Огненный шар. Книга 2
Шрифт:
– Сейчас может, но на самом деле так оно и будет.
– Хорошо, – согласился Кузьминов. – Будем в городе, один на один сможешь мне все рассказать, что нас ждет дальше, в будущем?
– Тебе смогу, – согласился Жан. – Только тебе одному.
Отряд лесом уходил к Ленинграду. Они обошли захваченный немцами город Колпино и уже под утро приблизились к Ленинграду.
Авиация противника наносила удары по городу один за другим, сбрасывая зажигательные бомбы, чтобы все кругом горело и рушилось.
Жан, стиснув зубы, наблюдал
Со стороны оборонявших город раздавались короткие очереди зениток, которые заглушал рев немецких самолетов.
Жан находился рядом с командиром и постоянно требовал у него оружие.
– Еще успеешь кого-нибудь подстрелить, – говорил Кузьминов.
– Позор будет, если на войне не убью ни одного фашиста.
Командир только улыбался.
– Ты можешь мне прояснить обстановку, которая сейчас творится на фронте? – просил Жан. – Я же должен быть в курсе событий.
– Я и сам толком не знаю ничего, – махнул рукой Кузьминов. – Плохая обстановка. Фашисты наседают со всех сторон, продохнуть не дают, к Москве рвутся. Больше ничего мне не известно.
– Тогда как же ты воюешь?
– Ну, нет, кое-что, конечно, знаю. Кое-что…
– Хотя бы кое-что, – улыбался Жан.
Настало затишье, враг немного угомонился, и Жан подсел к командиру.
– Давай, кое-что… Ты обещал. – Жан приготовился выслушать все, о чем знал командир.
– Блокада началась в начале сентября. Фашисты взяли станцию Мга, окончательно перекрыв железнодорожное сообщение, и замкнули кольцо осады. Тогда же были разгромлены все Бадаевские склады – основной продовольственный резерв осажденного города. С этого и начались все беды. Нашим в город не пробраться. Враг ведет непрерывный огонь с земли и воздуха. Действуют многочисленные вражеские агенты в самом Ленинграде. Город защищают все: взрослые и дети. Все боятся приближения зимы, которая обещает быть суровой. Сталин приказал город не сдавать любой ценой и бросил целые армии для защиты, но пока ничего не получается. Может, до зимы все и кончится?
– Нет, не кончится, – вздохнул Жан. – Город будет в блокаде девятьсот дней.
– Не может быть! Это же почти три года! – У Кузьминова даже упало настроение. – Что же они так будут тянуть?
– Как ни печально, но это факт.
– Слушай, Жан, проберемся в город, обязательно мне все расскажи, – попросил командир. – Может, можно будет что-то изменить еще в этих событиях?
Жан задрал голову и, прищурив глаза, стал всматриваться в прозрачное небо. Оно было ярко-голубое, и от солнца слепило глаза.
Подошел Терехин и присел рядом.
– Кажется, ничего и не происходит, – прошептал Жан. – Войны-то как бы и нет.
– Это только кажется, – вздохнул солдат. – Видишь, «рама» кружит – это самолет-разведчик.
– Так сбей его, у тебя же оружие.
– Ее не сбить… на то она и «рама». Только себя засветишь.
Жан внимательно взглянул в лицо солдата, который сосредоточенно следил за полетом «рамы».
– Я пойду
– Неужели ты меня и вправду за врага принял? – спросил Жан.
– А то как? Много бродит сейчас непонятных людей. Кто их разберет, где свои, а где чужие. Ты лучше мне скажи, знаешь нашего командира или как? Он тебя принял как близкого человека. Я это заметил сразу.
– Молодец, наблюдательный, – одобрил Жан. – Тебе только в разведку ходить, но иногда ты путаешь своих с чужими. Учиться надо такому ремеслу. Разведка – дело серьезное.
– Только не тебе меня учить. Я после войны думаю поступать в военное училище и стану офицером, – сообщил Терехин.
– Войну сначала до конца доведи, а потом мечтай. За это время все может измениться.
– Да?
– Вот тебе и да. Ты же не знаешь, что еще ждет впереди.
– Можно подумать, что ты много знаешь, – возразил солдат.
– Теперь и я ничего не знаю, – согласился Жан и окинул взглядом отдыхающих солдат. – Отряд ваш небольшой? – спросил он.
– С какой целью интересуешься? Я все равно тебе пока еще не доверяю.
– Болван ты, Терехин, – сделал заключение Жан. – Своих надо по запаху различать, а ты кроме махорки ничего и не нюхал в своей жизни.
– Ты ошибаешься, я не курю, и махорка мне ни к чему.
– Ничего, война еще долгая, научишься, – заверил Жан.
– А вот скажи, где брал такие стремные штаны? Я таких в жизни не встречал.
– Много будешь рассуждать – никогда не встретишь. Это вещи для особых людей. В революцию бойцов награждали революционными шароварами, а в наше время – джинсами.
– И что же это за время такое у вас?
– Тебе этого не понять, поэтому не стану ничего объяснять. Умом все равно не поймешь, а мне мое время дороже. – Жан поднялся и потянулся. – Что-то каша ваша совсем бестолковая. Я даже не наелся. Сообрази еще котелок.
– Обойдешься. Дома будешь объедаться. – Терехин тоже поднялся. – Сам откуда будешь?
– Из Санкт-Петербурга, – с гордостью объявил Жан.
– Ну, заливать ты горазд.
– Да с Ленинграда я, что привязался, – тут же исправился Жан. – Помечтать не даешь.
– Твои мечты не в ту сторону направлены, – заметил Терехин. – Вот я, например, из Вологды.
– Ну и флаг тебе в руки.
– А что, если ты из Ленинграда, здесь тогда делаешь? Все ваши там, на защите города.
– Тебя пришел проведать – устраивает?
Терехин удивленно посмотрел на Жана, пожал плечами и сказал:
– Если бы меня моя девушка проведала, я был бы рад. А ты мне зачем? Я как-нибудь и без тебя обойдусь.
– Это понятно, ты же вологодский.
Глава 7
Отряд пробивался в город
Уже вдали виднелись городские дома с темными окнами, вентиляционными трубами и разрушенная железнодорожная колея. Всего около пятисот метров, и, казалось, можно было подняться и просто добежать. Там наша линия обороны. Беспрестанно бьют зенитки, чаще стали свистеть пули.