Одно лето на краю света
Шрифт:
— Как ты считаешь, ты маленький или большой?
Жека подумал, почему это мама спрашивает его и как лучше ответить. Скажешь — маленький, мама никуда не будет отпускать. Не разрешает же она ему уходить от дома дальше речек. Нет, лучше не говорить, что он маленький. Во-первых, он хотя и не взрослый, но ведь и не малыш. Недавно он даже по береговому маршруту прошёл. А с другой стороны, скажешь — большой, мама… Что такое может сделать мама, если Жека скажет, что он большой, Жека так и не смог придумать. Он сказал:
— Большой.
— Вот и я так думаю, — сказала мама. — Понимаешь, какое дело, — продолжала
Жека слушал маму и думал, хорошо ли это, что он сказал: «Я большой». Может быть, если бы он сказал: «Я маленький», мама не улетела бы и не оставила его одного. Но теперь уже поздно. Придётся остаться на три дня без мамы. А мама продолжала:
— Всего три дня. Ты и не заметишь, как они пролетят. Завтракать, обедать и ужинать будешь на заставе. Ты ведь любишь есть в столовой. Сегодня кино. Так что ты и не заметишь, что меня нет. Вернёшься и сразу ляжешь спать. Завтра вечером посидишь с ребятами. Послезавтра, может быть, папа пораньше придёт домой. А потом уже и я вернусь. Да, вот ещё что: покорми, пожалуйста, кур и Мурку.
На этот раз Жека не так уж сильно обрадовался прибытию вертолёта, хоть и хотелось отправить поскорее письмо про Малыша. Правда, настроение у него поднялось, когда дядя Серёжа разрешил влезть внутрь. Сгрузили продукты и почту. Жека сидел в вертолёте и представлял себе, что летит высоко в синем небе, но всё равно продолжал думать: «Сейчас, вот ещё немного, и мама улетит». И правда, дядя Серёжа высадил его на землю и протянул руку маме, помогая ей подняться в вертолёт.
— Ну, не грусти, сынок, — сказала мама и поцеловала Жеку.
Следом за мамой в вертолёт взобрался очень довольный Юра.
— Жди меня — и я вернусь! — весело крикнул он стоявшим у вертолёта солдатам.
— Вафель!
— Печенья!
— Конвертов не забудь! — кричали ему.
— Заказ принят, — сказал Юра и вдруг посмотрел на Жеку: — А ты чего нос повесил? Тебе что привезти? А, знаю. Я тебе цветные карандаши привезу. Хочешь?
Жека кивнул головой, а сам смотрел на маму. Ему были видны только её руки и кусочек платья да ещё большая сумка у маминых ног. Почему-то у Жеки стало щипать в носу, и он отвернулся. Папа, стоявший рядом с ним, громко говорил:
— Не волнуйся. Счастливого пути! Всё будет хорошо. Передавай привет. Через три дня мы с сыном будем тебя встречать.
Мама наклонилась, и Жека увидел её лицо. Лицо у мамы было грустное, и Жека постарался ей улыбнуться. Отец обнял его за плечи, и они отошли от готовившегося взлететь вертолёта.
Днём Жека, скучая, сидел возле дежурного.
— Тёзка! — окликнул его Женя.
Он отсыпался после ночного наряда и теперь вышел из умывалки. В руках у него была небольшая консервная баночка.
— Пошли, — поманил он Жеку и спустился с крыльца.
Жека побежал за ним. Женя что-то поискал на дороге и поднял соломинку. Сунул один её конец в баночку, потом вытащил и подул в другой. И вдруг из самой обыкновенной соломинки полетели по воздуху шары. Да какие! И побольше, и маленькие.
— Держи!
Жека осторожно взял из рук Жени баночку, словно опасался, что она растает в воздухе, как таяли шары. Даже забыл сказать спасибо за такой прекрасный подарок. Набрав побольше воздуху, он дунул в соломинку и радостно засмеялся — шары летели не хуже, чем у Жени. Жека уже хотел бежать обратно к дежурному, но Женя сказал, что пускать шары в помещении нельзя. Жека пожалел об этом, потому что, если у тебя радость, хочется поделиться ею с друзьями. Но всё равно это было замечательно! Жека даже пообедал побыстрее и опять побежал к оставленной на крыльце баночке. Так и пускал он шары чуть ли не до самого ужина. А после ужина вдруг вспомнил: «Куры!» Ведь он забыл их покормить. Он побежал домой. Остановился на ступеньках, почему-то не решаясь открыть дверь. Нет, он никого не боялся. Кто же чужой может быть у них на острове? Жека и сам не мог понять, почему ему страшно открыть дверь в собственный дом.
Раньше он никогда не задумывался об этом. Иногда мама уходила на огород или в сопки за ягодами или стирала в банном домике, а Жека и не думал, есть кто в доме или нет. Сейчас ему надо было взять оставленное в коробке зерно и позвать кур. «Может быть, они ещё не совсем заснули. И в доме ещё не темно, — сам себя уговаривал Жека. — А коробка с зерном стоит почти что у самой двери на кухонной полке». И всё-таки у него не хватало духу отворить дверь. Откуда-то неслышно появилась Мурка и потёрлась о Жекины ноги. И Жеке сразу стало веселей.
— Пошли, Мурка, — сказал он и толкнул дверь.
Мурка первая скользнула в дом, за ней вошёл Жека. Вот и коробка с зерном. На столе кувшин молока, а под табуреткой Муркино блюдечко. Заставляя себя не торопиться, Жека налил Мурке молока, взял коробку и вышел на крыльцо.
— Цыпа-цыпа-цыпа! — звал он кур, как мама, но их нигде не было видно.
Жека заглянул в сарайчик — куры сидели на жёрдочках. Петух встревоженно забормотал, а куры молчали. Глаза у них были закрыты. Они не открыли их и не спрыгнули с жёрдочек, хотя Жека громко звал их и даже сыпал на пол зерно. Ни одна даже не глянула на Жеку. Может, они обиделись, а может… Жека поставил коробку возле сарая и побежал на заставу.
— Где Володя? — крикнул он дежурному Саше.
— Володя? Наверное, на лавочке, где Женя с гитарой.
— Нет, там его нету!
— Значит, в Ленинской комнате. А что случилось?
— Я забыл покормить кур, и теперь они умерли с голоду. — И Жека вдруг заплакал.
— Постой, постой, — сказал Саша. — Каких кур?
— Мама велела кормить их утром и вечером, а я забыл, — сквозь слёзы говорил Жека.
— Да ничего с ними не станется, — пытался успокоить Жеку Саша. — Хотели бы есть, сразу бы прибежали.