Офицер. Слово чести
Шрифт:
Пощупав правую сторону груди, даже скорее не пощупав, а погладив, я только вздохнул. А ведь доктор был прав, рёбра ещё долго будут давать о себе знать. Всего месяц прошёл с момента ранения, а рёбра всё равно дают о себе знать. Да и гипс сняли только два дня назад. И я ещё осторожно ходил, с тугой повязкой, чувствуя себя несколько непривычно. Это как у черепахи панцирь отобрать. Что-то не так, защиты нет. Умом понимаю, что это бзик такой, а всё никак от него не отделаюсь. Ничего, со временем пройдёт. В больнице меня задержали, сутки продержали в госпитале, наблюдая за моим состоянием. После чего разрешили переехать домой к Волковым. Им это тоже выгодно, койка освободится. Сегодня утром я переехал, да осмотрел комнату, а Светлана Николаевна уже суетилась, сообщила, насколько та меня званных вечеров записала на ближайшее время, и сколько собирается у них в особняке организовать. Даже как-то неловко будет сообщать, что я завтра уезжаю. Доктора я уже предупредил, мол, хочу посетить своё поместье под Казанью, тот не хотя, но разрешение дал. Заодно расспросил у него сколько я на излечении буду. Оказалось, до конца лета, и это ещё не факт, мне нужно быть
Изучив комнату, я понял, этот дом и эту комнату я не чувствую своими, для меня они чужие. Вот квартира в столице, даже в обеих столицах, России и Франции, они мне свои, родные, к которым я привык, хотя и было на это пущено непозволительно мало времени. Сейчас же я стоял в зале и держал руки на ширине плеч, пока портной ловко обмерял меня. Светлана Николаевна собиралась заказать мне парадную фурму, чтобы я блистал на балах. А лучше два комплекта. Я лишь с терпением переносил эти мучения. Портной уже вызвал у меня болезненные гримасы касаясь груди, так что действовал очень осторожно. Светлана Николаевна щебетала, описывая куда мы направимся через три дня. Это будет первый вечер где я, по её мнению, вызову фурор. Дождавшись, когда портной закончит дело, и выяснив из какого материала ширь форму, уйдёт, я поправил рубаху, а был в свободной рубахе и брюках, у меня на груди повязка, всё же страховала рёбра, и вот что я сообщил:
— Извините, мама, но к сожалению, вынужден буду вас расстроить.
Давно пора было начать этот разговор и время наконец пришло.
— Что случилось, Игорь? — явно насторожилась та.
— Завтра я покидаю Москву, и до конца излечения буду отсутствовать. Вернусь, пройду медицинскую комиссию. У меня планы, которые я подготовил к исполнению, потратив, надо сказать, немалые средства, а также обязательства, которые я бы хотел выполнить.
— Так, — сказала Светлана Николаевна, которую я так и не смог признать мамой, для меня она всё же так и осталась чужим человеком, хотя я и пытался. Вот с сёстрами и братом таких проблем не было, однако родители Игоря, хоть и были мне вполне близки, но всё же родными я их не чувствовал, да и это общение на вы, принятое в семье, также не способствовало сближению. — Куда ты собрался? В столицу или в своё поместье? Решил бросить родную мать? А как же обещания что я дала таким людям, которым отказать никак нельзя?!
— Прошу прощения, матушка, это вы давали обещания, не интересуясь моим мнением, — посмотрев той в глаза, я добавил. — Давно хотел поговорить об этом, но я мне действительно нужно уехать. Причём по важному делу. Этим и сможете объяснить почему я отбыл. Я не буду лгать, не буду скрывать или увиливать, я собрал отряд казаков, и ухожу к германцам в тыл, партизанить на две недели. Тылы свои они практически не охраняют, огромное поле деятельности для пластунов, коих я в отряд набрал немало. Я потратил огромные деньги чтобы их снарядить, и не собираюсь их терять. Когда мы отбудем, через неделю, вы сможете сообщить об этом. Думаю, за подобное решение, видные люди Москвы простят вас и меня. Всё же патриотизм и долг перед Отечество всё ещё в крови людей.
