Офицер. Слово чести
Шрифт:
— Хочу сообщить, что решение о вашем назначении принимал сам командующий. Так как вы по военной специальности артиллерист, то было решено поставить вас командовать отдельной лёгкой гаубичной батареей. Недавно пришли с Обуховского завода шесть гаубиц, новеньких, образца десятого года с щитом, сто двадцать два миллиметра. Новых поступлений не обещают, поэтому командующий решил создать отдельную полевую батарею, и поставить вас ею командовать. В данный момент батарея находится в стадии формирования, личный состав полного штата, включая офицеров, обоз, и даже смогли найти лошадей, упряжки по шесть лошадей, что будут буксировать орудия. В данный момент батарея расположилась в шести километрах от Лодзи, проводя формирование. Ваш заместитель, штабс-капитан Горелов, пока вас нет, занимается формированием и подготовкой расчётов. Командующий уже решил передать вашу батарею в Пятнадцатый армейский корпус, для усиления его. Сейчас наша армия воюет, и даже наступает, три дня как наступление длится, так что дополнительная батарея точно пригодится.
— Я готов принять батарею, господин полковник, — вытянулся я по стойке смирно.
— Хорошо, вас сейчас оформят, и направят в расположение, чтобы представить
Дальше необходимая бюрократия была проведана и в сопровождении офицера из управления артиллерией штаба армии я добрался до места дислокации теперь уже моей батареи. Встретили меня тут четверо офицеров, три младших, прапорщик, и два подпоручика, и тот штабс-капитан что является моим заместителем. Да уж, буду командовать офицером, которому явно лет тридцать, может чуть старше. Я его моложе, а в чинах обогнал. К счастью встречен я был хорошо, сопровождающий офицер, в звании капитана, убыл, ну а мы продолжили знакомиться. Прапорщик Симонов оказался моим заместителем по тыловой части, отвечал за обоз, и все интендантские дела, каптенармус подчинялся ему, как и все кашевары. То есть, был интендантом. Призвали его с гражданки в начале войны, и вот тот устроился в батарее по специальности. И да, формирование её началось две недели назад, и в принципе можно считать, что та уже находится в достаточно неплохом состоянии, можно отправлять на передовую, так что срок в три дня, это вполне реальная дата. Два подпоручика, недавние выпускники артиллерийских училищ, Завьялов, и Будин. Сам штабс-капитан был достаточно опытным артиллеристом, эти орудия вполне знал. Поэтому пока тот знакомил меня с офицерами, и личным составом, я тоже приглядывался к ним, и особенно к заму, ведь именно ему тянуть всю тяжесть управления батареей, я лично вряд ли это потяну, знаний маловато. И если удастся договорится, тот меня подучит, не отрываясь от боевых действий. Батарея была разделена на три взвода по два орудия в каждом, было три взводных унтера, шесть командиров орудий, фельдфебель, писарь имелся. То есть, личного состава вполне по штату, вместе с ездовыми и отдельными подразделениями две сотни голов набиралось. В подразделении даже сформировано радиотелеграфное отделение под командованием старшего-унтера Вострякова, только телефонных аппаратов и провода нет, склады пустые, поэтому телефонистов предполагалось использовать как посыльных. Их в отделении полтора десятка было. Честно сказать, не желал я пускать ценных обученных специалистов на это дело, посыльные и так имелись, конные, поэтому решил, будем изыскивать резервы. Но телефоны будут. Тут связь не только между взводами, для улучшения управления подразделениями, но и переброска линии и корректировка на передовой, чтобы можно было вести огонь прямо по порядкам противника или наводить на его батареи. Подозреваю, именно по последнему и будет работать моя батарея.
После представления меня и знакомства, я распустил строй и прошёл к штабной палатке, где офицеры описали свои трудности. Начали, как водится, с самого младшего, интенданта. В основном всё получено по штатам, двадцать две грузовые армейские повозки, лошадей, всё есть для перевоза обоза, снарядов, фуража, снаряжения, и продовольствия. Про телефоны и остальное оснащение телефонистов, ранее говорили, тут как получится, нет ни одной полевой кухни, а их на батарею две нужно, палаток из взводных всего две, а нужно пять, вместо трёх офицерских всего одна. В остальном в принципе всё в наличии есть, батарею снабжали в первую очередь. Пулемётов на батарее не было, но они и по штату не положены, хотя как раз с этим я планировал вопрос решить, хотя бы пару зениток иметь нужно. Вооружены солдаты винтовками «Мосина». Положено артиллеристам выдавать карабины, но что было то и выдали, хорошо, что хоть это есть. Батарея сформирована опытными солдатами, многие в артиллерии не один год службу несут, другие призванные, не так и давно демобилизованы были и вот снова призваны с началом войны. Есть участники Русско-Японской. После интенданта остальные офицеры доложились. Успехи в обучении и освоении вооружения. Стрельб не проводилось, по неприятелю постреляют, но со слов Горелова, орудия расчёты знают от и до. Вот так и пообщались.
