Одного раза недостаточно

Сьюзанн Жаклин

Печать страдания появилась на лице сестры Терезы, когда тягостные воспоминания обрели форму слов.

– В ту ночь я упала на колени и стала молить Бога помочь мне. И внезапно я словно вырвалась из темноты. Я поняла, что не хочу стать знаменитой балериной. Осознала, что мое главное желание - служить Господу и любить его... моего дорогого Иисуса. Я проводила дни, постоянно думая о нем. Читала жития святых, узнавала, как открывалось их признание, и вдруг, изучая жизнеописание "Маленького цветка" - святой Терезы, - я поняла, что должна стать монахиней. Я знала, что не совершу никакого чуда... но я могла радовать людей своими добрыми делами. Впервые это произошло, когда я оставила балет. Девушка, которая плакала, получила мою роль. Поверь мне, Карла, -

тогда я впервые испытала подлинное счастье. Приехав сюда и увидев серьезные детские лица, я поняла, что годы учебы прошли не зря... что теперь благодаря им я смогу помочь детям Вильно... тебе, моя маленькая Карла. Ты должна упорно овладевать балетным искусством... и всегда помнить, что Он смотрит на тебя. Заниматься любовью с женщиной - тяжкий грех. Однажды ты встретишь мужчину... и испытаешь истинную любовь.

– Тогда почему вы не встретили такого мужчину?

– Я встретила его. Это Иисус Христос.

Они покинули беседку и больше никогда не говорили о любви. Когда лето подошло к концу, сестра Тереза изменила свои планы насчет поездки Карлы в Варшаву.

– Мы должны отправить тебя в Англию...

– Когда?

– Немедленно. Я написала дяде Отто о тебе. Сегодня получила ответ. Он и тетя Боша будут рады, если ты поживешь у них, пока тебя будут смотреть в "Сэдлерс Уэллс".

Карла попыталась возразить.

– Не сейчас. Может быть, на следующий год. Но сестра Тереза проявила настойчивость.

– Ты должна уехать не позже, чем через десять дней. Вот твой авиабилет до Лондона.

Карла уставилась на билет, который протянула ей сестра Тереза, и покачала головой.

– Нет... нет... я не хочу лететь.

– Карла, послушай меня. Война начнется со дня на день. Германия заключила пакт о ненападении с Россией. На прошлой неделе фон Риббентроп был в Москве. Почему, по-твоему, я раздумала посылать тебя в Варшаву? Только в Лондоне ты будешь вне опасности.

– А как же вы? Если оставаться здесь опасно... почему вы не уезжаете?

– Я нахожусь под защитой церкви. Даже во время войны церковь - надежное убежище. Господь защитит меня. Он всех нас видит.

– Тогда пусть он присмотрит и за мной.

– Нет. У тебя есть свое собственное предназначение.

На следующий день занятий не было - все учащиеся и преподаватели, сгрудившись возле радиоприемника, слушали сводки новостей. Гитлер уведомил Францию и Англию о своих претензиях на Данциг и "польский коридор". Девушки шептались - как война отразится на балете? Прошел день, и воспитанницы вернулись к станку; репетиции возобновились. Но реальная жизнь и страх обрушились на Празинский балет тридцать первого августа, когда Гитлер выдвинул Польше ультиматум из шестнадцати пунктов, который она отказалась принять. Внезапно вся Празинская школа пришла в движение. Занятия прервались. Люди вытаскивали из шкафов чемоданы. Преподаватели пытались заказать железнодорожные билеты, чтобы попасть домой. Вечером все шептались, сбившись в небольшие группы. Девушки, которым предстояла разлука со своими любовницами, не таясь, держались за руки. Карла сидела одна, думая о сестре Терезе. Что она сейчас делает? Молится вместе с другими монахинями? Думает ли о своей воспитаннице?

На рассвете без всякого объявления войны Германия вторглась на территорию Польши. Ученицы решили не ждать своих поездов и отправились пешком на вокзал, чтобы сесть на любой попутный состав. Карле улыбнулась удача - ее согласился подвезти фермер, живший по соседству с родителями девушки.

