Огненный дождь
Шрифт:
– Сдаваться – не станут! – внезапно возразил Рудевой. – Но время потянут могут. Вдруг главные силы ближе, чем мы думали? Не под Фронфором, а – в одном или двух дневных переходах? Вдруг они всё же сумели вывести наружу гонца?
– Ну, это вряд ли! – почти хором возразили Лютень с Буйславом. Продолжил Лютень.
– Я лично проверял все места, что указывал нам граф Радан! Везде заставы стоят недремлющие! Нет, быть не может, чтобы они прошли!
– Значит, просто тянут время. Надеются, что помощь сама подойдёт! – пожал плечами князь Рудевой. – Всяко надо послушать, что скажет ихний посол!
– Лютень! – немедленно откликнулся Буйслав. – Он из нас всех лучше ведает язык южан.
– Лютень! – кивнул Рудевой. – Слышь, князь! Отправляйся!
Лютень, которому было приятно такое доверие – причём, уже не первый раз – притворно вздохнул. Лицо, впрочем, просветлело, да и видно было – не терпится сорваться с места, да княжеское достоинство не даёт. Сдерживается…
– Ну, так я пошёл! – нетерпеливо прикусив губу, сказал князь-медведь.
– Пусть Род будет с тобой! – кивнул Буйслав. – Смотри, не дай себя обмануть!..
Лютень так обиделся на эту его присказку, что всю дорогу до тех пор, пока не встретился посреди площади с послом базиликанцев – трибуном в дорогой лорике, придумывал достойный ответ. И даже прослушал приветствие, удивлённо и сердито уставился на базиликанца.
– Что ты сказал?
– Я сказал, приветствую тебя, славный воин! Ты стратиг, или может – архонт гардар?
– Я – князь рода Медведя! Меня кличут Лютенем и братья князья уполномочили меня говорить с тобой… Что тебе надо от нас?
– Перемирия! – немедленно ответил трибун. – Я – трибун Ликус, мой господин и вождь – стратиг Роман Гардус моими устами просит перемирия. Два дня, да ещё эта ночь. Не так и много!
– Зачем? – притворно удивился Лютень. – Сдавайтесь сразу, так быстрее и страданий меньше!
– Мой господин и собирается сложить оружие! – вздохнул трибун. – Но он не может один решить судьбу всего гарнизона. А совет ещё надо убедить. Потому – два дня! К вечеру завтрашнего дня мы или сдадимся, или будем сражаться. Соглашайтесь, выгода налицо! Не придётся губить невинные жизни: ни наши, ни ваши! Да и сам замок достанется вам в целости и сохранности!
Тут как раз на площадь, под прикрытием тяжёлой дружинной пехоты выдвинули первые камнемёты. Трибун невольно сглотнул, взглянув на них. Конечно, могучие стены и башни замка выдержат даже более тяжёлые снаряды, какие эти камнемёты не смогут метнуть… Но – ворота рухнут. А потом рухнет и вся оборона. Под гнётом во много крат превосходящих сил гардаров усталые когорты стратига Романа Гардуса не выдержат и двух вигилий. Конечно, прольётся много крови… Но судя по этому яростному и молодому архонту, гардары на эти потери пойти готовы.
– Сутки! – жёстко сказал князь Лютень. – Завтра в это время вы должны будете дать ответ. Иначе – штурм!
Трибун вздохнул и – выхода особого нет – молча склонил голову. Согласен, мол…
11. Стратиг Роман Гардус. Замок Сальма. Поздний вечер 6 дня месяца Вересеня.
Известие, принесённое трибуном Ликусом его командира, стратига Романа вовсе не порадовало. Выходило так, что поутру уже надо бы договариваться о сдаче. Не начнут – гардары заподозрят недоброе, могут начать штурм…
– Что у нас с обороной? – тоскливо спросил он у арифмарха Фома, известного разве что своими богатейшими проастиями 81 , а талантом полководца обделённого совершенно.
Арифмарх, единственный из старших офицеров оставшийся в живых – как раз благодаря отсутствию таланта и бесполезности в обороне, только тяжело вздохнул и развёл руками:
– Да вроде всё готово… Камнемётов, правда, много. Я их все на восточную стену поставил. Там – ниже…
За его спиной тихонько выругался кто-то из восьми живых трибунов. Восточная стена и впрямь была ниже остальных. По одной простой причине – там раскинулся широкий пруд, почти озеро в черте города. Он ещё и ров подпитывал… Там только дурак будет атаковать!
81
проастия – сельскохозяйственное поместье
– Ликус! – брезгливо сморщившись, велел стратиг. – Немедленно начинайте перетаскивать орудия к воротам! К воротам!!! Клянусь Серебряным Лепестком Розы, если из-за этого идиота замок падёт…
– … Прости, кир Роман! – неожиданно прервал его трибун Румус. – Нельзя нам сейчас камнемёты перетаскивать. Гардар потревожим, так они враз штурм начнут! А мы, кажется, к нему вовсе не готовы.
– Мы вообще ни к чему не готовы! – взвился вдруг оскорблённый до глубины души Фома. – На стенах – полно воинов, никто не соблюдает сменности. Стратиотов кормили горячим перед штурмом, многие пробавляются сырым зерном и молодым вином! Трибуны и центурионы 82 ни за чем не следят, в замке много пьяных! Я сделал замечание катафракту, он послал – меня, арифмарха! Своей волей я арестовал его… Почему ты его выпустил, аларх Деметрий?
82
центурион – младший офицер, командир сотни воинов
Аларх, маленький и круглый – смельчак и лихой воин, мрачно посмотрел на Фому. Кажется, ему очень не хотелось отвечать. Или наоборот – хотелось, и очень сильно, ответить что-нибудь погрубее. Смолчал. За него ответил сам стратиг:
– Нам сейчас каждый воин на счету. Ты, похоже, про это забыл?
– Но он оскорбил меня! – возмутился аларх.
– А ты не оскорбляйся, кир Фома! – хмыкнул за его спиной трибун Ликус.
– Много себе позволяешь… букол! – вызверился на него Фома. Впрочем, я понимаю, твои отношения со стратигом…
– Всё! – громко опустил ладонь на стол Роман, вовсе не желавший, чтобы жёсткий разговор перерос в свару. – Помолчите уже, оба! Фома! Ты возглавишь оборону восточной стены. С двумя алами конницы. Трибун Ликус, тебе – оборона ворот. Две когорты возьмёшь. И постарайся всё же перетащить туда хотя бы несколько катапульт. Север возьмёт на себя трибун Румус. Тебе, бан Румус, тоже дам две… нет, три когорты! Там – площадь и стена невысокая. И башен – только две. Ты, трибун Анфий, встанешь с юга. Две когорты тебе. Две – мне, в резерв. Все согласны?