Огнем и мечом. Россия между "польским орлом" и "шведским львом". 1512-1634 гг.
Шрифт:
Характерно, что после оправдания Дионисия Филарет не начал преследовать его противников, а продолжал вести церковную реформу, что называется, «без резких движений». Наступление на ревнителей московской старины шло медленно и аккуратно почти 14 лет, и лишь в 1633 году патриарх повелел конфисковать Уставы, выпущенные при Василии Шуйском. Причина — их издавал «вор и бражник» Логин, который многие «статьи напечатал не по апостольскому и не по отеческому преданию, а своим самовольством»{168}. Таким образом, Филарет не только провел через Священный собор решения, по направлению и новизне сопоставимые со знаменитой реформой Никона, но и сумел избежать при этом даже малейших намеков на раскол.
Еще важнее была начатая патриархом реформа государственного управления. В июле 1619 года руководство Освященного собора явилось во дворец к царю, чтобы обсудить состояние дел в России. Сразу после этой встречи Филарет разослал по городам грамоты, в которых возложил вину за неполадки в стране на «сильных людей». Он предложил обсудить ситуацию с боярским произволом на Земском соборе. В своих речах перед делегатами Михаил и Филарет обещали «о Московском государстве промышляти, чтобы во всем поправити, чтобы все люди нашего государства, по Божией милости и нашим царским призрением жили в покое и радости»{169}. Земский собор 1619 года утвердил предложение патриарха об организации Сыскного приказа, работникам которого «на сильных людей во всяких обидах велели сыскивати…». Программа борьбы со злоупотреблениями властью получила исключительную популярность в народе.
Во главе Сыскного приказа Филарет поставил одного из своих ближайших родственников, князя Ивана Черкасского. Вскоре тот приобрел в народе ту же репутацию справедливого и неподкупного судьи, которая была при Грозном у Алексея Адашева. Новое ведомство не ограничивалось пассивным ожиданием жалоб на бояр и дьяков. По собственной инициативе оно вызывало из провинций выборных представителей, «которые бы умели росказать обиды»{170}. Начав борьбу против злоупотреблений, Филарет постепенно подводил российскую знать к мысли, что закон един для всех и отныне его нарушителей станут преследовать, невзирая на лица. В первой половине 1620-х годов патриарх отнял у аристократов незаконно присвоенные казенные земли. В числе «пострадавших» оказались и близкие к династии фамилии. Так, у племянника инокини Марфы, дворецкого Бориса Салтыкова, Филарет отобрал вологодское поместье в 800 четвертей.
Однако это стало лишь началом коренных перемен. Чтобы лучше понять истинную цель реформ патриарха, рассмотрим вкратце историю доромановского развития российской аристократии. При первых потомках Даниила [61] всеми делами в государстве заправляло нетитулованное боярство. После подчинения Москвой княжеств Северо-Восточной Руси потомки местных династий — князья Суздальские, Ярославские, Ростовские и Стародубские — пополнили Боярскую думу и стали управлять страной совместно со своей близкой родней, великими князьями из династии Калиты. Наконец в XV веке на московской службе появились члены знатных литовских фамилий: Патрикеевы, Щенятевы, Голицыны, Куракины и другие. Иван III был первым великим князем, поставившим во главе своей Думы представителя Гедиминовичей. С этого момента окончательно сложился тот «трехслойный аристократический пирог», который стал одной из причин возникновения Русской Смуты. В центре его находилась боярская группировка, которую Иван IV считал самой опасной противницей своей власти, — суздальская знать.
61
Даниил Александрович, младший сын Александра Невского, первый из Московских князей.
Ее представители ощущали себя «братией» московских царей, а не их слугами. А потому князья Рюриковичи сильнее других сопротивлялись установлению самодержавных порядков. Именно против суздальской знати были в первую очередь направлены репрессии Грозного. Однако даже опричные казни не смогли сломить могущества Рюриковичей. Борис Годунов подошел к проблеме с другой стороны. За время правления страной он уничтожил главную привилегию суздальской знати — службу по княжеским спискам. Эта мера дала нужный эффект — она привела к разобщению уцелевших Рюриковичей. Однако у каждой медали есть оборотная сторона. К тому времени, как падение династии Шуйских поставило страну перед необходимостью выбрать себе монарха, ведущие позиции в Думе заняли выходцы из Литвы — князья Гедиминовичи, без колебаний ступившие на путь предательства интересов России. Имея устойчивое большинство в Семибоярщине, они стали основными виновниками приглашения на царство королевича Владислава.
Затеянная реформа управления не была личной прихотью Филарета. После возвращения из плена старший Романов встал во главе партии патриотов, созданной им еще в 1610 году совместно с тогдашним патриархом Гермогеном. У этой партии за последнее десятилетие накопилась масса претензий к лидерам Думы. И то, что партийные интересы совпали в данном случае с династическими, а на все это наложились еще и личные антипатии Филарета, стало лишь дополнительным стимулом для решительных действий. В свое время Мстиславский «со товарищи» помогли Борису Годунову расправиться с родом Романовых. Затем они отказали в помощи Большому посольству и тем обрекли Филарета на многолетний плен. С согласия возглавивших Семибоярщину Гедиминовичей поляки бросили в тюрьму и замучили тогдашнего главу патриотов, патриарха Гермогена. Естественно, Филарет не мог оставить эти действия безнаказанными.
