Однокурсники
Шрифт:
Потом Сара взяла у него трубку и стала поздравлять уже меня.
Я возразил, сказав, мол, честь и хвала целиком и полностью принадлежат Фейт. Моя заслуга заключалась лишь в том, что как-то вечером я вовремя пришел с работы, чтобы запустить весь механизм в действие. Она же носила маленького Энди целых девять месяцев.
Сара с особым интересом расспрашивала про подгузники, кормление грудным молоком и обо всем, что связано с материнством. Из этого я сделал вывод, что они с Тедом тоже решили завести ребенка. И правильно. Он уже достиг определенного статуса в жизни, когда есть чем гордиться. И теперь пора подумать о детях.
Когда Фейт забеременела, мы решили раскошелиться и купили большой дом в районе Стэмфорда. Оттуда мне очень удобно добираться до работы. Поскольку теперь я занимаюсь первичным размещением акций на фондовом рынке (или, как это еще называют, «гарантированным размещением ценных бумаг»), то время в пути чаще всего провожу с пользой для дела, «компостируя мозги» кому-нибудь из своих приятелей по школе или университету. Они теперь работают в других учреждениях на Уолл-стрит, и я хочу, чтобы они поучаствовали в финансировании одного из наших новых проектов.
За последние годы я многому научился в сфере банковского дела. Есть, конечно, кое-какие технические тонкости, но главное зависит от того, насколько хорошо ты проведешь время за обедом со знакомыми преппи в клубах на Уоллстрит.
Мне это совсем не трудно, поэтому меня еще не выгнали с работы. Между прочим, на днях один из вице-президентов банка даже сказал мне, что я хорошо работаю, и велел «наращивать потенциал».
Не знаю, каким образом я могу еще улучшить свою работу — разве что ходить обедать в клубы по два раза в день.
Быть женатым мне нравится. Это не только приятно, но и весьма эффективно с точки зрения экономии времени и душевных сил. У нас на работе все холостяки озабочены только тем, где и с кем у них произойдет очередное свидание. А я точно знаю: стоит мне сойти с поезда в конце тяжелого рабочего дня, в течение которого я трудился в поте лица, стараясь обаять всех и каждого, потом проехать до дома на собственной машине еще одиннадцать минут — и вот меня встречает сногсшибательная блондинка с бокалом мартини в руке, самого сухого во всем штате Коннектикут. Ну скажите, это ли не блаженство?
Естественно, мы с друзьями по-прежнему посещаем все футбольные матчи Гарварда, следуя установленному ритуалу — начинаем с небольшого пикника перед игрой и заканчиваем вечеринкой с коктейлями после игры. Иногда я даже остаюсь в Нью-Йорке после работы и смотрю в Гарвард-клубе отснятый на пленку матч, который наши играли в предыдущую субботу. Мы сидим с ребятами и обсуждаем, что не так.
Фейт не возражает. В этом смысле она у меня молодец.
На самом деле я мечтаю о том, что когда-нибудь отведу своего сынишку на футбол. И он будет играть в команде Гарварда выпуска 1984 года.
Уверен, то, что я стал отцом — самое интересное из всего случившегося со мной за всю мою жизнь.
Конечно, мне пока особенно нечего делать с сыном. Вообще-то у нас такая великолепная няня-англичанка, что Фейт тоже особенно нечего делать. Но я и правда с нетерпением жду того времени, когда смогу разговаривать с Энди, учить его, как надо плавать и играть в мяч, и чтобы он — хотя бы чуть-чуть — смотрел на меня с уважением.
И я постараюсь сделать так, чтобы на него не давили все эти «традиции Элиотов».
Я с ним уже разговариваю. Иногда, когда поблизости нет няни, я тайком пробираюсь к нему в детскую и говорю всякие глупости, вроде: «Эй, дружище, может, слиняем в «Кронин», пивка попьем?»
Он обычно улыбается — может, и в самом деле понимает больше, чем мне кажется.
В общем и целом жизнь моя, похоже, протекает вполне забавно.
И в будущем все станет еще лучше.
*****
В первое воскресенье июля в Веред-Ха-Галил прибыли волонтеры, желающие пожить в кибуце, и Джейсон перебрался в небольшое бунгало, предназначенное специально для них. Это были молодые люди из Скандинавии, Франции, Великобритании, а также из США и Канады. Почти все приехавшие были младше Джейсона. И как ни странно, многие из них оказались христианами.
Подъем у них был в пять утра, и до восьми все безропотно трудились на грядках. Затем, после завтрака, когда постоянные члены кибуца возвращались в поле, волонтеры шли в аудиторию, где их обучали элементарным языковым навыкам. Джейсон хоть и чувствовал себя рядом с ними стариком, но тоже ходил на занятия.
А вечерами, когда все веселились от души, он обычно возился в гараже — чинил и приводил в порядок автотранспортные средства, принадлежащие кибуцу. Так некогда приятное увлечение превратилось в необходимое занятие. Оно отвлекало от мыслей.
Поскольку жители этого кибуца не были набожными иудеями, то по субботам они вместе с волонтерами набивались в свой старенький автобус и отправлялись в бесчисленные экскурсии по ухабистым проселочным дорогам.
Ева, как преподаватель английского языка, отвечала за содержательную часть этих поездок. Конечной целью одной из них была горная крепость Масада, возвышающаяся над Мертвым морем. Здесь в первом веке нашей эры немногочисленный отряд евреев-зелотов удерживал двухлетнюю осаду римских легионов. Когда осажденные поняли, что силы на исходе и враг вот-вот их одолеет, они предпочли покончить с собой, лишь бы не становиться рабами.
Ева сделала краткое вступление, в то время как археологи — в том числе сотни волонтеров, приехавших на лето, — продолжали вести раскопки.
— Эти руины, дошедшие со времен древнего Израиля, — начала она, — стали для нас вдохновляющим символом. Символом нашей решимости никогда не сдаваться ни одному угнетателю.
Джейсон посмотрел из-за крепостных стен на равнину, простиравшуюся внизу, и представил себе, каково это было для горстки зелотов видеть перед собой огромную, неумолимо надвигающуюся армию из вооруженных до зубов солдат. Черт возьми, это ж сколько отваги нужно было иметь, подумал он.