Огнем и мечом. Россия между "польским орлом" и "шведским львом". 1512-1634 гг.
Шрифт:
Думцы попытались заволокитить дело. Составляя Земельный список, они «по боярскому приговору» раздали много казенной земли и теперь боялись пересмотра этих пожалований. Однако Шереметев продолжал слать указ за указом, неустанно требуя списка и печати. В конце концов, Думе пришлось уступить. Так важнейший из рычагов влияния на дворянство перешел в руки царя. Тем временем в Ярославль к нему стали стекаться служилые люди. Одни надеялись на разрешение земельных споров, другие — на новые пожалования. Михаил быстро дал почувствовать дворянам, что все «боярские дачи» носят предварительный характер. Он смело отменял наиболее одиозные думские пожалования и щедро раздавал поместья и вотчины участникам своего «московского похода».
Вскоре
Наконец ситуация улучшилась настолько, что царь и его правительство могли без опаски въехать в столицу. 2 мая 1613 года Михаил торжественно прибыл в Москву. У ворот его встречали Освященный собор «с крестами», Дума, войска гарнизона и посадские жители. Большая часть сожженного поляками города еще лежала в руинах. Колокола звучали лишь с немногих уцелевших звонниц. Мало кто из бояр верил, что Романову удастся усидеть на троне. Слишком тяжелой была ситуация в стране. Никто и представить не мог, что уже через несколько лет новая династия добьется такой власти над Думой, которой не было даже у Ивана Грозного. Правящие именем Михаила сановники ловко используют вражду между боярскими кланами, дворянством и казаками, не позволив ни одному из военных сословий сколько-нибудь существенно ограничить власть государя.
Глава 24.
КОРОНАЦИЯ ЦАРЯ МИХАИЛА.
ВОЙНА С ПОЛЬШЕЙ, ШВЕЦИЕЙ И ОТПАВШИМИ ОКРАИНАМИ.
ДЕУЛИНСКОЕ ПЕРЕМИРИЕ 1618 ГОДА
Коронация Михаила проходила, как бы сейчас сказали, в рабочем порядке. Церемония состоялась 11 июля 1613 года в Успенском соборе Кремля. За неимением патриарха руководил ею Казанский митрополит Ефрем. Шапку Мономаха перед юным царем нес его дядя, Иван Никитьевич. Земские воеводы Дмитрий Трубецкой и Дмитрий Пожарский подавали государю скипетр и державу. Глава Думы Федор Мстиславский осыпал Михаила золотыми монетами.
В Москве все внимательно присматривались к первым решениям коронованного самодержца, пытаясь определить по ним новый курс государства. Михаил не заставил себя ждать. Тотчас после коронации он получил донос о серьезном проступке одного из подданных, за который по закону полагалось суровое наказание.
Царедворцы гадали, что выберет новый государь: заключение или казнь? Но Романов с детских лет намучался в «тюремных сидельцах». Он решил обратить все в шутку… «Вы разве не знаете, — сказал царь сановникам, — что наши московские медведи в первый год на зверя не нападают, а начинают охотиться лишь с летами?»{160} Так молодой самодержец дал понять, что не намерен прибегать к репрессиям без острой необходимости. Впрочем, стоит отметить, что его милости доставались не только виновным…
Удачливые полководцы доромановской России не могли похвастаться долголетием. Иван Грозный казнил главного героя «казанского взятия» боярина Александра Горбатого. Воевода Иван Шуйский, остановивший у стен Пскова вторжение Стефана Батория, был тайно умерщвлен по приказу правителя Бориса Годунова. За два года до подвига Минина и Пожарского братья Шуйские, если верить народной молве, отравили своего спасителя — князя Михаила Скопина. Новый царь стал «нарушителем традиций». Он не только наградил героев «московского взятия», но и сохранил благосклонное отношение к ним на всю жизнь. Стольник Дмитрий Пожарский получил боярство в день коронации Михаила. Одновременно с ним в думные дворяне был произведен Кузьма Минин. Оба земских вождя после этого неоднократно занимали высокие государственные посты. В отличие от многих других сановников Пожарский и Минин ни разу не попадали в опалу. Чины и вотчины остались за ними до самой смерти.
Однако сразу после воцарения Михаила оба вождя ополчения на время отошли в тень. Государь и его окружение стремились проводить взвешенную политику, не делая особой разницы между земскими воеводами и их противниками. Так одновременно с Дмитрием Пожарским в бояре был произведен Иван Черкасский. Прославился он тем, что помогал полякам подавлять то самое восстание москвичей, которое в марте 1611 года возглавил князь Пожарский… Правда, позже Иван Черкасский перешел на сторону патриотов и честно воевал против польского короля. Попытка Михайла Романова примирить между собой вчерашних врагов была вызвана жестокой необходимостью. России предстояла война на многих фронтах сразу, а потому для страны важны были сейчас каждая сабля, каждое копье, каждый ружейный ствол… На юге казаки Заруцкого угрожали Туле, на востоке фактически отложились Казань и Астрахань, на севере шведы продолжали удерживать Новгородскую землю, а с запада наступали поляки. Одновременно с этим по стране бродило множество «воров». Они грабили мирное население, жгли города и никому не желали подчиняться.
Минин и Пожарский, воюя с несколькими противниками, каждый раз концентрировали отборные войска на решающем участке фронта и за счет этого неизменно добивались успеха. Той же тактики старались придерживаться их преемники в правительстве Михаила Романова. И постепенно ситуация в стране начала налаживаться. Еще весной в Свияжске был арестован предводитель «суверенного Казанского царства» дьяк Шульгин. Вскоре он отправился в сибирскую ссылку, а Казань возвратилась под власть Москвы. В конце июня 1613 года в степях под Воронежем московские ратники Ивана Одоевского встретились с казачьей армией Заруцкого. Сражение шло несколько дней и имело, насколько можно судить, неопределенный исход. Потери у казаков были намного выше, однако перед отходом в степи им удалось захватить и сжечь город Воронеж.
Но, несмотря на это, Заруцкий не смог сохранить единство армии. Дон и Терек вскоре отказали ему в поддержке. После отступления из-под Воронежа большая часть казаков отстала от атамана. Основная масса разбрелась по станицам, а свыше 2200 человек перешло на сторону московского правительства. Царь Михаил принял их на службу и отправил под Смоленск против Сигизмунда III. Заруцкий с Мариной, «воренком» и горсткой ближайших сторонников бежали от войск Одоевского в «суверенную» Астрахань. Здесь атаман снова развил бурную деятельность. Вначале он объявил местным жителям, что «бутто литва завладела»{161} Москвой.
Поверив нехитрой уловке, «меньшие люди» и стрельцы Астрахани с честью встретили «воренка». С разных сторон к Заруцкому стекался беглый люд. Атаман заручился союзом с ногайским ханом Иштереком, завел сношения с персидским шахом Аббасом, перетянул на свою сторону Терский городок. Его агитаторы с осени 1613 года пытались поднять в поход на Москву донские станицы. Астраханские гонцы выехали также в Замосковский край и на Белоозеро. Они сумели склонить большую часть действовавших там «воровских» казаков на сторону Заруцкого.