Однокурсник президента
Шрифт:
– Иди ты! – незлобно огрызнулся Руслан в ответ и ползком двинулся к командиру тройки. Буквально через считаные секунды он добрался до истекающего кровью Абакумова и тихо спросил:
– Валера, ты как?
Но тот к этому времени успел потерять сознание. Грязно выругавшись, младший сержант стащил с Абакумова разгрузку, сдернул, нисколько не церемонясь, маскхалат и умелыми движениями начал бинтовать обнаруженные на теле раны. Израсходовав оба индивидуальных перевязочных пакета, Руслан удовлетворенно оглядел дело рук своих и, оставив сержанта лежать на месте, отполз на несколько метров в сторону. Там он выбрал себе позицию поудобнее и замер в ожидании противника. А на другом фланге тройки наконец-то понявший, что с перевязкой у него ничего не выйдет, и переставший бинтовать самого себя Пашка сдернул размотанный до половины бинт, скомкал и, в надежде, что кровь скоро остановится сама, приложил его к ране. Секунды бежали, складываясь в минуты. Перестрелка в том месте, где находилась основная часть группы, продолжалась, а у них царил относительный покой. Но чем дольше длилось ожидание, тем тревожнее оно становилось.
Прапорщик Маркитанов
…Оглушенный, слегка потерявший пространственную ориентацию прапорщик сразу после падения, действуя почти автоматически, привычно откатился в сторону и, укрывшись за стволом дерева, замер. В висках бухала кровь, треск выстрелов казался далеким и нереальным. Каким-то шестым чувством ощутив опасность, Дмитрий повернул голову, и вовремя – из-за густых ветвей росшей в тридцати шагах ели показался черный ствол автомата, мелькнуло обрамленное бородой лицо. Маркитанов вскинул оружие и, почти не целясь, нажал спусковой крючок. Рухнула срезанная пулей еловая лапка, запоздалые ответные пули сбили кору на стволе дерева, по счастью, пройдя гораздо выше поднятой головы. Маркитанов выстрелил вновь, поднявшись на слегка одеревеневшие ноги, стреляя, сместился влево. Ответных выстрелов не последовало. Дмитрий упал, заменил магазин. Выстрелил, перебежал, упал на колено, подняв ствол. Противник не отвечал. Сделав еще одну перебежку, Маркитанов остановился – взгляд зацепил главное – стрелявший в него чех сидел, прислонившись спиной к дереву, его в двух местах пробитый автомат лежал рядом. Изувеченная пулей левая рука Байсарова висела плетью, на груди расплывались темные пятна крови. Плотно закрытые веки раненого мелко подрагивали, лицо исказилось мукой. Прапорщик поднял ствол, но в этот момент тело Вахи в последний раз дернулось, голова шлепнулась на грудь, воздух наполнился смрадом.
Сплюнув,
Димарик в очередной раз поменял магазин и вслушался: выстрелы со стороны противника окончательно стихли. Не видевшие целей, начали прекращать стрелять и разгоряченные боем разведчики. Маркитанов повернул голову, стараясь рассмотреть в переплетении листьев и корней залегших бойцов своей группы. Треснула последняя очередь, и наступила относительная тишина. Разве что летели вниз осыпающиеся иголки да рухнула на землю не выдержавшая своего веса надрубленная ветка. Клацнул чей-то затвор, и наконец все шумы окончательно стихли.
– Доклад! – рявкнул прапорщик, не уточняя, какого именно ждет доклада от своих подчиненных. Но им этого и не требовалось.
– Первая тройка – все! – громко отрапортовал командир первой тройки ядра.
– Тыл – все целы, – доложил следующий боец.
Прапорщик удовлетворенно кивнул.
– Вторая – потерь нет!
Дмитрий вытер проступивший во время ожидания докладов пот. Оставалось выяснить, как там дела у головного разведдозора, и можно перевести дух. Неожиданно раздавшийся крик – нет, скорее даже вопль – заставил всех вновь прильнуть к оружию:
– Свой, свой, не стрелять!
– Не стрелять! – машинально повторил прапорщик.
– Свой я, свой! – Ветви зашевелились, но никто не показался.
– Выходи! – приказал Маркитанов, беря на прицел терявшийся среди елей порубленный пулями кустарник, за которым находился источник звуков.
