Огненная кровь. Том 1

Зелинская Ляна

— А есть тут другая дорога? — спросил князь, хмуро разглядывая противоположную сторону озера.

Ждать он не собирался. Стоять тут до завтрашнего вечера — ну уж нет, лучше двадцать лишних квардов проскакать в объезд. Князь вообще не отличался особым терпением.

— Дорога-то есть, — мужик поскрёб бороду пятернёй, — только Дуарх не рад той дороге, сплошь ухабы, да коренья, враз в озеро булькнешь на корм рыбам. Но ежели верхами и днём, то можно. Хотя кому как. Кому и верхами, ежели сидит в седле, как пень…

— Ближе

к делу, — Альберт прервал его неторопливые размышления, — где эта дорога-то?

— Ну так это, вертайтесь взад, два кварда или три, да как проедете развилку у трёх сосен, забирайте вправо, там и увидите разъезд у большого камня с трещиной посерёдке. Оттудова ещё вправо. А от того места ещё одна развилка будет, по левую… нет по правую руку забирайте. Да там поймёте, главное, что по над озером езжайте, по над озером…

— А покороче ты объясняться не умеешь? — нетерпеливо произнёс Альберт, оглядываясь.

— Ну, ежели не поймёте, спросите у кого про дорогу в Заозёрье, а оттудова уже дорога на Фесс…

— Разберёмся, — князь только сплюнул в сердцах и развернул коня, ругая про себя дождь, мужика и вообще обстоятельства.

— Премного благодарны и удачного вам дня, — степенно ответил Цинта, приложив ладонь к сердцу, и тронулся следом за Альбертом, ведя за собой ещё двух лошадей с поклажей.

К третьей развилке стало понятно, что мужика надо было слушать лучше, потому что дорога вела куда угодно, только не «по над озером». Пришлось вернуться назад к тем самым трём соснам.

— И что будем делать? — спросил князь, оглядываясь. — Вернуться бы, да оторвать бородёнку этому болтуну!

Вверх уходил каменный склон, в розовых пятнах цветущего безвременника, вниз обрыв, поросший редкими соснами, сквозь которые синим зеркалом поблёскивало озеро. Осеннее солнце припекало вовсю, и тёплый смолистый дух шёл от земли. Насвистывали сойки, белки сновали меж кустами орешника, и ни на одной из дорог не было видно даже захудалого мужичонки, чтобы подсказать, где же тут треклятое Заозёрье.

— А жара какая, — буркнул Альберт, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

— Да, парит знатно, чую, к вечеру будет дождь, — ответил Цинта, разглядывая небо, которое по краю, над озером, уже заволакивала серая пелена. — Может, выберем плохую дорогу, мой князь?

Плохая, не то слово…

Меж валунов и переплетённых корней, усыпанная жёлтой листвой терновника, ухабистая дорога, петляя, спускалась вниз по склону.

— Можно подумать, те хорошие были, — хмыкнул Альберт. — Это, вообще, дорога?

— Ну, хотя бы ведёт к озеру.

Она и впрямь спускалась к воде и шла дальше «по над озером», как и говорил мужик, делая резкие повороты, и то сужаясь так, что едва проехать по двое верхом, то пропадая совсем под ковром из рыжей хвои.

— Ну давай, посмотрим. Вон следы от кареты, а значит, и мы-то уж точно проедем, —

Альберт тронул коня и добавил, разглядывая колею от колёс, — как же мне надоел этот вечный дождь! Эх, Цинта, в Эддаре солнце круглый год, и я только сейчас понял, как мне этого не хватало!

— Почему ты не рассказывал, что у тебя есть семья? — спросил Цинта, поравнявшись с Альбертом.

— Если милый зверинец в Эддаре считать семьёй, то да, она у меня есть, — пожал плечами князь. — Но не думаю, что я хотел бы о ней кому-то рассказывать.

— Они что, все так плохи?

Альберт покосился на Цинту и расхохотался:

— Плохи? Смотря что под этим понимать. Так-то по виду они очень даже хороши. Но ты сам всё увидишь.

— Послушай, я вот всё никак не пойму — если ты князь из дома Драго, зачем тебе все это нужно? Быть лекарем, ну и скитаться вот так? Жить по съёмным домам и зарабатывать на микстурах! Вы же повелеваете огнём!

В Цинте, наконец, взыграло любопытство, и он так и сыпал вопросами. Утренний шок прошёл, да и князь был в благодушном настроении, так что нужно было ловить момент. Когда он узнал о том, что Альберт принадлежит к дому Драго, да не то принадлежит, а внебрачный сын самого Салавара, он просто дар речи потерял, метался, молча собирая вещи по дому, роняя все и спотыкаясь, и бормотал «Охохошечки!», поминая всех таврачьих Богов по порядку.

Четыре месяца прожили под одной крышей, а он и не догадывался! Да Альберт в скрытности просто король королей, не даром ему так везет в картах.

— Мне и впрямь это не нужно, — князь сорвал несколько ягод боярышника и отправил их в рот, — да только, знаешь ли, у бастардов не богатый выбор — что сказали, то и делай.

Он выплюнул косточки и продолжил задумчиво:

— Отец отослал меня учиться, чтобы я стал лекарем, вступил в гильдию и осел где-нибудь в Лиссе, Индагаре или какой-нибудь северной дыре подальше от Эддара и его царственных глаз. Принимать роды и прописывать настойку от колик! Но зря он на это рассчитывал… я не буду лекарем! Теперь-то уж точно.

— И что будешь теперь делать? Ну, когда приедешь в Эддар?

— Стану верховным джартом прайда, — усмехнулся Альберт.

— Ухт! — воскликнул Цинта по-таврачьи. — А ты можешь?

— Могу ли? В теории — да. У моего отца пять законных наследников. И когда пришло бы время выбрать преемника, это место занял бы Себастьян — законный старший сын моего папаши. Но, как видишь, судьба — та ещё продажная девка, вон как всё обернулось. Отец не оставил завещания. И теперь в осином гнезде моего семейства всё стало совсем непросто, мой друг. Кроме моих сестёр и братьев есть ещё мои дяди и тётя, и целая свора племянников и бастардов. И теперь не Себастьян займёт место верховного джарта по велению отца, а тот, кто победит в поединке силы. То есть самый сильный.