Однажды в СССР
Шрифт:
– Кстати, откуда они у тебя?
– Паша, ты задаёшь неприличные вопросы. Главное, чтобы я платил вовремя и как договаривались. Верно?
– Да, конечно. Просто любопытно, откуда у моего ученика водятся деньжата, и, судя по всему, немаленькие.
– Так и быть, тебе скажу. Мы же друзья?
– Конечно, об чём базар!
– Паш, у меня мама много лет директор магазина в Пензе. И она хочет, чтобы я учился, а не работал мясником. Мясником я мог бы и у неё работать. А она хочет, чтобы я в министерстве торговли работал, а для этого надо экономический факультет МГУ окончить для начала. Не меньше. Улавливаешь?
– Точно. Я так и подумал. Ну круто! Далеко пойдёшь. Ты только друзей не забывай, когда подымешься.
–
Вот так продуктивно и посидели, незаметно убрав литр «Столичной». Ромка пил через раз и по половинке. Паша же профессионально держал удар. Для мясника было делом чести, убрав ночью литруху, к восьми утра выйти на работу как ни в чём не бывало. А кому сейчас легко.
Теперь ему остаётся набраться силы воли, чтобы от праздников увиливать, которые в общаге случались чуть не каждый день. Девчонок много, дней рождения и других событий хоть отбавляй. Каждый день в какой-нибудь комнате что-то да отмечают, и все норовят их пригласить, чтобы хоть как-то разбавить осточертевший женский коллектив. Но у него теперь есть любовь, и зовут её Лайма. Этого никто пока не знает, хотя некоторые догадываются – в общаге трудно хранить секреты. Он ухаживает за ней уже две недели, носит цветы, дарит духи и читает стихи в подъезде. А вчера они первый раз поцеловались! И это было не похоже на всё, что у него было прежде. Наверное, это и есть настоящая любовь, а раньше были так – влюблённости. И до счастья – один шаг!
Появившееся свободное время Ромка не терял даром. У Ленки он выяснил, что дефицитный товар получают с нескольких оптовых баз. Он даже узнал их адреса, но на этом всё и закончилось. Она там никого не знала, это был уже не её уровень. Тогда он просто съездил по указанным адресам, располагавшимся либо на окраинах, либо в ближайшем Подмосковье, и обнаружил там очень похожие складские комплексы, огороженные бетонными заборами с колючей проволокой поверху и недружелюбной охраной. Задача казалась неразрешимой. Но математический склад ума подсказывал – если есть вход, значит, есть и выход. В крайнем случае, это одно и то же.
Подумав немного, он решил выбрать одну базу, просто исходя из лучшей транспортной доступности, – она находилась в промзоне в Бирюлёво, тоже не ближний свет, но всяко лучше, чем Мытищи. После этого, запасясь термосом с горячим чаем и бутербродами, он провёл в её окрестностях почти двое суток, поскольку база работала круглосуточно, принимая товар вагонами по отдельной железнодорожной ветке и отгружая машинами по всей Москве.
В процессе наблюдения, продрогнув до костей, сморкаясь и чихая, он наконец выявил слабое звено, которое по старинной русской традиции вскорости оказалось в ближайшем характерно непрезентабельном питейном заведении с поэтическим названием «Ландыш» и представляло собой существо неопределённого возраста с большим сизым носом по имени, конечно, Вася. Вася работал на базе грузчиком и после смены с постоянством, заслуживающим лучшего применения, наведывался в пивняк для просветления души и открытия верхних чакр. О существовании нижних он уже забыл.
В лице Ромы Вася и ещё один завсегдатай «Ландыша», тоже не литературовед, счастливо нашли третьего, и, скинувшись, они вполне легально купили в девять утра по кружке жидкого пива, а также, но уже нелегально и чуть дороже, чем в магазине, приобрели из-под прилавка пол-литра беленькой.