Время обеда уже наступило, так что мне предложили задержаться, сам я в Лодзь решил вернуться, дела есть, в том числе служебные, но тут обед готов, вот и пообедал вместе с офицерами. Денщика для меня выделили, он и прислуживал. После этого вскочив на Ворона, я поскакал обратно в город, оставив батарею также на Горелове. Посетив место постоя, я сообщил о своём новом назначении, мол, собирайтесь и отправляйтесь туда. Денщика отпустил, что от разветотдела был приписан. В каждой новой части я получал нового денщика. Не успею привыкнуть к одному, как следующий уже вокруг крутится. Хорошо казаки пока со мной. Те сборами занялись, мои вещи тоже собирали, тут я помог, сам всё сложил и в багаж убрал, что грузился в пролётку. Ну и пока те ещё были на подворье где мы стояли, я со своим наставником решил посетить мастерскую, ту где мне пулемёт ремонтировали. Тот мастер, он фельдфебелем был, оказался на месте. Я попросил его вызвать, и когда тот оторвавшись от работы вышел из барака, то увидел меня, стоявшего у коня.
— Здравия желаю. Ваше благородие? — поинтересовался тот, в его голосе точно был интерес.
— Здорово, Соколов, — поздоровался я. — Отойдём, дело есть.
Мы отошли, и вот что я тому сказал:
— Я новое подразделение получил, да вот беда, пулемётов там нет, а они могут понадобится для обороны подразделения. Что скажешь, реально у вас в запасах найти рабочую машинку? А лучше две.
— Хм, реально, — осторожно ответил тот. — Но это зависит…
— Оплатить есть чем, также имеется два подарка в виде германских карманных часов и пистолета «Маузер» с запасом патронов.
— Есть германский «МГ-восемь», нам такие уже доставляли для переделки под наш русский патрон.
— А что, это возможно?
— Да, возможно, хотя работа и не простая. Этот пулемёт повреждённый, нам его на запчасти отдали, а я отремонтировал. Вчера закончил. Только не переделал, не с нашим оборудованием и инструментами такую работу поводить, это на завод
— Неплохо, а патроны я найду. Тем более часто стрелять из него не будем, для охраны нужен и обороны. Это один пулемёт, может и второй есть? Ты намекнул о нём.
— Тоже «МГ», но авиационный. Со сбитого германского аэроплана. С воздушным охлаждением, называется «МГ-четырнадцать Парабеллум». Турели и сошек нет, приклад есть, и два короба с двумя двухсотпятидесятипатронными лентами к нему. Патронов тоже нет.
— Беру оба.
Отослав наставника за пролёткой, пусть заедут, я расплатился, кроме часов и пистолета ещё пятьдесят рублей сверху, и мне вынесли пулемёты, закутанные в материю, их поставили на пол пролётки, после чего забравшись на коня, Егор правил пролёткой, мой вьючный и его конь к задку были привязаны, направились к месту расположения батареи. Один пулемёт для обороны, расчёты я сам подготовлю, другой в качестве «ПВО», для защиты батареи от налётов вражеской авиации. Может и станковый для этого приспособлю, опыт создания таких самодельных зениток у нас был. Теперь стоит продумать где достать боеприпас, если на складе ничего не найдётся, что ж, придётся германцев навестить и добыть всё на необходимое у них. Кстати, я по поводу походной кухни тоже об этом думал.
Девять месяцев спустя, 16 мая, Восточная Пруссия. Санитарный эшелон.
Открыв глаза, я несколько секунд смотрел на покачивающейся потолок купе. Как же мне хреново, и дышать больно. Что я там помню? Что ж там было-то? Ага, есть, пошли воспоминания.