Та бледнела, краснела, даже слезу пустила, что явно было не в её манере, но отговорить меня не смогла, я твёрдо стоял на своём. И когда вечером прибыл Михаил Антонович со службы, подключила его, и всё равно не смогла меня уговорить. А тот хоть и встал на сторону жены, но и за меня болел. А чуть позже подошёл и поинтересовался, нужна ли какая помощь. В принципе, нет, всё уже было в Клайпеде, казаки, снаряжение, при мне только Егор и ещё двое из казаков для охраны, дядька-наставник в Клайпеде, он у меня зам, командует пятью десятками казаков. Насчёт того, что я заказывал сорок, тут всё верно. Прибыли именно сорок, опытные, повоевавшие, к службе негодные по возрасту или по ранениям, но с ними прибыли их дети или внуки, от четырнадцати до шестнадцати лет, что также участвуют в рейде, как добровольцы. Они на самообеспечении, я только тех кого вызвал снарядил, а те сами уже детей и внуков. Да и на трофеи расчёт был. Хотели провести их через схватки и сражения, а так как в казачьей среде я пользовался огромной славой удачливого командира, старался без потерь всё проводить, а если потери ожидались, я просто отменял операции, вот и рискнули новиков, молодёжь, с собой взять. Хотели, чтобы те боевой опыт получили.
Так вот, Михаил Антонович поинтересовался чем он может помочь, и подумав, я попросил организовать четыре билета до Клайпеды через два дня. Сам я попутными эшелонами планировал добираться, как войсковыми, так и грузовыми, всё равно без пересадок не доберёшься. И тот сделал, пусть и с пересадкой, но в купе и на пассажирских поездах. Как тот это сделал с загруженностью дорог, где билеты за месяц раскупались, не знаю, видимо нажал на какие-то рычаги, но сделал. Целое купе в двух поездах будет наше. Дальше был отъезд. Это тоже не самое простое дело, Светлана Николаевна видимо решила взять меня измором, что изрядно раздражало, но у неё ничего не вышло, я был как скала. Что плохо, сестрички и братец узнали о моём отъезде, да ещё куда, вот последний и возжелал отправиться со мной, твёрдо стоял на своём, не смотря на моё категоричное нет. Уговорить тот всё же не смог, как ни брал приступом, но вот что плохо, информация о том куда я собрался, стала стремительно расходится по Москве. Это очень хреново, секретность в семье на нуле, и германцы, если дойдёт до них эта информация, будут нас ждать. А я ведь просил, никому не говорить. Матушка организовал приём, вроде как для проводов меня, и собрала на нём огромное количество разных людей, хоть так похоже отметилась. Тут ещё пошли гости, кто что хотел, кто спонсировать рейд, кто добровольцем записаться. Всё же фамилия моя на слуху, многие знали меня и помнили по статьям вначале войны, да и потом они выходили, но куда реже. Ну как они не понимают, что это не армейская операция, партизаны мы, банда по сути, и мы получим почести и признание заслуг только в одном случае, если вернёмся с громкими победами, в ином случае меня просто арестуют, как бандита, и будут правы. Авантюра
Подумав, я решил повернуть эту ситуацию на пользу себе. Раз уж слухи пошли, спасибо вам Светлана Николаевна, а я был уверен, что это её работа, чтобы меня удержать, но сделаю так что всё это будет мне на благо. Поэтому сел за статью, написал её за три часа. Фотографа пригласил, что сделал моё фото с Егором и казаками в зале дома Волковых. На снимке я стоял, а те сидели вооружённые до зубов у моих ног, сам я в своей полевой форме, при всех наградах с шашкой, кобура на ремне, не пустая, перевитый ремнями. Ну а то что повязка под формой, этого не видно. Статью и фото я перед отъездом почтой отправил в столичную газету, ту самую с которой сотрудничал. В этот раз попросил, чтобы под статьёй было имя другого корреспондента. Раз уже обещал статьи не писать, так не буду. Официально. Пусть информация разойдётся. Тем более подумав, я так прикинул. Да и нет ничего плохого если германцы узнают. Ведь информации, где я появляюсь с казачками, у них нет, да когда узнают, то вряд ли это им поможет, я планировал дать отряду высокую мобильность, чтобы постоянно перемещаться, отчего и буду находится за зоной поисков. И вот такими болезненными тычками хотел бы расстроить тылы германцам. Наши уже месяц наступление вели, хотя и медленными темпами, это им должно помочь. Я даже подумывал нанять известного корреспондента, фотографом сам поработаю, и потом осветить этот рейд, но подумав, отказался. Точнее не до конца, думаю ещё и варианты перебираю. Если брать, тот может узнать истинные мотивы работы в германском тылу, не взять, ситуацию враги смогут повернуть в свою сторону, выставив меня бандитом с большой дороги. Думай голова, шапку куплю.