– Я ранен. Не могу. Ранен. Помогите! – До ушей прапорщика донеслись всхлипы. Лежавший справа от Димарика боец, кивнув в сторону кричавшего, спросил:
– Поможем?
– Отставить! – не поворачивая головы, шикнул прапорщик и, слегка потянув спусковой крючок, приказал: – Выходи, живо!
Раздался стон, шорох, из кустов показалась нога и исчезла. Затем кустарник затрещал под весом тела, мелькнуло обрамленное бородой лицо. Извиваясь змеей, Джабраил выбрался на открытый участок местности. Руки его по-прежнему были связаны за спиной.
– Не стреляйте! – Это был хрип обессилевшего человека.
– Смагин, – Маркитанов навел ствол на лоб вылезшего из-за прикрытия ветвей человека, – помоги! Остальным наблюдать!
Окликнутый прапорщиком боец приподнялся на локтях, не спеша уселся на корточки, огляделся по сторонам, встал. Треснула и надломилась в самом начале боя пробитая пулей ветка. Смагин машинально присел, автомат взлетел к плечу. Боец выждал пару мгновений. Пригнувшись, двинулся вперед.
– Свой, свой, я свой, – бормотал бородатый.
Теперь двигавшемуся к нему Лешке было видно, что он ранен, а его руки связаны за спиной. Сильная рука разведчика подхватила лежавшего на земле Джабраила под мышку, рывком поставила на ноги.
– Больно, аккуратнее, пожалуйста, аккуратнее! – застонав, взмолился бывший помощник главаря банды. Его левая нога неестественно вывернулась, штанина оказалась залита кровью.
– Заткнись! – Смагин вскинул раненого себе на плечо и поволок к позиции группы. Над лесистым ущельем повисла такая тишина, что шаги стали отчетливо слышны. Вновь треснула ветка, следом в десятке метров от идущего кто-то застонал, и туда тут же улетело с десяток пуль. Разбираться, кто и что там, никто не собирался.
– Леонов, Федот, за мной! Влево – вправо. Остальные, прикроете нас! – скомандовал прапорщик и, вскочив на ноги, зашагал к виднеющимся среди кустов и за деревьями трупам.
– Хлебалом не щелкать! – бросил Маркитанов и пошел быстрее, постепенно отрываясь от осторожничавших бойцов. Первый труп он не удостоил вниманием вовсе – лежавший в центре поляны чех был так нашпигован пулями, что казался кровавым тряпьем. Второй, укрытый за порванным на лоскуты рюкзаком, выглядел нисколько не лучше. Третьего прапорщик походя пнул носком ботинка и, убедившись, что тот мертв, углубился в кустарник. Когда же среди срубленных веток мелькнул очередной камуфляж и Дмитрию лишь почудилось какое-то движение, он, не раздумывая, выстрелил. Выстрелил и, одновременно присаживаясь, шагнул вправо. Однако тревога была ложной.
– Заходить со стороны башки, – сорвалась с его губ всем известная, прописная истина, – внимательно!
– Угу, – как всегда, угрюмо отозвался Федотов и, найдя еще одного убитого, деловито обыскал его карманы. Затем пошарил в лежавшем тут же зеленом рюкзачке, но, не обнаружив ничего ценного, стянул с убитого разгрузку и пошел дальше.
Тем временем Маркитанов, подойдя к только что обстрелянному трупу, подхватил валявшийся подле него рюкзак и, не почувствовав ожидаемой тяжести, разочарованно выпустил из рук – осколков от разорвавшейся ракеты в рюкзаке не было…
На то, чтобы осмотреть местность, бывшую позицией чехов, много времени не ушло. Оружие и брошенное бандитами снаряжение довольно быстро собрали в одну кучу, но, увы, того, ради чего они, собственно, здесь и оказались, обнаружить не удалось.
– Разрешите, мы еще раз осмотрим местность? – предложил Федотов, видя удрученный вид своего командира.
– Валяй! – махнул рукой Маркитанов и, только тут вспомнив про пленного, повернулся к стоявшему рядом Леонову. – Скажи Смаге, пусть этого урюка сюда тащит!
– Леха, чеха к командиру! – гаркнул Юрка, решив не озабочиваться поисками спрятавшегося где-то среди кустов Смагина.