Однако вел он себя осторожно и шел к цели постепенно. Будучи опытным политиком, старший Романов понимал, к каким катастрофическим последствиям может привести раздор с могущественной аристократией. Прошло почти три года, прежде чем Филарет завершил подготовку ко второй части операции и принялся проводить в жизнь меры, направленные на ограничение власти Гедиминовичей. Сигналом к наступлению на литовскую знать стала кончина главы Думы Федора Мстиславского, случившаяся в 1622 году. Князь Федор умер бездетным, и потому его удельное княжество было ликвидировано. Кремлевское подворье Мстиславского не перешло к новому лидеру Думы, как обычно случалось ранее. Вместо этого царь и патриарх отдали эту землю Пушкарскому приказу. Вскоре там появился склад артиллерийских орудий.
На место Мстиславского Филарет назначил вернувшегося в 1620 году из польского плена Ивана Пуговку Шуйского. Последний в своем роду, князь Иван не зря носил такое несерьезное прозвище. Личностью он был бесцветной, инициативы не проявлял. Неудивительно, что под его руководством Дума вскоре потеряла влияние на государственные дела. Вырвав из рук Гедиминовичей главный боярский пост, Филарет завершил разгром их клана без особых помех. В1624 году после неудачной попытки местнического спора с Пуговкой Шуйским попал в немилость видный член Семибоярщины Иван Голицын. С подачи отца-патриарха царь приказал у этого князя «…за его непослушание и измену поместья и вотчины отписать на себя, государя, и поместья в роздачу роздать, а вотчины ведать во Дворце; а за ним оставить в Арзамасе из вотчины его одно село, которое поменши, а его и его жену сослать с приставом в Пермь»{171}. Еще один лидер литовской знати, Дмитрий Трубецкой, в январе 1625 года отправился на воеводство в Тобольск, что, по сути, мало отличалось от опалы. Однако в этом городе бывший глава правительства прожил всего около месяца. После смерти князя ему на смену прибыл двоюродный брат, Алексей Трубецкой, остававшийся в Сибири до 1630 года. Лучший воевода Семибоярщины князь Иван Куракин попал в опалу еще в 1615 году, до возвращения Филарета из плена. Несмотря на дефицит опытных военных кадров, патриарх о нем не вспомнил и на службу не вернул. Куракин умер в ссылке в 1632 году.
Влияние Думы на дела после 1622 года неуклонно снижалось. В государственных указах все реже встречалась формула «царь указал и бояре приговорили», ее заменила другая — «царь и патриарх указали». Много реже можно было увидеть «царь указал» или «патриарх указал». Документы же, изданные «по боярскому приговору», в 1623—1632 годы практически исчезают из оборота. С падением роли Думы центр управления страной все больше перемещался в приказы. Из кого же состоял чиновный люд раннего романовского периода? Многие историки отмечают, что важнейшую роль в приказах при Филарете играли дьяки, сделавшие карьеру в Тушине. Обычно это объясняют так: основная масса московских чиновников при Семибоярщине служила полякам. После освобождения Москвы эти деятели разбежались из города, боясь мести казаков. На их должности заступили те тушинские дьяки, что служили в земском правительстве Ляпунова, а затем — при триумвирате Трубецкого, Пожарского и Минина. Иногда звучит и другой довод: Филарет Романов сам долгое время был «воровским патриархом», а потому протаскивал в приказы друзей и соратников.
Думаю, причина успешной карьеры тушинцев в другом… Петр Третьяков, Федор Шушерин, Иван Грамотин, Семой Заборовский, Нехороший Лопухин, Федор Апраксин и другие дьяки, сделавшие карьеру при первом Романове, пришли на службу к Лжедмитрию II из идейных соображений. Все они были врагами аристократии. Каждый явился в тушинский лагерь, желая бороться против «злых бояр». Именно такие люди были нужны Филарету, чтобы обуздать родовую знать, заставить ее служить интересам страны и династии.
В результате проводимых патриархом реформ власть сосредоточилась в руках новой группы служилой аристократии, основу которой составили близкие к династии фамилии. В первых рядах правящего круга были родственники Романовых: Черкасские, Салтыковы, Морозовы, Шереметевы, Одоевские, Львовы и Стрешневы. Существенную долю составляли герои освободительного движения: Пожарские, Шеины и другие. Влияние новых аристократов было связано не с думскими постами, а с работой в приказах. Самые важные из них, Приказ Большой казны и Стрелецкий приказ, долгое время возглавлял Иван Черкасский. В его руках находился также Аптекарский приказ, который заботился о здоровье и безопасности членов царской фамилии. Высшие приказные должности занимали и другие сановники Михаила: Ямской приказ долгое время возглавлял Борис Лыков, Дмитрий Пожарский больше семи лет ведал Разбойным приказом, Федор Шереметев — Посольским.