Одуванчик в тёмном саду
Шрифт:
Вот и я неожиданно для себя познала кошачий дзен. Что у нас по плану? Самогонный аппарат из двух кастрюль? Ура экспериментам и фруктовому изобилию! И по Ришшике я, оказывается, успела соскучиться.
Странно, но мне было даже не интересно, зачем феечка и дриада меня подставили и на что они рассчитывали. Скорее всего, надеялись довести меня, наконец, до истерики. Они уже столько раз пытались, а у них никак не получалось. Вот и решили рискнуть, тем более повод такой удачный подвернулся, вот паразитки и не удержались.
Следующие три дня прошли весело. Во-первых, я выбрала в музыкальном классе какую-то местную помесь мандолины и балалайки. Не такую большую, как гитара, но крепкую и удобную. И демонстративно носила ее везде с собой. Этого хватало для того, чтобы малолетки с моего этажа шушукались поодаль, иногда кидали язвительные замечания, но ближе не лезли.
Правда, на меня посыпался град каких-то мелких неприятностей, вроде густо наперченного супа, вымазанного чем-то липким и жирным сидения стула в столовой, совершенно расстроенного инструмента перед занятием, сломанных карандашей и прочего подросткового творчества.
Но я довольно быстро поняла, как их избегать — слишком уж заметно было злорадное ожидание, буквально витавшее в воздухе, когда я приближалась к “опасному участку”.
И вообще, злорадства вокруг как-то прибавилось. Одни шушукались не столько сердито, сколько презрительно-свысока, другие гаремные девы периодически посматривали с фальшивым сочувствием, изнутри начиненным удовлетворенным ехидством…
Довольно долго я не могла понять, что происходит. Но нечеткий гул вокруг меня, который я сначала принимала за перешептывания, на вторые сутки оформился в кидаемые в мою сторону ясные и понятные фразы: «Не понравилась!», «Кому ты нужна, эпоква!», «Ни рожи, ни кожи…»…
А вечером, когда я поднималась вверх по лестнице, идущая следом девушка мысленно оценивающе-удовлетворенно усмехнулась, прямо мне в спину: «Значит, совсем не понравилась Повелителю, раз он провел с ней ночь, а потом выкинул обратно в гарем».
Бедные дети, бемольку им в игрушки. Всех мыслей — как бы к властелину поближе пролезть и что потом за это выпросить. Одна я на всю голову долбанутая альтруистка. Позовет? — Хорошо, приятный парень. Не позовет? — Убиваться точно не стану. Мне есть чем заняться помимо размышлений о том, как бы его ловчее подоить. Главное, слишком сильно весь этот табун кобылиц неезженых не достает, вот и проживем себе. Детские подставы обойти легко, а на более серьезную пакость никто не решится — это чувствовалось. И вообще во время посещения столовой теперь чувствовалось и слышалось слишком много лишнего, но, если не прислушиваться, то можно делать вид, что поблизости шумит море или в ушах свистит сильный ветер.
Зато по утрам никто не совался к моей корзинке с персиками, которую охранял паучок с бантиком, с каждым днем все более надутый и недовольный.
В конце концов, когда я в третий раз отнесла посланника на его паутину, он в сердцах пожелал мне, наконец, отгрызть настырному ухажеру пару лап — может, тогда он успокоится. Я обещала подумать, а когда отошла подальше — села под кустик и как следует отсмеялась. Очень уж веселую картинку показал мне сердитый паучок — замотанный в розовую ленточку, как в кокон, и украшенный парой бантов Ррашшард и я, свирепо грызущая своими хилыми человеческими зубиками его бронированную заднюю лапу.
Все хорошо, только непонятно, что делать с такой прорвой фруктов. Я, конечно, люблю персики… но не могу питаться только ими круглые сутки! Если бы соседки не вредничали и не шипели мне вслед про шпионку темных — давно бы раздала им большую часть. А так — приходилось скармливать по паре персиков Шойшо, а остальное тащить к Ришшике.
Гаремные заводилы, кстати, все это время делали вид, что меня не существует, хотя временами я ловила ненавидящие дриадские взгляды. Странно, я краем уха слышала, что по мозгам от аррграу получила хитропопая Стрекоза, а кипятком презрения и неприязни меня поливала Колючка. Наверное, за подругу было обидно, потому что феечку, похоже, пропетрушили так, что она теперь изображала тихую мышку и даже крылышками не трепетала в мою сторону.
Все это привело к тому, что я как можно больше времени старалась проводить в саду или у Ришшики. Чем последняя была очень довольна — по большей части девчонка откровенно скучала, и мои сумасшедшие затеи вызывали у нее бурный энтузиазм. При этом она не забывала по сто раз на дню высказать мне, что более ненормальной эльфы еще свет не видывал. Я кивала, мы обе хихикали и были полностью довольны друг другом.
А еще мы время от времени ловили отголоски чьего-то жгучего интереса, но этот “кто-то” упорно интересовался нами издалека и даже кустами не шуршал. Я подозревала, что некий восьминогий ухажер так проявляет знаки внимания, а вот Ришшика на него вовсе не реагировала до поры до времени. Ей больше нравилось наблюдать за моими химическими опытами.
И вот на третий день после памятной свадьбы мы с Риш сосредоточенно подкладывали сухие ветки в костер и внимательно следили за тем, как булькает бражка из малины.
Где Ришшика раздобыла нужные посудины, она мне не сказала. Увела разговор в сторону, пока я восхищенно скребла ногтем медное донышко. Что хорошо — так это то, что у самой большой кастрюли была изогнутая дугой ручка, как у котелка, за которую ее можно было вешать.
И вот теперь мы ползали вокруг костра, поправляя и придерживая свой шайтан-девайс. В самую большую кастрюлю, висящую над огнем, мы налили брагу, потом поставили внутрь нее кастрюльку поменьше и всю эту конструкцию накрыли миской, в которую предстояло налить ледяную воду. По идее, выпарившийся самогон должен был конденсироваться на дне холодной миски и скатываться с него в меньшую посудину. Но это по идее… а в реальности мы уже два часа прыгали, как дикари вокруг ритуального пламени.
— Осторожнее! Перекашивается же, перекашивается! Держи ее!
— Погоди, горячая… да не лей ты пока воду… где тряпка? Нотки-линейка, Риш! У тебя десять лап, и все кривые! Как из задницы растут!
— Оттуда у меня растут только восемь лап… сама ты кривая. Пахнет как-то странно, не похоже на гномий самогон… кислятиной какой-то.
— Это брага! Все в порядке… ой, да держи же ты ее! Черти бы съели эту ручку… все время съезжает. Уф… капает! Риш, капает! Получилось!
— Правда? Ух ты-ы-ы… а как ты узнала?
— Ты что, глухая? Слышно же, как по дну капли стучат.
— Ну, это еще неизвестно, по какому дну и какие капли. И мне все равно не нравится запах!
Вдруг кусты за нашей спиной затрещали, я еще успела подумать, что это может быть наш таинственный интересант, но ошиблась.
— Грау Ришшика! Когда вы просили одолжить вам часть моего приданого, вы не говорили, что засунете его в костер и будете варить в нем какую-то неизвестную гадость! Кто теперь будет отмывать всю эту копоть?!