– Вставай, урод! – послышалось ворчливое. Смагин не собирался размениваться на сантименты. Кусты раздвинулись, и показалась широкая спина сержанта, тащившего за собой стонущего бандита. И хотя он с ним не церемонился, Маркитанов успел заметить: сквозь дыру в штанине пленного проглядывается красно-белый кусок бинта – пока прапорщик ходил на досмотр, Смагин сделал раненому перевязку.
– Я свой! Я свой! – Как заклинание повторял чех все то время, пока сержант тащил его к застывшему в ожидании командиру.
– Ваниаминыч, – Леха хмыкнул, – этот хрен твердит, что он наш, гэрэушный. Агент, одним словом.
– Разведчик в тылу врага?! – со скепсисом спросил прапорщик.
– Да, да, я, это я. – Этот странный человек морщился от боли, но продолжал говорить: – Я сообщил НАШИМ… – ударения на этом слове нельзя было не заметить, – сообщил наверх о готовящемся теракте… – Видимо, недоумение, написанное на лице Димарика, оказалось слишком явным. Джабраил понял, что подобная информация до уровня исполнителей не доводилась, но что-то же они знали?! Наверняка. И он продолжил: – Это я сообщил о транспортируемых на территорию Грузии деталях ракеты «Точка». Я вывел ваши группы на двигатель. – Джафаров понимал, что стоявший перед ним человек в камуфляже (скорее всего, офицер – капитан или майор) этого тоже может не знать, но продолжал говорить и говорить: – И я знаю, где БАНДИТЫ, – снова весьма отчетливо слышимое ударение на слове, – спрятали рюкзаки с грузом.
– Даже так… – Стоявший перед ним человек задумался. Маркитанов и в самом деле пребывал в раздумьях. В словах говорившего присутствовала определенная логика. К тому же он был связан. Стали бы чехи связывать своего? Случайный человек? Но случайный человек не знал бы таких подробностей…
– Я свой, развяжите. Это я установил аварийный маячок, по сигналам которого вы шли. Вам, без сомнения, сообщали координаты.
Маркитанов закусил губу.
– Развяжи, – приказал он Смагину, кивнув на раненого, и, приблизив к нему лицо, с угрозой в голосе прошипел: – Дернешься, сделаешь что-то не так… – Дмитрий недоговорил, но его поняли.
– Я свой, свой, – в который раз повторил Джабраил и задрожал всем телом, хотя, казалось, у него давно не осталось сил на дрожь.
– Хм, – Смагин попробовал справиться с узлом, но с помощью пальцев это не вышло. Он машинально наклонился, уцепился за кончик петли зубами – мысль о том, что можно достать нож и просто перерезать веревку, почему-то не пришла ему в голову. При этом нечто странное бросилось ему в глаза, но пока сержант возился с узлом, осмыслить это не получалось. Когда же узел оказался развязан, а веревка благополучно юркнула в карман, Смагин задумался.
Агент ГРУ, опустившись на колени, все еще кряхтел и постанывал, когда Леха понял, что же такое обратило на себя внимание. Он сделал шаг из-за спины Джабраила и, ухватив только что освобожденную руку, бесцеремонно вывернул.
– Вениаминыч, смотри, кровь! – Во всех складочках и морщинках ладони виднелись черно-бурые следы давно запекшейся крови, довольно много ее оказалось и под длинными ногтями.
– Не понял?! – прошипел Маркитанов, и над головой Джабраила нависла нешуточная гроза. – Только не говори, что это твоя кровь.
– Нет, нет, не моя! – замахал рукой побледневший как мел раненый. Он и сам прекрасно понимал, что его кровь никак не успела бы так засохнуть, чтобы начать отшелушиваться. – Барашка, барашка бандитам резал, барашка! Для них! – Он кивнул в сторону валяющихся трупов боевиков. – Мясо жарил. – Джабраил совсем недавно сидел у костра и понимал, что от его одежды непременно несет запахом дыма.
– Возможно. – Старший над российскими спецназовцами повел носом. До конца чеченцу он, похоже, не поверил, но и отмести с ходу подобное оправдание не смог.
