Офицер. Слово чести
Шрифт:
Разглядывая толпы на перроне, там и в военной форме хватало, и в гражданской, я всё же высмотрел родителей Игоря. За последний год, а прошёл год с момента моего перемещения, я уже настолько свыкся с ролью дворянина Волкова, что даже начал считать их родными людьми. Но свыкся с дистанционной ролью, и что сейчас будет при личной встрече, я не знаю. Может материнское сердце подскажет что с сыном что не так? Надеюсь она это спишет на войну и стремительное взросление. Чины и награды за просто так не дают, те в письмах и так писали, что рады что я взялся за ум, а то был в прошлом повесой, пьяницей и картёжников. Ну Игорь и в армии этих привычек не бросил, и видимо плохо бы кончил если бы я в его тело не попал. Да он и кончил, по сути на той дороге тот и умер под ударами бандитов. Маму Игоря звали Светлана Николаевна, именно по ней я и опознал их, та стояла в светлом платье. Это глаза цеплялось, а рядом, держа её под ручку, возвышалась исполинская фигура отца Игоря, Михаила Антоновича. Ну Игорь явно статью не в отца пошёл, скорее в мать, гибкий, не высокий и шустрый. Да и лицом взял черты обоих родителей. Сестёр рядом не было, как, впрочем, и брата, видимо
— Егор, — негромко позвал я.
— Командир? — заглянув, тот вопросительно посмотрел на меня, не обращая внимания как коробит моего соседа от такого обращения.
На это я не обращал внимания, а тот уже пытался строить Егора, да ещё мне указывать что и как делать. Реакция последовала незамедлительно, Егор чисто гражданский человек, сначала вопросительно приподнял правую бровь, глядя на меня, и уловив мой едва уловимый кивок, тот меня тоже достал, просто послал его и сутки не подходил и не помогал подполковнику, только со мной возился, тому приходилось санитара звать, который наше купе, из-за Егора, его помощи, уже не посещал. В конце концов подполковник сдался, извинился передо мной, и пришлось мне попросить Егора, так что теперь тот обхаживал соседа. Тот молчал, но вот так морщится морщился.
— Вон мои родители стоят. У полицейского чина.
— Это где фонарь? — уточнил тот, полицейских на перроне было несколько.
— Да.
— Однако батюшка, командир, у тебя настоящий медведь. Я среди казаков таких и не упомню.
— Сам горжусь. Хорошо, что я в матушку пошёл. Давай за ними, только аккуратно.
— Всё сделаю, командир.
Тот покинул купе, эшелон наконец встал, а я стал ожидать. Шуму прибавилось, раненных по одиночке потихоньку понесли к выходу. В основном понесли нижних чинов, чтобы в толчее офицеров не помять и не уронить. Да и санитар заходил и спрашивал, первыми выносить или погодить. Я решил, что погодим, подполковник меня поддержал. Сам тот с Екатеринбурга и родные далеко, один будет лежать. А у меня родственников тут когорта. Я как бы в лучшем положении, но честно сказать, хотел бы оказаться на месте подполковника. Тот вон с такой раной мало того что не пластом лежит, сам ворочается, хотя и лежачий, не встаёт, так ещё с повреждённым лёгким, спокойно разговаривает. Вот здоровье у сибиряка.
Что там на перроне происходит я не видел, родители до остановки эшелона уплыли назад, всё же я по ходу смотрел, так что надеюсь Егор их приведёт. Это тоже не просто, коридор в вагоне был забит, выносили раненых друг за дружкой. Причём хитро, сначала вынесут и укладывают в подъезжающие транспортные средства, а когда коридор освобождается, заходят те, кто отнёс раненых и идут за следующими. Однако родителей я так и не дождался. Пришли Егор с одним из санитаров, тот и пояснил что их просто не пустили в вагон, мол, ожидайте снаружи как все. Дядьки тут нет, тот должен был после остановки эшелона найти пролётку, перегрузить туда все наши вещи, если не хватит, нанять две, ну и везти вещи в город, найти место постоя, желательно рядом с госпиталем где я лежать буду, домой меня вряд ли сразу так отпустят, и дальше ожидать, подав весточку о себе. Ожидать не только того что я излечусь, но и появления остальных казаков с лошадьми и моей пролёткой, к которой привыкнуть успел. До такой степени, что на задке площадка была для трофейного «МГ». Да, моя пролётка как тачанка использовалась при движении колонны для её охраны. Батарея часто меняла позиции, мало ли кавалеристы противника прорвались, и такая защита необходима, у нас было четыре зенитных пулемёта, и вот такой станковый. Он всего раз пригодился, когда на нас наткнулись отходящие германцы. Полроты положили, я сам за него тогда встал, расчёты плохо пулемёт знали, три дня как захватили, это в октябре было, осваивали ещё. К слову, он и сейчас у меня. Дядька, пользуясь моим бессознательным состоянием, его прихватил, и два ящика патронов. Ленты только три было. Ну да ладно, как устроится, сообщит. Егор с ним проживать будет, но основное время проводить со мной, как мой денщик, пусть и не армейский, а личный. Раненым как раз слуг вот так нанимать дозволительно, но пока находишься на излечении, и где справедливость?
