Офицеры и джентльмены
Шрифт:
— Это наглость, — возмутился молодой парень по фамилии Ленард.
Мяч ударился еще раз, намного ближе к ним.
— По-моему, паренек делает это умышленно, — сказал Сарам-Смит.
— Эй вы, двое там! — неожиданно раздался громкий и властный голос Эпторпа. — Вы что, разве не видите, что здесь офицеры?! А ну-ка забирайте мяч и — вон отсюда!
Капралы бросили на них мрачный, недовольный взгляд, подобрали мяч и медленно вышли из зала с выражением полного презрения и безразличия. Закрыв за собой дверь, они громко расхохотались.
Зал для физических занятий представлялся Гаю в виде какого-то экстерриториального
Преподавателем физической культуры был холеный молодой человек с напомаженными волосами, большим задом и неестественно блестящими глазами. Он демонстрировал свое мастерство, силу и ловкость с кошачьей грацией и довольно обидным для Гая самообладанием.
— Цель физической подготовки — расслабиться, — сказал он, — и нейтрализовать цепенящее влияние старомодных строевых занятий. Некоторые из вас значительно старше других. Не напрягайтесь. Не делайте больше того, на что вы чувствуете себя способными. Я хочу, чтобы вы занимались с удовольствием. Начнем с игры в мяч.
Эти игры оказывали удручающее влияние даже на молодых, Гай стоял в шеренге, ловил футбольный мяч, когда он катился к нему между ног впереди стоящего, и посылал его дальше. По идее две шеренги должны были соревноваться.
— Давайте, давайте! — кричал преподаватель. — Они опережают вас! Я играю за вас! Не подводите меня!
За игрой следовали гимнастические упражнения.
— Выполняйте их плавно и грациозно, джентльмены, как будто вы вальсируете с вашей любимой девушкой. Очень хорошо, мистер Триммер. Очень ритмично. В старые времена подготовка солдата заключалась в том, что он длительное время стоял по стойке «смирно» и выполнял упражнение «ходьба на месте». Современная наука доказала, что ходьба на месте может вызвать сотрясение позвоночного столба. Именно поэтому в наше время всякая дневная работа заканчивается получасовой разминкой.
«Этот человек на войну не пойдет, — подумал Гай. — Он останется в своем ярко освещенном зале, будет тренировать свои мышцы, ходить на руках, прыгать, как резиновый мяч, пусть даже небеса разверзнутся».
— В Олдершоте занятия повышенного тина проводятся под музыку…
«Этому человеку, — продолжал размышлять Гай, — не нашлось бы места в почетной роте свободных алебардистов графа Эссекса. Он не стал бы ни „медным каблуком“, ни „яблочником“.
После физической подготовки еще одно переодевание, а затем лекция капитана Бозанке по военному праву. И лектор, и слушатели находились в одинаковом коматозном состоянии. Капитан Бозанке вполне довольствовался тишиной.
— …Очень важно своевременно вносить все поправки в общеармейский устав, сразу же, как только они опубликуются, и строго придерживаться их в дальнейшем. Своевременно вносите поправки в свой экземпляр общеармейского устава, и тогда крупные ошибки будут исключены.
В шесть тридцать их подняли, распустили, и рабочий день наконец закончился. Капитан Бозанке попросил Гая и Эпторпа задержаться.
— Послушайте, — сказал он, — я наблюдал, как вы занимаетесь физической подготовкой. Как вы полагаете, она приносит вам какую-нибудь пользу?
— Я не сказал бы, — ответил Гай.
— По-моему,
— Большое спасибо, сэр.
— Не исключено, что вам придется командовать ротой. Военное право пригодится куда скорее, чем физкультура.
— Если позволите, я хотел бы посещать занятия по физической подготовке, — сказал Эпторп. — Чувствую, что после строевых занятий мне обязательно надо хоть немного разминаться.
— Как вам угодно.
— Я привык к большим физическим нагрузкам, — сказал Эпторп Гаю, когда они пришли в свою комнату. — В том, что сержант Прингл сказал о сотрясении позвоночного столба, много правды. Боюсь, что с моим позвоночным столбом частично это уже произошло. В последние дни я чувствую себя не совсем в своей тарелке. Возможно, именно по этой причине. Я не хочу, чтобы обо мне могли подумать, что я чем-то хуже других. Вся беда, старина, в том, что моя жизнь была довольно трудной, и теперь это дает себя знать.
— Кстати, раз уж ты не хочешь быть хуже других, не посылал ли ты ко мне, случайно, Сарам-Смита?
— Правильно, посылал. Я не люблю ни давать, ни брать взаймы. Слишком много того и другого я испытал за свою жизнь.
На каждом этаже было по две ванны. В каждой комнате потрескивали угольки в камине. Об этом заботились призванные из запаса старые солдаты-алебардисты, которых мобилизовали для обслуживания казарм. Это были лучшие часы дня. Гай слышал, как молодые офицеры весело сбегали по лестнице и направлялись в местные кинотеатры, отели и танцевальные залы. Он принял теплую ванну и сладко подремывал перед камином в плетеном оксфордском кресле. Ни на какой вилле на Средиземноморском побережье он не чувствовал себя так хорошо.
Вскоре появился Эпторп и начал звать его в офицерское собрание. Парадная форма одежды для стажирующихся офицеров была необязательной. Ее приобрели себе только Эпторп и Гай, и это обстоятельство известным образом выделило их из числа других и приблизило к кадровым офицерам, не потому, разумеется, что они смогли ассигновать на покупку формы двенадцать гиней, чего другие были не в состоянии позволить себе, а потому, что таким образом они внесли личный вклад в традиции корпуса алебардистов.
Когда оба «дядюшки» вошли в своей синей парадной форме в буфетную комнату офицерского собрания, они застали там только майора Тиккериджа и капитана Бозанке, сидящих перед камином.
— Входите, входите, — пригласил майор Тиккеридж, — присаживайтесь с нами. — Он хлопнул в ладошки. — Музыку и баядер! Четыре джина!
Гаю нравились майор Тиккеридж и капитан Бозанке. Ему нравился Эпторп. Ему нравилась написанная маслом картина над камином, на которой была изображена длинная, растянувшаяся до самого горизонта походная колонна алебардистов в пустыне. Он горячо и нежно полюбил весь корпус алебардистов.
Обед в этот день был официальным. Председатель столовой офицерского собрания ударил по столу молотком из слоновой кости, капеллан прочитал молитву. Молодые офицеры, привыкшие к более быстрым и менее обильным приемам пищи, считали всю эту процедуру угнетающей.