– Чи, – из-за разлапистой пихты выглянул Савельев Пашка. Лицо его оказалось измазано в крови, маскхалат на груди тоже, через всю щеку пролегала рваная рана. Но не это заставило напрячься ждавшего их появления Маркитанова – в руках Савельев кроме пулемета нес знакомую и теперь окровавленную разгрузку Абакумова, то, что за его спиной болталось несколько автоматных стволов, прапорщик даже не заметил.
– Что с Валеркой? – ответить Пашка не успел, вслед за ним из-за деревьев вышел Руслан Бармурзаев, тащивший на себе раненого Абакумова.
– Ранен, – ответил Руслан, осторожно опуская стонущего сержанта.
– От блин! – Дмитрий почувствовал, как его и без того разгоряченное тело покрылось потом. – Куда?
– Нормально, командир, – отозвался пришедший в себя Абакумов. – Покоцало малость…
– Покоцало его. – Маркитанов потянулся к разгрузке, в которой лежала маленькая коробочка с уколами обезболивающего.
– Не надо, – запротестовал Абакумов, заметивший движение командира. – Я в порядке. – Он говорил правду. Ему было больно, но не настолько, чтобы не оставалось возможности терпеть, а до окончания боевого задания ему хотелось оставить голову ясной.
– Иди ты знаешь куда, – воспротивился было прапорщик, вознамерившийся сделать укол даже силой, но, взглянув в глаза сержанта, передумал. – Ладно, если что… скажешь.
– Скажу, – не стал отнекиваться Валерка.
– Носилки ему, сообразили живо! – скомандовал Маркитанов.
– Командир! – Сбоку подошел наблюдавший за происходящим и все слышавший Смагин. – Не надо носилок, я так. – Он поднял в руке большой туристический рюкзак, доставшийся от кого-то из убитых чехов. – Валер, верхом ехать сможешь? – Смагин не спрашивал, Смагин утверждал, и Абакумов, слегка поморщившись, соглашаясь, кивнул. Раненая рука с крепко привязанными вместо шин палками, покоившись на груди, при движении могла создать определенные трудности, но Валерка подумал, что если станет совсем невмоготу, можно согласиться и на предложение группника.
На то, чтобы отпустить лямки трофейного рюкзака и продеть в них ноги раненого сержанта, много времени не потребовалось, но как раз к этому моменту из кустов вынырнула троица разведчиков, уходившая на повторный осмотр места боя. Двое несли тяжело груженные и столь знакомые Джафарову рюкзаки.
– Товарищ прапорщик, нашли! – объявил возглавлявший тройку Федотов, а услышавший это Джабраил подумал, что ему пудрят голову. Поверить в то, что на такое ответственное задание старшим группы отправили прапорщика – невозможно… И пусть бы офицер оказался убит, тогда куда ни шло, а так – в группе спецов ни других раненых, кроме только что пришедших бойцов, ни тем более убитых не наблюдалось!
– Тащи сюда! – Маркитанов взмахнул рукой, взглянул на ссутулившиеся под тяжестью спины бойцов и отрывисто спросил «агента»: – Эй, ты, агент, эти?
– Они, два. – Джабраил
– Результы фоткать будем? – Федотов посмотрел в направлении лежавших на поляне трупов.
– Нет, – Дмитрий почувствовал, как от чувства надвигающейся опасности нестерпимо засосало под ложечкой. – Ковалев, три минуты – соорудить носилки. Этого, – он ткнул стволом в направлении Джабраила, – на них. И не криви рожу. Свой он. – Маркитанов, наверное, был не слишком убедителен, боец продолжал воротить нос. Но какое это имело значение? Никакого. – Через пять минут выходим! Шевелись!
Закончив отдачу указаний, прапорщик направился к поставленным на траву рюкзакам – надо же было посмотреть, из-за чего весь этот сыр-бор. Увиденное не впечатлило – рваные, скрученные, помятые куски проржавевшего металла, и только. Ничего интересного, разве что сейчас он точно знал, ради чего все это было затеяно, ради чего они рисковали жизнью. Со слов чеченца Маркитанов понял: то ли грузины, то ли американцы планировали взорвать в Грузии жилой дом и обвинить в этом Россию. Теперь этого не случится. И это на сегодняшний день – главное.
Группа выстраивалась в цепь. Абакумов сидел на рюкзаке за плечами Смагина, второго раненого – чеченца – уложили на носилки. Обессиленный перипетиями этого дня, Джабраил вытянулся во весь рост и закрыл глаза.