Все вещи собраны, пролётка моя, кони, включая казаков, находятся в поместье родителей, там за ними присмотрят, и вот в назначенный день мы добрались до вокзала, провожало нас изрядно народу, и что меня поразило, никакой реакции от властей. Ни от жандармов, ни от армейцев, даже письма не получил. Видать или не дошло, или не поверили. А журналиста я всё же взял, довольно известного в Москве, и стихи его на слуху. Ещё перед отъездом у меня с Михаилом Антоновичем был серьёзный разговор, тет-а-тет. По поводу наследства. Я как старший сын был наследником, и это ему же сообщил, мол, у меня и так земли и поместье есть, я прошу его принять мой отказ от наследства Волковых, и передать их Александру, моему младшему брату, сделав его наследником. Тем более тот был полной копией Михаила Антоновича, уже громила, только в возрасте семнадцати лет. Оказалось, тот ранее об этом думал, но так, не серьёзно, а тут уже пообщались предметно, и после суток размышлений, Михаил Антонович принял решение. И вот на прощальном вечере это и было объявлено. Александру мы ничего не говорили и тот был ошарашен не меньше остальных. А то на том вечере много девушек было, коих интересовал я, но не только как известный офицер-фронтовик, но и как наследник не бедного рода. А тут у половины приоритет резко изменился. Бедный Саша.
Как бы то ни было, но мы отправились в путь, который занял три дня, да и то это было быстро, не смотря на загруженность дороги. В двух купе ехал я со своими казачками, журналист, и… мой брат. Этот гаденыш сбежал от родителей и пробрался в поезд. Мы его поймали только при пересадке в Великом Новгороде. Самый ближайший маршрут до Клайпеды с одной пересадкой был только этот, так что выбора особо не было. И времени нет, пересадка через час. Так что добрались до Клайпеды, там и отстучал телеграмму родителям, которые наверняка беспокоятся, и уже хватились этого беспутного. Оставить его в городе не увенчалось успехом, тот стоял на своём, упрямый как не знаю кто. Пришлось повторную телеграмму давать что взял того с собой, постараюсь чтобы уцелел. И всё тот же дефицит времени, да и ночь удачно тёмная была, небо тучи заволокло. А прибыли мы в двенадцать вечера, так что торопливые сборы, гонки на пролётке к нужной бухте, посадка всей группы на фелюку, деревянное одномачтовое судно, рыбаков, если кто не понял, и всё, отошли, двинувшись по водам Балтики в нужном направлении. Именно эти парни довезут нас до берегов Германии, ну и заберут. Срок я поставил три недели, отсчёт со дня высадки. Сколько я за это заплатил, лучше не спрашивать, но рыбаки поклялись, что доставят до места, да ещё и заберут. За эту сумму два таких корыта купить можно. Да что два, три. Как вы понимаете по плану я проникаю на территорию Германии со стороны Балтики, ну и в принципе, ухожу также.
Сейчас же, я устраивался в каюте, она тут одна на всё судно, казачки на палубе устраивались, морщась от вони рыбы, в трюм никто спускаться не спешил, там ещё хуже воняло. На пятьдесят пассажиров, ну нас чуть больше было, размеров судна явно маловато, в тесноте были. Так вот, устроившись в каюте, я велел позвать Сашку. И хотя место было, я его отправил на палубу, поселив в каюте журналиста, пусть хлебнёт солдатской жизни по полной с самого начала. В чёрном теле держать не буду, но и привилегий пусть не ждёт. Тот подошёл минут через десять. Причину задержки я знал, оттого и не наказал за неё. Ещё по прибытию, а нас ждали, две пролётки на вокзале стояли, и дядька был, чтобы сразу отвезти за город к тихой бухте где и стояло это суденышко. Мы же не будем грузится на борт прямо в порту. Операция тайная… кхм, была. Так вот, на вокзале, осмотрев брата, я только вздохнул. Не отправлять же его в тыл к противнику в гражданской одежде. Ну и попросил дядьку-наставника подобрать ему что полувоенное. Если удастся казачье, так совсем хорошо. Мы по пути с вокзала заехали куда-то к местным казармам, дядька знал куда, я в это время как раз телеграммы родителям отправлял, дальше тот вышел с мешком, и мы покатили к выезду. Торопились всё же. А пока судно отходило, на борту кроме капитана, он же владелец судна, было только четыре матроса, мы договорились что при нужде казаки помогать будут, и вот Сашку одели. Сапоги у того свои остались, они вполне годные, хорошо хоть догадался, а не в туфлях нас преследовал, и вот теперь одет как положено. Даже ремень был, пусть и пустой.