Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
— Вот! — он вытащил глиняный горшок, в спешке ударив его о ножку кровати — слава Христу, не разбил! — и пустил его по полу к Бри.
Она с удовлетворенным звуком усадила на него уже раздетого Джемми. Роджер стал шарить по полу в поисках упавшей свечи, пока она бормотала уговаривающим голосом:
— Хорошо, сладенький, да, правильно…
«Вилли разбили голову… нет, стукнули по голове…»
Он нашел свечу, к счастью, не сломанную и, осторожно обойдя парочку, зажег фитиль от тлеющих углей в очаге. Потом подгреб угли и
— Сходи на горшок, милый? — приговаривала она, мягко тряся его за плечо.
— Сходи на горшок? — любопытство вытеснило из головы Роджера последние еще оставшиеся в ней строки. — Что значит, сходи на горшок? Какое глупое выражение.
Брианна кинула на него сердитый взгляд и открыла рот, чтобы ответить. Но тут Джемми опасно качнулся, клюнув носом.
— Нет, нет! — сказала она, подхватывая его. — Проснись, милый! Проснись и сходи на горшок!
Однако коварное выражение прочно засело в голове у Роджера, заменив исчезающие слова песни, которые он пытался вспомнить.
«Вилли сидел на горшке, Вилли сходил на горшок…»
Он потряс головой, пытаясь избавиться от этих прилипчивых слов, но, увы, стихи исчезли из его памяти. Покорившись, он бросил безнадежное дело и присел рядом с Брианной.
— Проснись, парень. Надо делать работу, — он поднял голову Джемми за подбородок и легонько дунул ему в ухо, пошевелив рыжие прядки, влажные от сна.
Джемми недовольно приоткрыл глаза. Он был похож на маленького розового крота, безжалостно вытащенного из своей темной уютной норы и теперь озлобленно взирающего на неприветливый мир.
Брианна широко зевнула и покачала головой, мигая.
— Если тебе «ходить на горшок» кажется глупым, тогда как говорят у вас в Шотландии? — с раздражением спросила она.
— Ну… Я вспомнил, что мой друг говорил своему маленькому сыну «пис-пис» — ответил он. Брианна громко хмыкнула, но веки Джемми затрепетали.
— Пис, — произнес он очаровано, звук ему понравился.
— Правильно, — ободрил его Роджер и пощекотал Джемми пальцем; мальчик хихикнул и стал просыпаться.
— Пис, — сказал он. — Пис-пис.
— Все что угодно, — сказала Брианна, все еще сердитая, но смирившаяся. — Только закончи скорее, малыш. Мама хочет спать.
— Может быть, тебе лучше убрать его, — Роджер указал на палец Брианны, которым она направляла «инструмент» малыша в горшок. — Ты разовьешь в бедном парне плохие привычки.
— Прекрасно, — Бри с готовностью убрала руку, и маленький короткий предмет тут же выскочил из горшка, нацелившись прямо на Роджера.
— Эй! Подожди… — начал он и успел вовремя прикрыться рукой.
— Пис, — довольно произнес Джемми.
— Дерьмо!
— Делмо! — отозвался веселым эхом Джемми.
— Это совсем не… Ты прекратишь смеяться? — с раздражением спросил Роджер, вытирая
Брианна фыркала и захлебывалась от смеха, и пряди волос из растрепанной косы упали ей на лицо.
— Хороший мальчик, Джемми! — наконец, выдавила она.
Ободренный этими словами, Джемми сосредоточился, наклонил голову и приступил ко второму действию ночной драмы.
— Умница! — произнес Роджер.
Брианна удивленно взглянула на него, прекратив смеяться.
Он сам удивился. Слова вылетели у него ненамеренно, и как только они прозвучали, ему показалась, что голос был не его. Очень знакомый, но не его собственный. Так же как, когда он записывал песню Клеллана, он слышал голос старика, хотя слова произносили его собственные губы.
— Да, умница, — сказал он мягко и погладил мальчика по шелковистым волосам.
Он понес вылить горшок на улицу, в то время как Брианна с поцелуями и восхищенным бормотанием уложила Джемми спать. Выплеснув из горшка, он вымыл руки у колодца и зашел в дом.
— Ты закончил писать? — сонно спросила Бри, когда он скользнул в кровать рядом с ней. Она повернулась и бесцеремонно уткнулась задом ему в живот. Роджеру это понравилась, особенно учитывая тот факт, что она была на тридцать градусов теплее, чем он после уличного холода.
— На сегодня да, — он обнял ее и поцеловал в ухо. Она молча взяла его руки и, подтянув к своему подбородку, поцеловала суставы его согнутых пальцев. Его мускулы слегка расслабились, и он ощутил еле заметное движение их тел, когда они приспосабливались друг к другу. От кроватки доносилось негромкое посапывание; сухой Джемми сладко спал.
Брианна подкинула дров в огонь, и он горел ровно, распространяя тепло и свежий аромат гикори. Время от времени, когда пламя касалось смолы или влажного пятна на дереве, оно испускало треск и искры. Тепло распространилось по телу Роджера; медленно подкрался сон, набрасывая на него свое сонное одеяло и раскрывая ящички его памяти, из которых вываливались мысли и впечатления прошедшего дня, образуя разноцветные кучки.
Сопротивляясь сну, он ворошил эти кучки тут и там в надежде найти ускользнувшие слова песни о Тефлере и вытянуть их в область сознательного. Однако он вытащил не историю про злополучного Вили, а голос. Не его собственный, и не старого Кимми Клеллана.
«Умница!» — произнес голос ясным теплым контральто, окрашенным смехом. Роджер дернулся.
— Что? — пробормотала Брианна, встревоженная его движением.
— Давай, будь умницей, — медленно проговорил он, повторяя слова, как они сформировались в его памяти. — Так говорила она.
— Кто? — Брианна повернула к нему голову.
— Моя мать, — он положил свободную руку на ее талию и прижал к себе. — Ты спросила, как говорят в Шотландии, чтобы заставить ребенка пописать в горшок. Я вспомнил, что она обычно говорила мне: «Давай, будь умницей».