– Уходим! – Дмитрий спешил, по собственному опыту зная, что везение не длится вечно, а им пока сильно везло. Тяжелые рюкзаки – килограммов по пятьдесят-шестьдесят каждый, взвалили на себя разведчики второй тройки ядра, раненого агента ГРУ тащила первая тройка ядра, тыл и двое бойцов головняка по решению Дмитрия шли налегке. Рациональнее всего было бы идти тем же путем, что они двигались сюда, вот только давно усвоенная заповедь гласила – «не ходить дважды одним маршрутом». Недолго думая, Маркитанов направил группу по тропе, которой спустилась в долину банда Солты Газиева. Правда, он, естественно, этого знать не мог.«Быстрее, быстрее!» – мысленно торопил прапорщик, хотя разведчики и без того двигались на пределе возможностей. Если бы не раненые Абакумов и чех, назвавшийся агентом ГРУ, можно было бы перейти и на бег, а так… Порой Дмитрию казалось, что его бойцы едва тащатся… Неожиданно шедший впереди радист встал как вкопанный.
– Командир. – Он повернулся и несколько раз подряд постучал пальцем по плечу, затем тем же пальцем ткнул вперед в направлении головного дозора.
– Что за хрень? – Буркнув себе под нос, прапорщик почти бегом бросился в голову колонны. Обогнал радиста, мельком взглянув на приподнявшегося на локтях и посеревшего лицом Джабраила, обошел носилки, взглянул на Ковалева, мимоходом шлепнул по плечу молча застывшего Савельева и, наконец, оказался подле рядового Волкова, приданного в головняк из тыловой тройки. Он, привалившись к дереву, нервно теребил ремень пулемета.
– Там. – Он ткнул стволом в сторону небольших серых валунов, за которыми виднелась застывшая фигура младшего сержанта Бармурзаева. Тот был угрюм и сосредоточен. Маркитанов, злой и недовольный, двинулся к нему.
– Какого хрена? – буркнул он.
В ответ Бармурзаев молча кивнул и отступил чуть в сторону. Прапорщик сделал еще шаг, и готовые уже вырваться гневные слова застряли в горле: за валунами лежал обезглавленный труп, одетый в российскую камуфляжную форму. Уткнувшись лицом в камни, в паре метров от тела валялась и голова убитого.
– Как заметил? – сглотнув, спросил Маркитанов, понимая, что увидеть труп с тропы, по которой они шли, было невозможно, а ветер дул от разведчиков, относя издаваемый трупом запах в сторону.
– Птицы, – пояснил Руслан, и Дмитрий понял, что мог бы догадаться об этом и сам, – тело оказалось нещадно исклевано пернатыми падальщиками.
– Вот ведь оно как, – выругался Маркитанов, и уже было собрался отдать команду завалить парня камнями, чтобы потом снять координаты места гибели и уйти, когда вдруг вспомнилось только что виденное восковое лицо раненого чеченца. А он-то подумал, что это от потери крови…
– Узнал… место узнал… с-сука, узнал, – прошипел прапорщик.
– Кто? – попытался уточнить Бармурзаев, но занятый своими мыслями Маркитанов не ответил.
– Слава, – Дмитрий громко окликнул настороженно поглядывавшего по сторонам Волкова. – К Ковалеву. И тащите сюда чеха, живо! За шиворот!
Больше он ничего пояснять не стал, а убедившись, что его команду поняли, присел на корточки и распахнул полу грязной камуфлированной куртки убитого. С внутренней стороны отчетливо виднелся вытравленный хлоркой номер военного билета.
– Наш… – заключил Бармурзаев, и прапорщик в знак согласия кивнул. Затем достал нож, в несколько движений отхватил кусок материи с написанным номером военника. По-хорошему следовало бы забрать убитого с собой, но тогда и без того невеликая скорость передвижения превратится в черепаший ход. Люди устали – позади десятки часов почти непрерывного движения, без сна и отдыха. Идти медленней значило еще больше рисковать. А терять парней ради пусть и такого благородного дела, как возвращение убитых солдат на Родину, прапорщик не собирался. Не стоит возврат мертвого ценой других жизней. Будь это боец из его группы, а так…
– Командир! – На тропе показался Ковалев, тащивший за собой упирающегося чеченца. – Что тут случилось, командир?