Войдя в свой дом, она застала отца и мать сидящими перед радиоприемником в состоянии ступора. Их сыновья покинули университет и вступили в армию... все мечты, ради осуществления которых работали старики, рухнули в один день. Карла никогда не читала газет, но тут она отправилась в деревню, чтобы купить дневной выпуск. Она прочитала его и ничего не поняла. Внезапно она отдала себе отчет в том, как скудны ее познания во всем, что не связано с балетом. Она знала все о Нижинском -

о его жене, менеджере, педагогах - и ничего о жизни, окружавшей ее. Она слышала об опасности, исходившей от Гитлера... но по-настоящему война до последнего момента не воспринималась как реальность в стенах Празинской школы.

Теперь самыми важными моментами дня стали сводки варшавского радио - их трансляция начиналась несколькими первыми аккордами шопеновского "Полонеза до-мажор". Когда Карла узнала о том, что механизированные немецкие части достигли окраин Варшавы и открыли огонь по столице, она поняла, что пора уезжать. Она должна попасть в Лондон к дяде Отто. Девушка собрала свой чемодан, поцеловала на прощанье родителей и прошла пешком три километра до монастыря, где находилась сестра Тереза.

Она застала монахиню сидящей возле радиоприемника и теребящей пальцами четки. Глаза женщины смотрели в пространство. Всю ночь она пыталась дозвониться до своих родителей в Варшаву, но линия, очевидно, была повреждена. Увидев чемодан Натальи и услышав о намерении девушки отправиться в Лондон, монахиня покачала головой с печальной улыбкой на лице.

– Слишком поздно. Самолеты не летают... поезда тоже не ходят... больше не будет балета... прекрасный сон кончился.

Карла втайне обрадовалась, что ей не придется покинуть Вильно и расстаться с сестрой Терезой. В течение следующей недели она то сидела у радиоприемника с родителями, то навещала сестру Терезу. Радио стало центром, вокруг которого вращалась жизнь. Отец и мать не могли связаться с родственниками, оставшимися в Белостоке... очевидно, они уже покинули свой дом. Теперь путь к спасению лежал только через Румынию. Из деревни началось массовое бегство. Люди несли на себе узлы с вещами, ценную мебель, даже домашнюю птицу, надеясь прорваться в Румынию. Польская армия мужественно сражалась с врагом, но семнадцатого сентября с востока началось вторжение русских. Анджей велел жене и дочери спрятаться в монастыре. Мария, голубые глаза которой остекленели от страха, отказалась покинуть мужа и свою землю. Но она настаивала на уходе Карлы. Смотрела на дочь так, словно видела ее впервые.

– Ты высокая... ты будешь сильной красивой женщиной. Иди в монастырь. Даже русские не трогают церковь.

Карла поняла, что прежней жизни настал конец. Эти два человека были ее родителями... она совсем не знала их. Она прижалась к ним, но они едва ответили на ее объятия. Они стояли, точно высохшие мумии. Они не умели выражать свои эмоции... и отвечать на проявления чувств. Они растили детей, потому что жили с ними. Обрабатывали землю, потому что она была у них. Теперь сыновья ушли из университета... а вместе с их уходом погибли надежды на лучшее будущее. Ничего не осталось, кроме земли.

Сестра Тереза охотно приютила Карлу в обители. Люди, убегая, бросали на улицах своих собак, кошек и даже ягнят. Каждый день Карла подбирала бездомных животных и приводила их в монастырь. Проходили дни, русские приближались, и однажды мать-наставница велела удалить живность из обители. Запасы продовольствия иссякали... Старшая монахиня сказала, что Господь позаботится о животных, которые были его созданиями. Карла умоляла ее... в ней с детства воспитали любовь к собакам и кошкам. Карла просила разрешить ей оставить в монастыре самых маленьких тварей, но мать-наставница проявила непреклонность. Одна из монахинь выбросила животных за ворота обители. Войдя в комнату Карлы, сестра Тереза застала девушку плачущей. Подняв голову, Карла сказала сквозь слезы:

– Я никого не буду любить... даже зверей. Слишком больно, когда их у тебя отнимают.

Сестра Тереза погладила ее по голове.

Люби Господа. Он не оставит тебя, и никто не отнимет его у нас. Он пребудет с тобой вечно.

– Он никогда не покинет меня?

– Никогда. Эта жизнь - то, через что нам всем надо пройти как можно достойнее. Она - всего лишь приготовление к истинному миру - к жизни после смерти рядом с Ним.

– Возможно, я могла бы стать монахиней, - заявила Карла.