Аталай.
Бакинец мрачно просверлил их взглядом.
– И за них… я воевал!
– Ладно, вы, вояка! Не отвлекайтесь и валяйте свою историю, – недовольно пробурчал Прилизанный.
Бакинец важно прочистил горло:
– …И по чьей команде эта рать повернула обратно в Баку, ей богу, до сих пор не понимаю. Хоть и каждый год об этом ведут передачи, начинают какие-то странные расследования, но на простой вопрос, по ком должен звонить колокол правосудия, даже спустя 25 лет никто не ответил…
В общем, наш танковый взвод, проверяя подступы к городу Шуша, в селе Зарыслы, попал в засаду. Мало того, что нас прицельно били со всех близлежащих высоток, танк, в экипаже которого был и я, еще и подорвался на мине, видимо, на одной из модификаций ТМ, скорее57 или 62, так как зацепило гусеницу, разрушило ходовую часть, вывело из строя средства наблюдения, связи и прочее. Этих мин и у нас, и у армян на складах много оставалось… Противник, информированный о предстоящем контрнаступлении наших сил, успел заминировать все вероятные подступы в направлении города Шуша.
Я сильно стукнулся головой о люк и отключился. Меня еще и контузило при взрыве – лопнули обе перепонки, уши кровоточили. Как я потом узнал, открыв люк и пытаясь спастись, два моих товарища погибли на месте. Обоих сбили снайперы. Я лежал на дне танка, прикрытый телом одного из них, другой упал за борт.
Место было неудобное. Речку с обеих сторон обрамляли скалы, образуя узкий проход. Где-то вполне могли окопаться гранатометчики. Чтобы сохранить две другие машины и сочтя нас убитыми, наши отступили.
Пришел я в себя то ли от холода, то ли от человеческой речи. И с ужасом понял, что речь это произносится на армянском языке…
– А вы что, знали армянский? – перебила рассказ Аталай.
– Как тебе объяснить, моя крошка? В отличие от вашего компьютерного поколения каждый бакинец советского времени, если даже не понимал, то отличал армянскую речь от французской. А я даже понимал, потому что родился в Завокзальном районе, в доме, где чуть ли не половину жителей составляли армяне. Хотя и они в основном общались на русском, как и многие бакинцы.
– Не мешай! – одновременно рявкнули на нее несколько человек.
Лицо Бакинца расплылось в довольной улыбке, и он продолжил…
– Я понял, что уже стемнело, когда луч фонаря заиграл внутри кабинки. У меня хватило соображения прикинуться мертвым, хотя я и так был парализован страхом. Луч также чуть осветил небритую носатую и ушастую морду тролля, наклонившегося в отверстие люка. Он почему-то понюхал воздух и хрипло проговорил:
– Внутри два трупа. Пахнет тутовкой. Надо оружие подобрать. Пусть бакинец влезет, он тощий.
– Ара, его наверно турки плохо кормили, – загоготал другой, и раздался дружный смех.
Кажется, носатый спрыгнул с танка. Я увидел над собой черное небо в проеме открытого люка, из которого повеял на меня свежий воздух. Послышался властный голос:
– Эй ты, щенок, залезай в кабину и вытащи оружие, если есть. А после вытащим и трупы. Их можно обменять, а еще лучше продать.
– Азербайджанцы любят своих мертвецов больше, чем живых, – мерзко захихикал другой голос.
Хачики опять приглушенным смехом поддержали товарища.
Я с трудом приподнялся и потянулся к люку, отчаянно стараясь не шуметь. Кто-то еще уже по-русски чуть с заметной досадой заговорил.
– Я-то полезу. Но, может, кто-то из них живой? Может, следует бросить внутрь гранату для страховки?
– Если кто был живой, уже застрелил бы Карапета, не надо портить товар. От взрыва даже наступательной гранаты может произойти детонация снарядов. Еще и спровоцируем турков на артобстрел… А ты такой же трус, как и все турки. Наверное, кто-то из них у вас, в Баку, к твоей бабушке или маме в гости ходил.
Взрыв хохота оглушил ночную тишину. Эта грубая шутка настолько понравилась хачикам, что они забыли элементарную осторожность. Я, кажется, услышал скрип зубов бакинского армянина.
– Отстаньте от меня! Не трогайте своими погаными языками моих женщин. Их нет в живых… Я такой же армянин, как вы. Тебе же неприятно будет, Самвел, если я вспомню твою маму или бабушку…
После короткой паузы послышалась звонкая затрещина.
– Молчи, ублюдок. Ваши женщины предпочитали ублажать турков и выходить за них замуж, когда наши, с молоком прививали нам боль за истребленных в Турции предков. Если тебе было так хорошо, что прибежал к нам?
– Если бы вы не начали эту бойню, сидел я в своем Баку и не видел бы твою мерзкую харю, Самвел. Во всяком случае там никто мою маму не трогал, – прошипел яростно бакинец.
Я не стал ожидать конца потасовки хачиков и резко захлопнул люк. Гулкий звон металла нарушил тишину и разбросал ее незваных гостей по кустам. Я быстро проверил и остальные люки. Минут через пять настороженно подал голос Карапет:
– Один точно сдох. Я видел дыру у него на лбу. Второй лежал под ним, наверно очнулся, пока мы тут ругались.