Я только зубами заскрипел, когда меня подняли и осторожно опустили на носилки, стоявшие на полу между койками. Офицерское купе было с улучшенной отделкой и места всего два, но между койками всё же пространство узкое и моим носильщикам было неудобно. Дальше те понесли меня к выходу.
— Куда вы меня вперёд ногами?! — возмутился я.
Используя пустое купе, тоже офицерское, местных обитателей до нас вынесли, те развернулись и вот теперь понесли нормально. На перроне помощники перехватили рукоятки носилок, и помогли положить меня на место в бричке, тут ещё было одно место я и догадываюсь кто это будет. Ну так и есть, подполковника вынесли и рядом уложили. Всё это время Светлана Николаевна стояла рядом, держа меня за руку и тревожно заглядывал в глаза, я уже сообщал ей что легко отделался, лишь рёбра поломал. Бинокль спас. Отец хмурился, но было видно, что тот от моих слов расправил плечи, тем более тот с нашим доктором успел поговорить, и знал всё по моему ранению. Время было, на меня даже новости успели вывалить, разузнав что у меня нет тяжелейшего ранения. Дядька мой тоже в госпитале, только военно-морском, неделю назад попал. На Балтике бой был, какая-то операция, проводимая флотом, где принял участие их старый броненосец береговой охраны. Там разоврался снаряд, вот тот и получил осколки. Сейчас в столице, в госпитале лежит. Врачи говорят долго лежать будет. К
Наконец нас повезли в госпиталь, родители следовали за нами на коляске. Это, наверное, рок, но подполковника положили в одной палате со мной. Тут вообще ранее двухместная палата была, а сделали четырёхместной. Оказалось, в этом госпитале одноместные палаты только для генералов, мол, вы же военные, потерпите. Зато прелестных медсестёр хватало, многие из дворянок, пошли в сёстры милосердия по зову сердца. А вот это уже интересно. Ох, лямур.
После того как нас занесли и разложили по кроватям со свежезастеленным бельём, и пришедший врач осмотрел нас, то разрешили посещение и зашли родители. Внимательно осмотрели палату, и судя по поджатым губам Светланы Николаевны, скоро меня перевезут в особняк Волковых. Дом, насколько я понял, тут был довольно большой и просторный, у Игоря там даже своя комната была, которую никто не занимал. Ну а Михаил Антонович осмотрев палату и поздоровавшись с моими соседями, я койку последнюю занял, около двери, у окна с двух сторон они уже заняты были, и вскоре ушёл, сообщив что ему на службу надо, мол, мама тут останется. А вот Светлана Николаевна быстро навела порядок, и командуя как заправский фельдфебель, благоустроила палату. Даже проветрила. Ну и про меня не забыла. Тут ещё и Егор появился, узнать, как у меня дела и не надо ли чего:
— Это кто? — прямо спросила та меня.
— Мой денщик и наставник бою на саблях Егор Красин, — идентифирентно отозвался я, меня неуёмная энергия Светланы Николаевны немного утомила. Не знал, что та такая энергичная женщина.
— Денщик значит? — та с задумчивым взглядом, заинтересовано осмотрела того. — Ну пусть денщик будет. Так, Егор?..