Только расположились у высокого стоячего столика, на удивление довольно чистого, как тут же появилась пожилая уборщица в фуфайке, шерстяном платке и коротких валенках с галошами и, недружелюбно заставив их посторониться, принялась с отвращением и ожесточением, словно справляя личную вендетту, протирать стол мокрой тряпкой, оставляя на нём грязные влажные разводы. Наконец, приведение стола в привычный нечистоплотный
Для начала каждый отпил из своей пивной кружки примерно по трети. Продрогшему, голодному и не спавшему ночь Ромке даже безбожно разбавленное пиво моментально ударило в голову. После этого его новые друзья закурили, и Вася неуловимым движением, естественным, как первая, самая вкусная затяжка, сорвал алюминиевую пробку с горлышка бутылки. В качестве инструмента для проведения ювелирной операции использовался толстый, неровный, наполовину почерневший ноготь немытого большого пальца левой Васиной руки. Пробка отделилась с характерным лёгким хлопком, наподобие пивной, но изящнее.
– Заводская, – с удовлетворением заметил Вася. После чего из бутылки долил кружки, вновь доведя их до полноты.
Ромка с испугом понюхал из своей. В нос шибануло. А как же?… Оказалось, не так страшен чёрт, как его малюют. Пример показал Коля, одним сиплым глотком всосав в своё тщедушное тело с воробьиной шеей добрую треть кружки. После чего смачно рыгнул и затянулся вонючей папироской «Памир». Глаза его мечтательно полузакрылись, свидетельствуя о глубоких внутренних переживаниях, сопровождавших процесс проникновения живительной влаги в закоулки томившегося ожиданием организма. Вася завистливо покосился на товарища и торопливо, нервно дёргая кадыком, пустился вдогонку. В его соитии с прекрасным параллельным миром не было столь выраженного поэтического откровения – оно происходило утилитарно и скомканно. И результат оказался предсказуемо невыразительным и грубым – Васю прибило. Словно большая пятерня, материализовавшаяся из густого прокуренного воздуха, тяжело хлопнула по его засаленной, некогда клетчатой кепке с пимпочкой наверху. Васины глаза вмиг осоловели, нос налился синевой, а большой неопрятный рот бесформенно раскрылся, обнажая редкие пеньки, бывшие когда-то зубами.
Ромка понял, что настал его черёд, и с внутренним замиранием сделал глоток, потом ещё и ещё – ничего страшного не происходило. Когда он оторвался, то неожиданно почувствовал себя легче, словно и не было бессонной ночи, а заодно ужасный голод.
– Мы закусывать будем?
На что первым с живейшим интересом отреагировал Николай:
– А что, ещё деньги есть?
– Есть! А что тут можно взять?
– Давай, ща Валька бутеров нарубит!
Грязная худая рука требовательно протянулась чуть не к самому Ромкиному носу. И через мгновение, завладев мятым рублём, обратно втянулась в потрёпанный рукав, а её обладатель уже мчался к заветной стойке. Оставшись вдвоём с грузчиком, Ромка сквозь приятное осоловение, распространяющееся по всему телу изнутри организма, вспомнил, зачем он здесь, и брякнул первое, что пришло в голову:
– Слышь, Вась, я работу ищу. Поможешь?
Собеседник поморгал, возвращаясь в бренный мир из горних высей, и, наконец сосредоточившись, кивнул:
– Могу, – потом расправил не бог весть какие плечи и значительно добавил: – Конечно. Я же на базе работаю. Здесь рядом. Замолвлю словечко. Ты не думай, я всех знаю – и водил, и грузчиков, и даже кладовщиков. Со мной люди считаются!
– Здорово! А что за база?
– Да как же ты не знаешь? Инпортная база! Мы заграничными шмотками почитай всю Москву снабжаем. Во как!
– Ух ты! И сами небось во всё импортное одеваетесь?
Сказал и понял, что сморозил. Вася выглядел как огородное пугало. Но подтекста, к счастью, не уловил и, заметно погрустнев, отвечал:
– Не, с этим строго. Стырить чё-нить не моги и думать. Эт тебе не мясокомбинат, где раз – и через забор. Здеся всё под пломбами приходит. Мы и не видим, чё там. И хрен вынесешь, охрана лютует – менты да вояки бывшие, хто на пенсии. Они же рано выходют.
Ромка порадовался, что не решился действовать в лоб, через охрану.