Огненный дождь

Субботин Денис Викторович

И всё же – побежали. Не сразу, но побежали и рубить стало легче – в спину бить хоть и подло, но удобнее…

Погоня только начиналась и даже не вошла в раж. Потому и отзывающий их сигнал рога услышали все. И остановились, недоумевая… Удивлён был и Ярослав. Он даже обернулся, теряя время – в сомнении. Нет, всё было именно так – конница, подобно его дружине выметнувшаяся навстречу наступающему врагу, спешно оттягивалась к холму. Боги! На вершине его шла сеча! Базиликанцы невесть как сумели туда прорваться!

– Назад! – заорал Ярослав, враз охрипнув. – Скорее!

Никогда наверное его вои не улепётывали

от врага с такой скоростью… чтобы немедленно оказаться в гуще новой сечи…

Оказывается – прорвались! Отвлекли ударом в лоб, положив несколько сот своих воинов, а в это время с правого, ныне незащищённого ничем крыла ударили акриты. Много их оказалось, никак не меньше тысячи и хотя дружина княжеская была почти вся здесь, при Лютене, удар был слишком силён. Потому и отозвали конницу. Ну, а когда она подоспела, худо стало уже акритам. Многие полегли там, не сумев устоять, многих взяли в плен. Жаль только, порадоваться не удалось. Базиликанцы немедленно возобновили приступ, теперь ещё осторожнее. Измотанные, на усталых конях, дружинники уже не могли повторить свой маневр. И не осталось воевод, чтобы развернуть пешцев, смятённых и усталых. И не упрекнёшь их – целый день боя кого угодно измотает!

Впрочем, многие ещё сражались. Уже бесстройно, каждый сам за себя… И это была агония.

– А что, – пробурчал Рудяк, отирая кровь с разбитых губ, - может, ещё и отобъёмся!

Нет, не отбились…

Минуло два часа, и от приподнятого настроения не осталось и следа. От дружины Ярослава – тоже. Давно уже замолк – на веки вечные – ворчун Рудяк. Раненый тяжело, свалился по ноги наступающим базиликанцам Ждан и его не успели вытащить… Под рукой Ярослава хорошо если семь десятков осталось. Израненных, лишённых стрел и сулиц, с порубленными щитами и в посечённых доспехах… Тяжко! Самое же тяжкое было в том, что многие догадывались – победе уже не бывать, да и отступить не успеют. Был, конечно, шанс – оторваться в темноте. Был… И сплыл. Наверняка уж базиликанцы, сообразившие ударить во фланг, перекрыли и дорогу для отхода…

Именно в этот час Ярослав снова увидел князя Лютеня. Усталый, сам трижды раненный, он пришёл требовать стрелы. И лицом к лицу столкнулся с Лютенем.

– А, ты, сотник… - тихо сказал тот, кажется, затратив немалое усилие, чтобы узнать.

– Да, княже, я! – коротко ответил Ярослав.

– Что пришёл?

– Стрелы нужны. Побольше. И сулиц хоть полсотни!

– А нет! – в глаза Лютеня сверкнула ярость, но тут же погасла. – Целый день сражаемся, потратили! И у князя Буйслава нет… Верно, князь?

Буйслав, оказывается, тоже был здесь – вот почему вновь стало так многолюдно. Мрачный седовласый гигант, он был достаточно заметен, и то, что Ярослав не разглядел его сразу, было вызвано только усталостью.

– Верно! – глухим от усталости голосом ответил князь-тур. – Но продержаться всё равно надо, сотник! До темноты! Потом отойдём к дальнему лесу, а Волки нас прикроют. Князь Волод в курсе… Надо продержаться!

Волки… Волки, сумевшие удержаться на прежних рубежах, так и не отступившие, были последней надежной войска, о них постоянно говорили и в глаза и за глаза ругали воевод, не призывавших Волода Ярославского на помощь. Теперь становилось понятно – почему. Значит, волки будут прикрывать… Что ж…

– Трудно продержаться-то, без стрел! – угрюмо сказал Ярослав. – У меня всего семь десятков осталось. Даже меньше. И раненных среди них – через одного!

– Ты, я гляжу, тоже! – кивнул Лютень на белеющую под шлемом повязку. – Тилла как, справляется?

– Справляется! – вздохнул Ярослав. – Страшно ей, конечно! Баба!.. Но – держится хорошо.

Родовая кровь и впрямь не давала Тилле впасть в истерику или, того хуже, струсить. Хотя за этот день ей довелось увидеть слишком много такого, что девке её возраста видеть не положено. И даже добить троих своих хлопцев, которых невозможно было спасти. Трудно сказать, может чарами Добробога удалось бы спасти Ревеня, которому вспороло живот и выворотило наружу всё его содержимое… Может быть. Но никакой, самый искусный травник не смог бы сделать для него больше Тиллы. И умер он легко, даже не почуяв укола.

– Справляется! – мрачно повторил Ярослав.

– А стрел – нет! – тяжело повторил Лютень. – И не ищи! Обоз пустой – все возы опорожнили! Придётся обойтись мечами да секирами!

– Надо, так надо! – вздохнул Ярослав и, медленно развернувшись, тяжело пошёл вниз. Про себя ругаясь… Лучше бы остался на месте, хоть отдохнул бы. Скоро атака, а у него ноги не держат, секира из рук валится… Впервые позавидовал Яросвету, у которого меч! Секира меча в вдвое тяжелее…

15. Князь Лютень.

Приходил сотник Ярослав, просил стрелы… А где их взять, стрелы-то?! Понятно, без лучников удержать оборону не получится. Но стрелы кончились. Совсем кончились! Придётся на зубах держать холмы, на ярости… Хотя бы и было понятно, что ярости уже тоже не хватает. Устали воины – кто жив остался. И сражение они, гардары, проиграли. Теперь бы унести ноги…

А базиликанцы снова наступают. До того они вообще без перерыва давили, продыху не было, а тут дали полчаса роздыху, после чего снова – всё поле в квадратах их проклятой пехоты. Откуда что берётся! Ведь столько били… видать, не всех добили…

Внизу, готовя своих воинов к последнему для многих бою закричали сотники и тысячники, рядом тяжело вздохнул Буйслав. Пробормотал едва слышно:

– Вот и всё!

– Так думаешь? – остро глянул на него Лютень.

– Думаю! – вздохнул князь-тур. – Видишь же, даже этот твой любимчик, Ярослав, не удержался – пришёл!

– За стрелами! – сердито возразил Лютень, не отрывая взора от медленно надвигающихся арифм.

– За уверенностью набольших! – усмехнулся Буйслав. – Не думаю, что он её получил. И вряд ли получит снова. Боюсь, твоим надеждам не суждено сбыться. Базиликанцы решили не откладывать на завтра то, что могут сделать сегодня. Они добьют нас! И не постоят за ценой!

Он мучительно скривился, словно вдруг заболели все зубы, потом тяжко вздохнул. И тихо, так что теперь уже только Лютень мог слышать, спросил:

– В чём же мы ошиблись? А, Лютень?

Лютень пожал плечами:

– Не ведаю. Вроде и впрямь всё верно делали. И дрались честно, хорошо… Не терзайся, князь Буйслав! Нет в том поражении твоей вины!

– Мы, князья, всегда в ответе! – вздохнул Буйслав. – Всегда, Лютень! Если ты не понимаешь этого, жаль. Поздно уже учиться, медвежонок, поздно! Вот они идут, твои учителя! Спрашивать будут, как выучил урок…