Дальше та стал гонять его, то подушку поправить, то на кухню, вечер был, значит за ужином, ну и покормить. Хорошо Егор меня помыл и побрил в обед, когда мы к Москве подъезжали, так что общий уход проведён, ну и дальше также гоняла его. Кстати им халаты выдали, вот и занимались. Вечером Светлану Николаевну выпроводили, палата-то мужская, мало ли что нужно, её и так просили выйти если кому утку принести или ещё что, у нас в палате все не ходячие были. В общем, матушка, всё же сложно мне её так называть, ушла, пообещав быть рано утром и принести вкусностей, с ней будут две моих младших сестрёнки, теперь уже моих, возможно и бабушка. Привыкай Игорь, атаманом будешь. Ну а Егор, закончив, был мной отпущен. Если что случится, дежурный санитар есть, и дежурная же сестра милосердия, с не менее задежуренным врачом.
За следующую неделю у меня в палате побывало пятьдесят три родственника, я специально считал. Да ещё не по разу. Не скажу, что это в тягость, принесённые ими вкусности я честно делил с другими офицерами в палате, но зато есть и плюсы, хоть теперь всех родственников в лицо знаю, а тех, которых не видел, или в другом месте живут или воюют, по фотокарточкам знаю. Всё, знакомство с родом Волковых состоялось, и это хорошо. Врач ежедневно приходит, расспрашивает о самочувствии, осматривает голову. Из-за того, что у меня травма на затылке, а лежу я на спине, то фактически держу голову на ране. Однако ещё в эшелоне мне сделали валик из полотенца, подкладывая под голову, и рана фактически висит в воздухе не касаясь койки. Так и спать можно, не просыпаешься от боли случайно дёрнувшись. Восстанавливался я не так быстро, как бы хотелось, но всё же становилось с каждым днём легче, рёбра конечно дают о себе знать, и как врач говорит, ещё долго будут давать, но ничего, обещал ещё недели три и можно ночевать дома, приходя днём на осмотр.
Светлана Николаевна уже была в предвкушении. Кстати, она удивилась что при мне нет багажа, совсем ничего, и устроила форменный допрос на что я пояснил что все свои вещи держу при Егоре, что нужно он выдаёт, что той не понравилось и она велела перевести все мои вещи к ним домой, она их в мою комнату поместит. Даже формы с наградами нет, не порядок. Я с Егором пообщался, и тот отвёз на пролётке, на моей, старые казаки прибыли и устроились там же где дядька-наставник, все вещи к дому Волковых. Все те что положено иметь офицеру, личное оружие и шашка, один комплект полевой формы, на ней и были все награды, Егор с повреждённой перевесил. Другая полевая, та в которой я был, выбросили, в негодность пришла, да и кровью испачкана. А парадной у меня не было, всё никак выправить не мог, видимо тут придётся. Ну и разная мелочь. Остальное всё при казаках осталось, не хватало ещё чтобы Светлана Николаевна мои трофеи увидела.
Михаил Антонович изредка заходил. Кстати, он параллельно вёл дела с моим поместьем, сильный мужик, всё успевал. Как тот сообщил, хозяйство действительно справное, он зимой туда ездил смотреть, управляющий хороший грамотный специалист и остался на месте. Я пока воевал, получал отчёты, похоже действительно справные хозяйства. То есть, крестьяне пшеницу сеют, процент отстёгивают. Так и живут. Надо будет самому посмотреть. Может по ранению дадут отпуск и скатаюсь? Подумаю. В остальном всё так и идёт… скучно тут. Моей деятельной натуре вообще волком выть хочется. Видать фамилия сказывается. Разве что приглашениями завалили, мол, как вылечитесь, обязательно посетите тот или иной званный вечер, а лучше благотворительный. Эти благотворительные вечера мне снится будут. Когда я в столице прошлым летом семь дней жил, меня тогда ещё незнакомка по ночам навещала, то дважды бывал на этих вечерах, уговорили, есть такие у кого язык подвешен и мёртвого уговорят, и зарёкся на них больше ходить. В первый раз три тысячи выцыганили на благотворительность, но тут я сам легко отдал, для госпиталя, во второй раз пятнадцать, причём вывернули так, что при свидетелях я их послать не мог, пришлось с улыбкой выписать чек. Твари. Тут оно тоже на дело, на закупку вооружения за границей. Но меру ведь тоже нужно знать. Ну а то что через два дня этого говорливого нашли утром с переломанными ногами и раздробленной челюстью, это так, кара. Но с тех пор я на такие вечера не ходил, вот и тут все бумажки Егор уносил в мусорное ведро, меня ничего не заинтересовало.