Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
Бри сонно хохотнула.
— Ну, это лучше, чем пис-пис.
Они некоторое время лежали тихо. Потом она мягко, но уже без всяких признаков сна в голосе сказала:
— Ты иногда говорил о своем отце, но я никогда не слышала, чтобы ты упоминал о матери.
Он пожал одни плечом, подгибая колени к ее бедрам.
— Я мало что помню о ней.
— Сколько тебе было, когда она умерла? — пальцы Брианны коснулась его руки.
— Четыре или пять.
— Ммм, — она издала сочувствующий звук и сжала его руку. Некоторое время она молчала, погрузившись в свои мысли, но Роджер слышал, как она сглотнула,
— Что?
— О… ничего.
— Да? — он отнял руку и, убрав в сторону ее тяжелую косу, стал мягко мять ее затылок. Она повернула голову, уткнувшись лицом в подушку, чтобы ему было удобно.
— Просто… я подумала, что если я умру сейчас… Джемми такой маленький, он не будет помнить меня вообще, — прошептала она приглушенным голосом.
— Нет, он будет, — автоматически возразил он, желая утешить ее, даже зная, что она наверняка права.
— Ты ведь не помнишь, а ты был старше его, когда потерял мать.
— О… я помню ее, — медленно произнес он, нажав большим пальцем туда, где соединялись ее шея и плечо. — Только фрагментарно. Временами, когда я вижу сны или думаю о чем-нибудь, я мельком вижу ее или слышу ее голос. Некоторые вещи я помню хорошо, например, медальон, который она носила на шее. На нем маленькими красными камнями были выложены ее инициалы. Камни были гранатами.
Этот медальон, возможно, спас ему жизнь во время его первой неудачной попытки пройти сквозь камни. Иногда он чувствовал его утрату, как маленькую занозу под кожей, но отмахивался от этого чувства, говоря себе, что это всего лишь кусочек металла.
— Это только вещь, Роджер, — в ее голосе прозвучала резкая нотка. — Ты помнишь ее? Я имею в виду, что Джемми будет знать обо мне… о тебе, если все что от нас останется, — она остановилась в поисках подходящих предметов, — это твой бойран и мой складной нож?
— Ну, он будет знать, что его папа был музыкальным, а мама кровожадной, — сказал Роджер. — Ай! — он дернулся, когда она ударила его кулаком по бедру, потом умиротворяющим жестом положил руки на ее плечи. — Нет, действительно, он многое будет знать о нас, и не только благодаря вещам, которые останутся после нас, хотя они помогут ему помнить.
— Как?
— Ну… — он почувствовал, как ее плечи расслабились, и острый край лопатки уперся в его руку. «Она слишком похудела», — подумал он. — Ты ведь изучала историю, не так ли? Ты знаешь, как много можно сказать, изучая даже такие простые домашние вещи, как посуда и игрушки.
— Ммм, — она, казалось, сомневалась, но он подумал, что она просто хотела, чтобы ее убедили.
— И Джем многое узнает о тебе из твоих рисунков, — указал он. «И чертовски много, если прочитает твой сонник», — подумал он. Внезапный импульс признаться, что он читал дневник с ее снами, едва не заставил его проговориться, но он сглотнул слова, уже висевшие на кончике языка. За страхом, что она скажет, когда узнает о его вторжении в ее скрытый мир, существовал больший страх, что она перестанет писать, и ее маленькие секреты будут потеряны для него.
— Думаю, ты прав, — медленно произнесла она. — Интересно, будет ли Джемми рисовать или играть на музыкальных инструментах?
«Если, конечно, Стивен Боннет играет на флейте», — язвительно подумал Роджер, но отмел эту неприятную
— Таким образом, он будет многое знать о нас, — сказал он, возобновляя свой нежный массаж. — Кроме того, он будет видеть себя.
— Ммм?
— Посмотри на себя, — указал он. — Все, кто видят тебя, сразу же говорят, что ты дочь Джейми Фрейзера. И не только из-за рыжих волос. А как насчет меткости в стрельбе? А как вы с матерью любите помидоры…
Она невольно почмокала губами и хихикнула в ответ на его смех.
— Да, я понимаю, — сказала она. — И зачем ты только напомнил о помидорах? Я съела последний на прошлой неделе, а до новых еще шесть месяцев.
— Извини, — сказал он и поцеловал ее в шею сзади.
— Интересно, — произнес он мгновение спустя, — когда ты узнала о Джейми… когда мы начали его искать, ты ведь задавалась вопросом, каким он был? А когда ты встретила его, как он соответствовал твоим представлениям? Был ли он таким, как ты себе воображала?
Она засмеялась несколько суховато.
— Я не знаю, — сказала она. — Я не знала тогда, и все еще не знаю сейчас.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, когда встречаешь живого человека, обнаруживаешь, что он отличается от того, что вы слышали о нем или вообразили. Но все равно ваше представление остается, и оба образа сливаются в один. И наоборот… — она задумалась, — когда вы знали кого-то, а потом слышите что-то о нем, это влияет на то, как вы представляете его, не так ли?
— Да? Может быть. Ты имеешь в виду… твоего второго отца? Фрэнка?
— Может быть, — она пожала плечом, сбрасывая его руку. Ей не хотелось говорить о Фрэнке Рэндалле, не сейчас.
— А твои родители, Роджер? Ты не думаешь, что священник хранил все эти старые коробки, чтобы ты мог позже посмотреть их вещи и узнать о них больше, чтобы эти вещи добавили что-то к твоим реальным воспоминаниям о них?
— Я… да, думаю, это так, — ответил он неуверенно. — Вряд ли у меня есть реальные воспоминания о моем отце. Он видел меня только один раз, и тогда мне было меньше года.
— Но ты ведь помнишь свою мать?
Она, казалось, очень хотела, чтобы он помнил. Он задумался, и его потрясла внезапная мысль. Он никогда сознательно не пытался вспомнить свою мать. Осознание этого принесло ему непривычное чувство стыда.
— Она умерла во время войны, да? — Бри протянула руку и мягко сжала его напрягшееся бедро.
— Да. Во время блица. [234] Бомба.
— В Шотландии? Но я думала…
— Нет. В Лондоне.
Он не хотел говорить об этом. Он никогда не говорил об этом. В редких случаях, когда память вела его к тем дням, он отворачивался прочь. Эта территория была за закрытой дверью, на которой висел знак «Хода нет», и он никогда не пытался войти туда. Но сегодня… он понимал горечь Бри, когда она думала, что сын не будет помнить ее. Отголосок этой горечи звучал за закрытой дверью в его памяти тихим голосом женщины. Но была ли дверь заперта?
234
Бомбардировка Великобритании нацистской Германией в период с 7 сентября 1940 года по 10 мая 1941.