– Покажи ему. – Убирая матерчатый лоскут в карман, Дмитрий отступил от валунов.
Джабраил задергался, а когда Ковалев вытолкнул его вперед, и вовсе тихонечко заскулил.
– Барашка, говоришь?! – Маркитанов привычно тихо снял автомат с предохранителя. – Сволочь… Агент, говоришь… Вот ты какой агент…
– Я агент, да я агент, агент, да! Я говорил правду, я… – Тычок в спину, полученный от вдруг все понявшего Ковалева, повалил выкрикивающего слова оправдания Джабраила на землю. Упав, тот сильно ударился грудью о камень, заскреб пальцами, застонав, повернулся, но говорить не перестал. – Так… так… – зубы его щелкали, – так было нужно. Да вы посмотрите, кто он… трус… сдавшийся в плен… почти предатель… Поймите, так было нужно… Я агент, ценный агент… мои сведения… – продолжал изливаться потоком слов не на шутку перепугавшийся Джаба, – важны! А от него все равно никакого толка. Я нужнее НАШЕМУ руководству, от меня многое зависит… Без меня вы бы даже не знали… ничего не знали. Как без меня? Да, я зарезал, я сделал это. Да. Но меня проверяли… Нужно было, чтобы мне поверили…
– Поверили? – Прапорщик едва сдерживался, чтобы не ударить эту тварь сапогом в морду. Будь он рядовым или еще вчерашним сержантом, он бы так и сделал…
– Командир, что с ним разговаривать, давай и его так же! – неожиданно появившийся в головняке группы Смагин вытащил из разгрузки широкий нож, и по его лицу было видно, он не запугивал. Он собирался поступить, как сказал. Раненый затрясся. Отталкиваясь пятками, пополз по каменистой площадке.
– Нет, – отрицательно качнул головой Димарик, демонстративно поставил автомат на предохранитель. Чем вызвал облегченный вздох у пожелавшего поверить в сказанное и увидевшего в этом слове надежду Джафарова. А Маркитанов, сделав шаг вперед, резко выхватил из кобуры ПСС и, почти не целясь, выстрелил. Пуля вошла Иуде в глаз и с кучей кровавых ошметков вышла со стороны затылка. Джабраил упал, конвульсивно выгнулся, вытянулся, по телу прошла нервная дрожь, и обмякшее тело застыло в неподвижности. Прапорщик поставил оружие на предохранитель. После чего повернулся к ожидающим указаний разведчикам:
– Нашего по-быстрому заложите камнями от птиц. И как только закончите, уходим.
– А этого? – кивнув на «агента», уточнил Бармурзаев и, не дожидаясь ответа, нагнулся за валявшимся под ногами камнем.
– Падальщикам тоже что-то надо есть, – ответил вместо задумавшегося командира Смагин и, в свою очередь, навалил на мертвого солдата небольшой валун. Дмитрий кивнул и, убрав пистолет в кобуру, поспешил вернуться на свое место в боевом порядке. Подходя к радисту, он бросил:
– Запиши координаты, – и включил джипиэс. Точки спутников закружились на его светящемся экране… Место захоронения российского солдата следовало запомнить. О том, что неподалеку находился и второй, убитый бандитами мотострелок, так никто никогда и не узнал…Глава 14 Наемники
07.08.2008 года. 14.00. Время московское
Джейк Дэвис никак не мог предположить, что русские расправятся с бандой Газиева так быстро. Он со своими людьми не успел даже выдвинуться, как все оказалось кончено. Разносившиеся по горам звуки выстрелов окончательно стихли.
– Дерьмо! – расстроившись, выругался Дэвис. Он-то планировал сработать на опережение, теперь же приходилось догонять. А догонять он не любил.
– Русские здесь. – Старый приятель и официальный заместитель Дэвиса, сменивший столько имен, что, наверное, и сам не помнил настоящего, но которого все привыкли называть Джоном Смитом, получив пеленг со спутника-шпиона, настроенного на навигационную систему GPS, ткнул ручкой-указкой в точку на расстеленной на земле карте. – Значит, мы немного ошиблись… – Констатируя факт, Джейк Дэвис с огорченным видом качнул головой. – Русские оказались не так прямолинейны, как мы рассчитывали. – Хасан! – Дэвис позвал сидевшего под кустом чеченца Умарова, уже долгие годы служившего проводником для ходивших через границу бандформирований. Сегодня перед ним была другая миссия – и эта миссия весьма улучшала состояние его банковского счета в швейцарском банке.
