Огненная обезьяна
Шрифт:
— Но первый успех для мадьяров оказался и последним. Они не так много потеряли людей в этой атаке, сколько растеряли лошадей. Пришлось переходить к окопной войне, а в ней русские ловчее. Это и сказалось. Некий стрелец по кличке Число, исхитрился подвести тихонько мину под венгерскую позицию, и этим взрывом все и выиграл.
В апартаменте госпожи Афронеры заиграла музыка, но это ничего не значило, эту музыку она взыгрывала для себя, для настроения.
— Сейчас мы подошли к очень важному моменту, Теодор, здесь вам станет понятнее роль судейства. Перед собой вы видите отряд аргентинских гаучо, они оттесняют к мелководному болоту отряд черных прусских гусар князя Гогенлоэ. Гусары спешиваются, и среди
Музыка за стенами эротического чертога госпожи Афронеры стала откровеннее и проникновеннее. Даже я, и даже лицезрея в этот момент мою зеленоглазую прелесть заволновался незнакомым волнением.
— Мы пропустим встречи следующего этапа. Британцы хладнокровно, удушили в объятиях стратегического рационализма ведомых своим божественным снайпером португальцев. За ним устроили настоящую охоту. Ему пришлось с места на место перетаскивать свою аркебузу, уворачиваясь от бесконечных арбалетных стрел. Лишившись своего лидера, южане не устояли. На финальный поединок с британцами вышли немцы. Немцы победили в предполсднем столкновении русских.
Мессир Теодор вдруг громко кашлянул. Зельда коротко покосилась на него, но продолжила говорить.
— Финал получился выдающийся. Во многих отношениях. Не будем рассматривать все интересные обмены ударами, хотя, как показывает практика мастерство участников к концу мундиаля возрастает, появляется опыт, и военная игра становиться впечатляющей. (Зельда с астрономической ловкостью манипулировала пультом) Я о самом главном. Вот этот момент. После нескольких довольно кровавых атак-контратак, немцы задумывают и наносят поразительной силы удар. Видите, отряд алеманских лучников огибает скалу, теперь, если он пройдет по самому краю каменного карниза, то попадет прямо в тыл кельтского становища. Результат этого удара трудно не предугадать: неожиданность, напор, ранее утро, спящая охрана… этот удар мог бы оказаться решающим. Но что мы видим?
— Это судья?
— Это линейный судья, в его обязанности входит следить, чтобы военные действия не выходили за рамки некий границ. Ну, знаете, так же примерно, как нельзя шахматным фигурам выходить за край клетчатого поля.
— Я понимаю.
— И вот этот судья запрещает отряду алеманов выйти на этот карниз. Он считает, что он уже лежит за границами законного боевого пространства. Он ошибается, он, конечно же, искренне ошибается, но логика боя сломана. Йомены Утта Талера успевают проснуться, и из своих жутких луков… Одним словом, немцы терпят поражение, которого, может быть, не заслуживали.
— А кто он?
— Кого вы имеете в виду, Теодор?
— Судья.
— А-а, азербайджанец, есть такой народ на Кавказе. Нет, поверьте в его беспристрастности, никто не сомневается, это его трагедия, а не вина. Более того, если бы он разрешил германцам пройти по этому сомнительному карнизу, и это принесло бы им победу, в страшном неудовольствии остались бы британцы. Эта дорожка по карнизу пролегала по самой-самой границе, и ошибиться было легко.
И тут подает голос дочь-секретарша, в том смысле, что долгожданному мессиру международному комиссару предлагается войти вон в те плавно отворяющиеся врата.
Мессир комиссар решительно встал. Прижал левой рукой к себе Зизу. Все слабые попытки лабонимф и нимфорантов госпожи Афронеры довести до его сведения, что там, куда он направляется, собаки не потребны, он пресек. Казалось бы, все устроилось, но нет!
Зельда попыталась занять свое привычное место экскурсовода, встать впереди гостя, но ей не захотели этого позволить. Это был сложный для меня момент. С одной стороны моя говорливая драгоценность грубейшим образом нарушала регламент, в конфиденциальные отношения гостей с господами, она вмешиваться не имела права, но с другой стороны я не мог позволить этим гермафродитам и незаконнорожденным теням хватать мою жену за руки и становиться у нее поперек дороги. Чувствуя катастрофическое кипение крови, я сделал несколько страшных шагов в сторону возникающего конфликта. Я не знал как его разрешить, но знал, что произойдет нечто неподобающее и ужасающее. Помогла опять она — Зельда. Увидев выражение моего лица и довообразив то, что может сейчас произойти, она мило улыбнулась, и сделала жест, показывающий что она отказывается от своих претензий. Да, и претензий никаких не было. Было рефлекторное профессиональное движение и все.
Мессир комиссар, по-моему, даже и не понял, в эпицентре чего он мог оказаться. Правой рукой он поддернул тяжку промежность и вошел в ворота.
Торжествующие взгляды местной научной челяди обратились на Зельду. Они глядели на нее, как на проигравшую. Интересно, почему это. Ну, уверены они в особых возможностях своей госпожи, но каким образом это поражает в авторитете восхитительную руководительницу пресс-центра?! Нет, слишком много загадок, скорее домой бы, там мы обо всем покурлыкаем под одеяльцем.
Однако, если судить по правильному, под свое одеяло мы попадем не раньше, чем госпожа Афронера выпустит из под своего столь основательно оснащенного мессира. Запасемся терпением. И едва мне пришла в голову эта разумная мысль, как из-за закрытых врат соблазна раздался чудовищный, совершенно негармоничный крик.
О, ОН набросился на нее! — Это читалось в перепуганных лицах сыновей и дочерей госпожи Афронеры, остолбеневших от неожиданности.
Мне тоже было не по себе, потому что я не знал, что мне предпринять. В таких случаях я всегда смотрю на Зельду.
Она хохотала!
Секретарша, Гермафродит, Фоб, Дей еще какие-то девченки вились по громадной прихожей, заламывая руки и уничтожая прически на своих головах. Но никто не смел войти туда, внутрь, в лабораторию. Я показал Зельде, что вполне в силах сделать это. Она запретила мне веселым пальчиком. Счастливый смех продолжал сотрясать ее.
Что ж, подождем. Госпожа Афронера продолжала некрасиво кричать. Ждать оказалось, недолго. Врата распахнулись. И оттуда вылетел Зизу. Причем, с видом победителя. Как будто именно он был производителем этих неожиданных шумов.
А вот и сам мессир. Вид у него был смущенный. Он шел оглядывая свой туалет, поправляя ремень, поправляя то, что он постоянно поправляет.
— Ну, вам понравилось, Теодор?
Гость смущенно покашлял, кликнул Зизу, поймал его на бедро, ласково потрепал по шкуре.
— Спасибо, друг. — Были его слова.
— Теперь можно и в музей! — Заявила Зельда.
Третья глава
Обыкновенная изба. Толстые, серые, рассохшиеся бревна, маленькие окошки, затянутые бычьим пузырем. Налево от избы огород — несколько капустных грядок с соломенным пугалом посередине. От капусты тянуло прохладой. Направо от избы голый двор, усыпанный куриными следами и пометом. Двор полого спускался к овальному пруду. Его поверхность горела в лучах заката, как начищенная кираса. Были еще какие-то строения; овины? сараи? Возле одного из них стояла телега, уткнув в землю единственную оглоблю. У вросшего в землю крыльца — коновязь. Расседланный конь подрагивал шкурой, отгоняя слепней.