Однокурсники
Шрифт:
Это была блестящая лекция. Лучшая из всех, которые он когда-либо читал. И Уайли, вскочив со своего места, возвестил:
— Полагаю, наше общество только что имело удовольствие прослушать выдающееся выступление. И если профессор Ламброс не слишком устал, возможно, он ответит на один или два вопроса.
В воздух взметнулись четыре руки, в каждой — по невидимому ножу.
Вопросы «на засыпку» задавались исключительно с целью понять, что Тед представляет собой как ученый. Но подобно Горацию на мосту через Тибр, он проявил стойкость, сдерживая натиск и обезглавливая всех Тарквиниев одного за другим. И при этом победная улыбка не сходила с его лица.
Горячие аплодисменты лишь в малой степени отразили его успех. Почти все преподаватели, пришедшие на лекцию, терпеливо ожидали своей очереди, чтобы пожать ему руку и пригласить пообедать именно с ними.
Спустя несколько часов Тед и Сара, опьяненные его победой, шли пешком, взявшись за руки, в сторону дома.
— Onoma tou Theou, — превозносила она его, с нежностью подражая матери мужа. — Ты был бесподобен. Жаль, что ребята из Гарварда не слышали тебя сегодня.
— Не волнуйся, — ответил Тед, вновь преисполненный уверенности, — они очень скоро об этом услышат.
В январе, к началу зимнего триместра, Тед Ламброс уже вполне освоился в университете Оксфорда. Его популярность выросла до такой степени, что глава «Юниверсити-пресс» каждый раз в столовой стремился занять место рядом с Тедом за профессорским столом, чтобы уговаривать его печатать следующую книгу в своем издательстве.
Профессор Уайли, который готовил новое оксфордское издание Еврипида под собственной редакцией, задумал проводить специальный семинар для студентов и аспирантов по трагедии «Алкестида» и попросил Теда о сотрудничестве.
Теперь, оглядываясь назад, понимаешь, какой парадокс заключался в выборе пьесы. Ведь всем известно, что героиня Еврипида, благородно пожертвовавшая собой ради спасения супруга, тем самым сохранила их брак навечно. Тогда как этот семинар стал предвестием конца отношений между Тедом и Сарой.
Возможно, это было неминуемо. Большой успех Теда в Оксфорде безумно вскружил ему голову, а интеллектуальные победы возбуждали его мужское естество.
Объектом его страсти — или, как он неосознанно считал, наградой за все достижения — стала девятнадцатилетняя студентка с темно-рыжими волосами по имени Фелисити Хендон.
На семинаре ему сразу же бросились в глаза две вещи. Во-первых, девушка великолепно владела греческим языком, даже по исключительно высоким меркам Оксфорда. А во-вторых, она обладала стройным телом, соблазнительные формы которого угадывались даже под свободно ниспадающим и очень коротким студенческим платьем. Тед с трудом отвел взгляд от ее ножек.
Фелисити приехала в Оксфорд с определенной целью: тесно сойтись с кем-то из благородных умов прославленного университета. Правду говоря, записываясь на этот семинар, она первоначально намеревалась соблазнить самого королевского профессора.
Но соблазнила Теда. Этому преподавателю, в ее представлении, было достаточно лет, чтобы считаться зрелым мужчиной, и в то же время он еще не утратил того, что она называла остатками юношеского задора.
А Тед тем временем полагал, будто это он соблазняет девушку.
Все началось со скромной вечеринки, на которую Фелисити и Джейн, ее соседка по комнате, пригласили к себе участников семинара — девятерых студентов и двоих преподавателей. И как это было принято в Оксфорде, подразумевалось, что приглашение исключает присутствие жен.
Сара уже начала привыкать к такой несправедливости, хотя ей это никогда не нравилось. Она знала, что Тед с удовольствием посещает все эти мероприятия за «высоким столом» в разных колледжах университета. Особенно когда устраиваются официальные приемы. И если раньше его безумно раздражало, что приходилось надевать бабочку, чтобы идти куда-то и сидеть там за столом, то теперь он весь просто трепетал от восторга: ведь ему предстояло пойти на ужин, устраиваемый в университете, и находиться в окружении одетых в смокинги коллег — профессоров и членов совета.
И Саре действительно было приятно, что Тед хорошо проводит время. К тому же она знала, что он отплатит ей тем же в следующем году, когда они вернутся в Кентербери и она начнет работать над докторской диссертацией в Гарварде.
Хотя обе девушки учились в женском колледже Святой Хильды, но жили они не в кампусе, а в небольшой квартире, которую снимали на Грешам-роуд. Тем февральским вечером празднество у них в доме началось с дешевого белого вина, затем все перешли на еще более дешевое красное вино, чтобы как-то украсить отвратительный стол, который, по мнению хозяек, был накрыт более чем изысканно.
Камерон первым покинул вечеринку. О его пресловутых отношениях с Хизер знал весь Оксфорд. Эти двое были по-старомодному верны друг другу. И он всегда стремился уйти домой как можно раньше — насколько это позволяли приличия. Студенты тоже постепенно разошлись, все по своим делам: учить уроки, встречаться с друзьями, мыть кастрюли или просто спать.
Примерно после десяти откуда-то материализовался некий субъект в шлеме мотоциклиста. Тед было встревожился, но тут же успокоился, с облегчением узнав, что это Ник, приятель соседки, третьекурсник с медицинского факультета в Тринити. Джейн спешно нацепила шлем, и они с шумом умчались в Перч — выпить по стаканчику, прежде чем вместе отправиться в анатомические классы.
Тед и Фелисити остались вдвоем.
Он смотрел на нее и гадал, чувствует ли она, как ему хочется ее молодого тела.
— Я помогу убрать со стола, — любезно предложил он.
— Спасибо.
На мгновение он испугался, пребывая в нерешительности. Тед вдруг осознал, что вот уже почти десять лет не дотрагивался ни до одной женщины, кроме жены.
Как же делаются такие вещи?
Когда Фелисити складывала грязную посуду в раковину, он приблизился к ней сзади и нежно обнял за талию. Она отняла его руки и передвинула их выше, чтобы он сжал ее грудь. Затем без лишних слов повернулась к нему, и они слились в жарком поцелуе.