Джейк Дэвис оглянулся на выстроившееся в цепь подразделение – в песочного цвета камуфлированных куртках, в таких же выделяющихся среди зелени леса касках с вышитыми грузинскими фамилиями – ни дать ни взять рота только недавно вернувшихся из Ирака миротворцев.
Джейк уже зрительно представлял завтрашние заголовки газет: «Воевавшие в Ираке грузинские миротворцы захватили и уничтожили террористов, оказавшихся русским спецназом». Правда, он еще окончательно не решил, как поступить – возложить ответственность за взрыв дома на спецов или все же оставить их ракетам, а спецов добавить до кучи, обрисовав как диверсантов, призванных зафиксировать точность попадания? Конечно, все было бы гораздо проще, если бы удалось задействовать авиацию. Пары вертолетов хватило, чтобы уничтожить большую часть русских, а потом можно было десантироваться и добить остальных. Но проклятый туман испортил все планы. Теперь предстояло действовать в пешем порядке. И тут Джейк очень рассчитывал на знание местности проводником. Даже сейчас, когда выяснилось, что он – Дэвис – ошибся в первоначальном определении маршрута русских спецов, по всем расчетам, вверенное ему подразделение должно опередить их и встретить задолго до российско-грузинской границы.
Внезапность и напор, а также огневое и численное преимущество должны были принести успех ему и его людям. К тому же Джейк не без основания ставил профессионализм своих людей неизмеримо выше умений противостоящего им противника. Вот только почему тогда в его душе начинала назревать некая обеспокоенность? Может, в том виновато хорошее знание истории? Русских вечно недооценивали. Он тоже один раз уже их недооценил, а если он ошибется еще раз? Мелькнувшая мысль грызла, не давала покоя, Дэвис уже не чувствовал в себе прежней уверенности, но продолжал самоуспокаиваться «численным и огневым превосходством». К тому же теперь они кроме изредка поступающих сигналов GPS отслеживали путь аварийного радиомаяка, и по скорости движения Джейк предположил, что у русских в отряде имеются раненые и убитые. Хотя существовал и второй вариант – те не спешили, но Дэвису в это почему-то не верилось.Глава 15 Москва. Главное разведывательное управление. 07.08 2012 года. 14.00. Время московское
– Сообщение от группы старшего лейтенанта Есина не поступало? – генерал Юрьев не стал скрывать, что сейчас его интересует исключительно этот вопрос.
– Нет, не поступало, – полковник Решетников раскрыл свою неизменную папку, – но есть нечто обнадеживающее. По последним сигналам, идущим от радиомаяка, – при слове «последним» генерал поморщился, – сейчас его группа находится вот здесь, – Сергей Алексеевич ткнул указкой в карту, – и движется к российской границе.
– Предполагаешь, груз находится у наших? – Генерал пристально посмотрел в лицо подчиненного.
– Да, – начав отвечать, полковник отметил про себя, что за последние дни генерал Юрьев сильно сдал, лоб прорезали новые морщины, под глазами появились мешки. – Я считаю, груз действительно находится в группе Есина.
– Откуда такая уверенность? – Евгений Иванович надеялся, что дело обстоит именно так, но ему требовались подтверждения, в противном случае следовало предпринять нечто иное.
– Во-первых, само наличие радиомаяка свидетельствует именно об этом.
– А что, если это повернула к границе банда Газиева? Передала груз и повернула?
– Отпадает, – возразил полковник, – по сведениям, переданным Джабой, Газиев планировал оставаться в Грузии не менее двух недель.
– Могли возникнуть непредвиденные обстоятельства… – Генерал предпочитал не впадать в излишний оптимизм раньше времени.
– Маловероятно. – Решетников перевернул страницу и вперился в бумагу, словно искал нечто в своих записях.
– А что, если по какой-либо причине к границе устремился сам агент? – нельзя сказать, что Юрьев всерьез предполагал такой вариант, но рассмотреть его все же стоило.