Огибая свет
Шрифт:
Я ещё раз подумал про сумку с ассолтером в комнате, которую выделили нам с Ч’айей… Прикинул расстояние и время на пробежку. Осознал, что понятия не имею о путях отхода, если те нам с девушкой понадобятся. Вспомнил, что именно Симайна сказала про меня двадцать с хвостиком минут назад, и задумчиво уставился в узкую спину Зикро. Которого, в случае победы девиантов, наверняка ждала расправа.
Напинать меня по сраке, с каждым новым выстрелом становилось всё яснее, почему Песчаный Карп решил использовать именно кукуга! В отличие от косых
Байши!
Нужно отвлечься.
Иначе не избежать срыва…
Который закончится тем, что я рвану на баррикады отстреливать спятивших сестричек Симайны; рвану в самое пекло боя, где крииты методично перемалывали наседающих синтетов, теряя одного казоку-йодда за другим…
— Хадекин? — тихо позвал я, наблюдая за перестрелками на экранах и стараясь не коситься на выложенный башер.
— Говори, Ланс, я здесь.
— Если мы разбу… когда мы разбудим людей в «Корне»… что дальше? Как мы с Ч’айей сможем обучить их? Как сможем показать, чем вообще живёт Тиам?
Диктатион в моём заушнике добродушно усмехнулся.
— О, Ланс, мой нетерпеливый Ланс, ты опять бежишь впереди фаэтона… Это долгий и трудоёмкий процесс, пунчи, даже когда речь заходит о единичном экземпляре. Поверь, у нас будет время подготовить встречу.
На дисплеях передо мной очередная четвёрка синтосексуалов прорвалась в транспортный ангар. Теряя конечности, подрывая себя в прыжках над бронещитами обороняющихся и без промаха выкашивая снайперов, они расчистили дорогу оставшимся.
Байши, да сколько их вообще осталось?! Я беглым взглядом пробежался по разделённым экранам в попытке составить цельную картину из массы разных ракурсов. Десяток? Полтора?
— Двадцать одни сутки уйдут на восстановление костной и мышечной масс, — продолжил фер вис Кри, понимающе отвлекая меня от ожидания потенциального кошмара, — и это несмотря на непрерывную искусственную стимуляцию в фазе торпора…
Я машинально поморщился:
— В фазе чего?
— Гибернационного оцепенения, — всё столь же терпеливо пояснил Диктатион. — Так тебе интересно или будешь перебивать?
— Прости, Энки, не хотел давить тебе хвост…
— Тогда же будет активирована фаза параллельного восстановления клеток, — почти в ритме «низкого писка» продолжил джинкина-там, — и извлечение криопротекторов… А ещё, Ланс, не забывай о погрешности. Вынужден огорчить, но пробуждение твоих спящих товарищей не будет стопроцентным.
Я сел ещё ровнее, хотя и до этого застыл на кресле, словно проглотил посох Ункац-Арана:
— Хочешь сказать, с разбуженными до меня и Ч’айи случались… неудачи?
Диктатион вздохнул. Неприятно так вздохнул, протяжно.
— Увы, Ланс, — признал он, подмешав в интонации лёгкую горечь, — неудачи,
Шикарно. Очередная отличная новость. Будто сейчас и без того маловато дурных вестей… Но уточнить или развить опасения Хадекин мне не позволил.
— У стаи получилось, — совершенно обыденно сообщил он. — Зикро и его бригада только что проникла в зигомикоту Данава фер Шири-Кегареты. На этом моменте я оставлю тебя, пунчи, пришло время основательно и не отвлекаясь покопаться в грязном бельё…
И он пропал, не позволив даже осознать.
Я поднял глаза в зал, где глаберы один за другим переставали колотить когтями в клавиатоны.
От своего стола отодвинулась самка в стильном и весьма дорогом чёрном плаще. Её примеру последовал мускулистый шрамированный самец в цветастом берете, которого на улицах Бонжура я бы мог ошибочно принять за бойца-Отчаянного из «Загона». Затем коренастый пасюк средних лет с механической лапой до левого плеча. Четвёртый «землекоп». Ещё двое.
Следующим, хрустя шеей, в полный рост поднялся Зикро.
Винияби Шау застыл в комичной позе, напряжённо прислушиваясь к заушнику и внимательно изучая притихших глаберов, один за другим встававших из кресел.
Через минуту все они нависли над рабочими местами, глядя на пёстрые экраны со смесью недоверия и ликования. Ч’айя тоже выбралась из-за консоли, покрутила шеей и устало сорвала напёрстки.
— Мы справились, — негромко произнёс Зикро. — Мы проникли…
Он не обращался ни к кому конкретно, а шум совсем уже близкого сражения, казалось, его вообще не волновал.
— Он действительно не всесилен… — добавил он ещё тише, буквально себе под нос, не понятый никем, кроме меня. И затем в полный голос, победно и визгливо, на весь зал и скаля резцы: — Мы прорвались!
praeteritum
В не самый замечательный День, Когда Старики Безопасно Добрались Домой, мы снова встречаемся в «Серебряном клыке». Если говорить точнее — вечером. Если ещё точнее — почти ночью, заблаговременно зарезервировав стол в углу.
Меня изрядно мотает, и гл о тка просит добротного глотк а. Дело очередного клиента близко к развязке, но я никак не могу настроиться на кульминационный разговор с его дочерью.
Выдуманные вопросы кажутся пустыми и неправильными, опросная цепь никак не желает выстраиваться в надёжную конструкцию, а на окраине сознания без устали пульсирует совершенно неуместная мысль: «обязательно спроси её, причинял ли хоть когда-то отец или его братья ей боль?». Мысль зудит и чешется, намекая, что в случае утвердительного ответа я не посмею взять положенных денег.