Однажды в Лопушках
Шрифт:
Забыл?
Решил, что не важно?
Идиот… сейчас бы пригодилась та, ведьмаковская сила. Её отдать можно было бы, воде. С кровью вместе. А без силы крови одной мало. И…
…и снова звенит цепь, раскручивается. С гулким громким звуком падает ведро, как только не разбивается о здешнюю воду. И Олег налегает на ручку, давит, толкает. Мышцы гудят, что та цепь… а он полагал, будто в форме.
Точно идиот.
Там, в спортзале, другое. А тут жизнь надо… отдать? Он никогда-то не готов был отдать жизнь.
А теперь?
Теперь, выходит… и ведь отдал бы. Если бы точно знал, что поможет. Только не знает. И целителям не позвонил. Пашке тоже… Пашка странный стал.
Когда?
Почему-то вся жизнь вдруг показалась пустой, будто… будто не было её. Коли Олег цел останется, что вряд ли, надо будет могилку дедову отыскать. Заглянуть. Просто… на жизнь пожаловаться и на собственную дурь. И покаяться, что ошибся дед.
Не вышло из Олега ведьмака. Впрочем, человека тоже, а это хуже… если сдохнет, то… больничку точно не построят. И этих уродов, которые дом спалили, не прижмут.
И…
Вода лилась. Густая. Черная. На воду-то не похожая, скорее уж нефть или деготь, или еще какая пакость, но лилась. Так медленно.
И губы его, Олега, женщины раскрылись, сделали глоток. Еще один и…
…а была бы сила, с силой бы…
Он стоял, глядя в темные её глаза. И пытаясь удержаться на грани. И почти получилось, когда вдруг повело, а земля скользнула из-под ног, норовя сбросить. Он хотел устоять.
Всегда ведь получалось.
Он крепкий.
А тут…
— Тише, бестолковый, — теплые пальцы тетки Ирины впились в руки. — Лежи… ишь ты… Василина, глянь, никак ведьмачок?
Его уложили на мокрую землю.
— И ты лежи, ишь, неугомонная, помирать вздумала. Батьку на кого бросила? Вот то-то…
— Я… что случилось, Ирина Владимировна?
— Это я у тебя спросить хотела, что с тобой случилось.
— Не знаю, — от звука этого голоса губы Олега сами собой в улыбке растянулись. И стало быть, не зря. И руки, и сила… и если помрет, то тоже не зря.
Может, ему за это и не дадут Алмазную звезду, так она на хрен Олегу сдалась. Главное… главное, что Ксения жить будет.
…а вот консерваторию он построить не успел.
Плохо.
Красноцветова в дом тащили вдвоем. Я взялась за ноги, а Ксения, мокрая, бледная, что тень, за плечи. И ведь только-только сама лежала, а теперь вот…
— Мой он, — сказала она тетке Василине, когда та вздумала приблизиться. И так сказала, что Линкина матушка только кивнула.
Отступила.
И сделала знак рукой, а какой — не понятно.
Ну да… после спросим. И у Ксении тоже. Я поглядела на подружку, убеждаясь, что умирать она если и собиралась, то точно не сейчас.
А Красноцветов оказался тяжелым. Я даже едва не уронила, но Ксюха нахмурилась и пришлось держать. Вот если спину потяну или надорвусь, то… прокляну.
Как есть.
Ведьма я или так?
Однако вот ничего, дотащили. И в кровать вперли, правда, я несколько сомневалась, что стоит оно того. Красноцветов вон, мокрый весь, грязный, то ли в земле, то ли в саже, то ли в крови. А может, во всем и сразу. Однако же Ксюха нежно погладила его по щеке небритой.
Вздохнула.
Посмотрела на меня растерянно и сказала:
— Он… хороший.
— Ага, — не стала спорить я. В конце концов, может, и вправду неплохой. Вон, и феникс его признал, а тварь это на диво склочная, из наших-то мужиков к нему редко кто подойти отваживается, да и баб не всех к себе подпускает, пусть с ними и помягче. А Красноцветов на руках его нес.
И огня не побоялся.
Игорек опять же его бы с Ксюхой не отпустил, когда б сомневался.
Игорек!
— Погодите, — Ирина Владимировна осадила меня. — Не лопочите, а то ишь…
И пальчиком сухоньким погрозила.
— Что с ним? — Ксюха лопотать не собиралась, косу свою огладила, и как у неё выходит? Раз и волосы сухие? С моих течет и капает на дорожки.
Совестно даже.
— А ничего, сила пробудилась. Ему еще когда дадена была, да только, видать, не принял. Может, не захотел, может… не знал. Она и жила подле, помогала, оберегала… гляди, Ксения, с ведьмаком просто не будет. Упертые они, ироды.
И ладонь сухую на лоб Красноцветова положила.
— Ничего, я как-нибудь… — Ксения вздохнула и обняла себя. Волосы волосами, а вот одежда на ней мокрая. И на мне. Этак застудиться недолго. — Родники…
— Потравили их, а чем — не понять. Но ничего, Игорек пошел.
— Как бы… — Ксения запнулась.
А я поняла: кто бы ни пакостил, он вряд ли глуп. И гостей будет ждать. И… и куда подевался дядька Свят? Он ведь должен был вернуться.
Должен.
А не вернулся.
…и Калина. Она ведь с нами к деревне бежала, а потом куда-то взяла и потерялась. Куда?
— Не переживай, детонька, — теплая ладонь легла на затылок. — Все-то сладится. На от лучше, вытрись.
Ирина Владимировна протянула Ксюхе полотенце.
А на меня глянула строго-строго.
— А ты иди-ка домой, не мешайся тут.
Я сразу и почувствовала себя лишней. И… и пошла. Домой. Правда, дома было пусто. И эта пустота несколько… нервировала.
Где тетка?
А Васятка?
А… я быстро стянула мокрую одежду, отправив её в корзину с грязным бельем. Завтра заряжу стиралку. Растершись до красна, я натянула сухие джинсы и майку, набросила ветровку и…
Где их искать?
Куда вообще идти? И что делать? Я сунула в рот краюху хлеба, потому что есть вдруг захотелось с неимоверной силой. Запила водой и…