Одно лето на краю света

Лихоталь Тамара Васильевна

— Похоже, что это небольшой корабль. Его в океане захватил шторм, и вот теперь он приближается к берегу, — проговорила мама, всматриваясь в даль.

Жека подумал, что на посту технического наблюдения тоже заметили этот корабль.

— Похоже, рыбацкий, — сказала мама, когда в волнах уже можно было разглядеть судно. — Это не военный и не пассажирский. Те были бы побольше. Может, он потерял управление? Вон его как крутит!

— А он не разобьётся? — забеспокоился Жека.

— Будем надеяться, что нет, — сказала мама. — Хорошо, что его не понесло на Медвежью скалу. Там сплошные камни, а здесь берег песчаный.

Разговаривая так, они не спускали глаз с маленького судна. А оно всё приближалось и приближалось. Вдруг его подхватило волной и понесло на берег.

— Смотри! — крикнул Жека.

— Выбросило, выбросило на берег! — воскликнула мама.

Это было как раз за речкой, до которой Жеке обычно разрешалось гулять и которую они сегодня одолели с таким трудом.

Наблюдая за маленьким судёнышком, боровшимся с грозными океанскими волнами, Жека и мама не заметили, что дождь уже кончился. Кончалась и ночь. Вдали из океана выплывала светлая полоса утренней зари. А океан под ней лежал тихий и спокойный. Даже невозможно было подумать, что он так недавно бушевал, грозный и неуёмный.

— Мам, поедем домой, — сказал Жека.

— Подождём ещё немножко — и солнце взойдёт, и вода в речке спадёт. Легче будет переправляться, — отвечала мама.

Вскоре за светлой полосой над океаном всплыл яркий край солнца, и сразу всё вокруг изменило свой вид. Сопки уже не казались серыми, а сверкали светлой зеленью, внизу за жёлтой полоской берега спокойно лежала серебристая вода. Даже шерсть на Буланке выглядела так, будто её только что аккуратно и старательно вычистили. Мама подсадила Жеку и сама вскочила в седло. Буланка, хоть и спускалась с сопки осторожно, выбирая дорогу, но чувствовалось, что она идёт легко и весело. Жеке тоже было весело. Только у мамы было усталое и ещё встревоженное лицо.

Речка была переполнена широко разлившейся водой, но Буланка смело вошла в неё. А вода хоть и разлилась широко, но едва достигала Буланке до брюха. Они спустились в ложбину. Берега за зарослями бамбука ещё не было видно, но дом свой Жека увидел и закричал:

— Мама, смотри, дом наш какой-то не такой! Совсем низенький!

— Вижу, — сказала мама. — Это ураганом снесло крышу.

Жека не очень горевал о крыше.

— А на заставе не снесло, — сказал он. — Смотри, и печка топится, Гена завтрак готовит.

Мама ничего не ответила и стала поторапливать Буланку. Вскоре они уже выбрались из зарослей бамбука на берег. До дома было совсем недалеко.

— Вон там Володя и Саша! — закричал Жека, разглядев что-то делавших возле заставы солдат. Он обернулся к маме и вдруг закричал Буланке: — Стой! Стой!

Мама тоже испуганно оглянулась, но тут же повернулась к Жеке и сказала:

— Как ты меня напугал!

Но Жека не мог успокоиться.

— Ты видишь? Видишь? — кричал он.

— Вижу, — ответила мама.

Неподалёку на берегу лежал, накренившись набок, корабль. У него был голубой, влажно блестевший на солнце корпус, по которому у самого борта шла белая полоса.

— Это рыбачья шхуна, — сказала мама и, оглянувшись ещё раз, добавила: — Японская.

— А ты откуда знаешь? — удивился Жека.

— Видишь значки на борту? Такими значками японцы пишут, иероглифы называются. А написано здесь, наверное, название шхуны.

Корабль

Жека готов был тотчас соскочить с Буланки и бежать к шхуне, но мама по-прежнему торопилась, и Жека понял, что она хочет увидеть отца. Они даже не заехали домой, а сразу отправились на заставу. Мама соскочила с Буланки, сняла Жеку и быстро взбежала на крыльцо. Жека за ней. Дежурил Алёша. Лицо у него было усталое. Он вызывал кого-то по телефону, но, как только вошла мама, не дожидаясь её вопроса, сказал:

— Все живы-здоровы. Даже японским рыбакам помогли. Сейчас отсыпаются! Намучились, бедолаги. Шхуна потеряла управление, потрепало их здорово. Имеется один раненый, зашибло, когда выбрасывались на берег, и шхуну разбило.

Маме очень хотелось увидеть отца, но, узнав от Алёши, что все живы и здоровы, она не стала беспокоить его. Только велела ему передать, что они с Жекой благополучно вернулись и идут домой. Про сорванную с дома крышу ничего не сказала, но Алёша, оказывается, и сам всё знал.

— Ребята сегодня же починят, — пообещал он. — А пока идите в столовую, позавтракайте.

Гена встретил их радостно.

— Как только получили из отряда предупреждение, что идёт шторм, дежурный поднял всех по тревоге, — рассказывал он. — Сначала хотели вместе с вами и коров с лошадьми отправить, а Володя сказал: не надо, они только мешать будут. Лучше, сказал, просто выпустить из хлева, и всё. Они и сами не дурные — стоять и ждать, пока затопит. И правда, мы их больше тут не видели. Наверное, вскарабкались на ближайшую сопку по лощине. Ух, и хлестало тут! Думали, все стены разнесёт!

— А японских рыбаков ты видел? — спросил Жека.

— Как же не видел! Одному даже перевязку делал.

— А что с ними теперь будет? — снова спросил Жека.

— Прилетит вертолёт, отправим их в отряд. Там разберутся, что за люди, и помогут им вернуться домой.

— А шхуна их?

— Шхуну здорово разгваздало. Мы, по их просьбе, сняли с неё всё, что было там годное.

В доме вся мебель стояла в воде, и когда мама отворила дверь, с крыльца побежал вниз ручеёк. А сверху в комнаты смотрело голубое небо. Всё в доме было мокрое. Мама принялась вытаскивать постели, чтобы они поскорей просохли на ветру и солнышке, и Жека помогал ей. Они вытащили и одеяла, и подушки, и простыни, и даже Жекин матрац. Только тахту не могли вытащить. Уже потом её вынесли пришедшие ставить крышу солдаты.

Солнце светило вовсю, но Жеке вдруг захотелось спать. Он, как был одетый, растянулся на стоявшей возле дома тахте и сразу же заснул. Снилась Жеке Буланка. Она ходила по их квартире, громко топая копытами, и кричала:

— Сюда, давай сюда! Подвинь с той стороны!

От этих криков Жека и проснулся, и увидел, что дом их стоит уже под крышей. А Володя, поднявшись на переносной лестнице, что-то забивает наверху. Жека вошёл в дом, где мама наводила порядок, потом снова вышел, стал возле лестницы и, задрав голову, смотрел, как работает Володя. Наконец тот кончил стучать, сказал: «Порядок» — и слез с лестницы.