…Потянувшись, от долгого лежания тело затекло, я взял трубку у телефониста, трофейный аппарат, и глядя в бинокль сообщил координаты трёх нужных квадратов. Начнём с первого перенося огонь дальше. У нас карты были расчерчены квадратами, и осталось только сообщить нужный, как можно накрыть противника. Вот я сейчас это и делал. И уже через минуту, после того как прицелы были настроены, орудия заряжены шрапнелью с трёхсекундной задержкой, и вот над походной колонной германской кавалерии начали рваться снаряды от полусотни орудий, прямо в воздухе. Чуть больше полугода я командую своей батарей, в которой сейчас восемь орудий, и уже считаюсь опытным артиллеристом. Причём шесть орудий прежние, они зиму пережили, а также два орудия дополнительного уже четвёртого взвода из «трехдюймовок». Это наши орудия, мы их у германцев отбили, точнее пехота отбила что наступала перед нами, и вот передала мне. Месяц назад я получил чин майора, прейдя в ранг штаб-офицера, и пока носил его. Как так получилось? О, это интересно. Заслужил вполне честно, а не получил в благодарность от Императора за подарок или ещё чего. Стоит описать, особенно то как мы на момент моего ранения стояли на Одере с некоторыми частями Второй армии, где я продолжал проходить службу, теперь уже как артиллерийский офицер.
После того как я принял батарею, через три дня, в назначенный день мы снялись и направились к месту наступления, нагоняя наш Пятнадцатый корпус, дальше влились в него, и нас направили на усиление Шестой пехотной дивизии, которая в наступлении понесла самые большие потери и сейчас встала в оборону. Там германцы артбатареи подтянули, тяжело там. Это был мой первый опыт командира батареи, скорее всего я действовал неправильно. Именно Горелов, на данный момент по моему представлению получивший чин капитана, сейчас наверняка мою батарею принял, и командовал ею. Я же с казаками переползал линию обороны, всё это по ночам, наносил на карту местоположения разных частей, особенно артиллерийских батарей, дивизионов, складов всех мастей, штабов, под утро мы возвращались, я отправлялся отсыпаться, а Горелов, пока не закончатся цели или снаряды, уничтожал всё что мы разведали. Причём, по моему приказу, постоянно меняя местоположение, чтобы не накрыли ответным огнём. Наши действия были настолько успешными, что германцы устроили на нас охоту. И диверсантов засылали, и сами накрыть пытались, и авиацию засылали, но четыре пулемёта, ещё два мы от германцев притащили, дали им укорот, семь штук потерли сбитыми и шесть ушли с дымами. Патроны тоже от германцев. По диверсантам тоже были. Ну а от огня контрбатарейной борьбы спасались просто, как прекращали огонь, орудия на передки и уходим, и германцы обрабатывают пустые позиции.
Тут я немного отвлекусь. Ходил я к германцам с казаками, когда с четырьмя, когда с тремя, если один курьером был на пути к столице или обратно. Для них эти прогулки имели немалое значение, трофеев мы там брали изрядно, переправляя на эту сторону и продавая интендантам, у казаков даже свои покупатели появились что заказывали то или иное. Например, для батареи мы прикатили четыре полевые кухни, две пехоте отдали, шесть палаток, легковой автомобиль и четыре грузовика. Да патронов в грузовиках для пулемётов изрядно было, почти всё я оформил на батарею, только легковое авто командиру корпуса ушло, интендант был счастлив. Оборудование связи тоже у германцев набрали. И телефоны, и провода. Однако это так, мелочь, мы на финансистов охотились, на офицеров из финслужбы. Первого совершенно случайно на дороге взяли, вскрыли ящик и только порадовались. А дальше уже целенаправленно охотились. На данный момент моя доля почти сто семьдесят тысяч марок и чуть больше ста тысяч российских рублей. Горелов о наших таких делах был в курсе, и имел долю, отчего и служил не за страх, а за процент. По моим прикидкам тот за этот неполный год тысяч тридцать пять точно заработал. Тот был нищ как последний сапожник, вся зарплата уходила на съём квартиры, где жена с двумя дочками проживали, и на оплату учёбы дочерей. В первое время тот стыдливо деньги брал, я считал, что тот на процент может рассчитывать и честно его отсчитывал, а дальше уже брал уверенно, распробовал. Служить нужно честно, но и челюстью не щёлкать, этому я и учил. А тут тот мне, когда мы моё двадцатилетие отмечали, пьяненький признался, что семья у него переехала из Курска в Санкт-Петербург и купила там квартиру. Хорошая трёшка, пусть и не в центре, но теперь своя. Две недели назад пришло письмо от супруги, которая описала как всё было, и как покупка прошла. Денег хватило даже на приобретение мебели. Сейчас дочери продолжают учиться, но уже в столичной школе для девочек.