Огни на дорогах четырех частей света
Шрифт:
Сальвадор Дали
Почти все, что происходит в Кадакесе и его окрестностях, на «Диком Берегу», имеет определенное отношение, прямое или косвенное, к Сальвадору Дали. До такой степени, что даже мойка окон в его доме является событием, в котором иногда принимают участие сам мэр города. А если появляется в Кадакесе иностранный автомобиль, жители, не спрашивая, направляют его к дому художника. Так было и с нами: при виде американской машины, проходивший мимо старик махнул рукой в сторону моря, и два мальчика, игравшие на улице, горланя что-то по каталански, побежали вперед нас, указывая дорогу.
Порт-Льигат, где находится дом Дали, маленький рыбачий поселок на мысу Креус расположен в тихой, живописной бухте. Горный хребет Сиерра Роз, обрывается в море крутыми скалами. Волны размывают и точат их, придают им причудливые формы, отдаленно напоминающие людей и животных, или же – еще больше – какие-то неведомые существа, превратившиеся в камень, еще не успев довоплотиться. Эти сюрреалистические произведения природы похожи на картины Дали. В них часто черпает он вдохновение.
Дом Дали построен на каменистой террасе над морем. Внизу у берега привязана лодка, вокруг плавают белые лебеди. Каким образом акклиматизировались они здесь, привыкли к соленой морской воде? Но здесь, кажется, все возможно. Ведь выросли же около дома, на скалах, чуть прикрытых тонким слоем земли, высокие кипарисы и зеленые кусты, покрытые пышными цветами!
Дом художника с первого взгляда меня разочаровал, вернее – удивил. Я ожидала увидеть здание в стиле ультра модерн, или, может быть, что-то, похожее на циклопическую постройку. Но группа белых домиков, тесно прижавшихся друг к другу, составляющих жилище Дали и Галы, его жены, ничего общего не имеет ни с циклопами, ни с гармонической линейностью архитектурных созданий Корбюзье. Эти белые дома-коробочки в один или два этажа, с красными черепичными крышами, сначала возбуждают даже какое-то беспокойство – и я поняла, почему: они отличаются таким необычайным динамизмом, что кажется, будто каждую секунду могут задвигаться, переместиться, изменить форму.
Дом Сальвадора Дали
Вот как говорит о них сам Дали 16 : «Наш дом вырос путем почкования клеток, как истинно биологическая постройка… Каждому новому жизненному толчку соответствовала новая клетка-комната».
С улицы к двери дома ведет узкая лестница из неровных каменных ступеней – лестница, каких много на Коста Брава. Дверь тоже «обыкновенная», но как только она открывается, «обыкновенное» кончается. Предупреждаю: не пугайтесь тяжелой протянутой лапы белого медведя, вставшего на дыбы – это только чучело! Но присутствие его в передней так неожиданно, что невольно отступаешь. На шее медведя – бирюзовое ожерелье, во много рядов лазурных горошин. У ног его – подставка для зонтиков. На стене висит арбалет. Удобное мягкое кресло около небольшого столика с ножками из кованного железа, на котором стоит телефон – и странно видеть здесь этот обыкновенный черный «деловой» предмет. В углу – большой старинный шкаф, на нем – птичьи чучела. На полу – коврик в виде тигровой шкуры, разрисованный геометрическим «тигровым» орнаментом.
16
Robert Descharnes. «Dali de Gala».
Служанка, открывшая дверь, провела нас в гостиную и просила подождать: сеньор Дали сейчас придет. Мы с интересом принялись рассматривать комнату.
Первое, что бросилось мне в глаза – громадный букет, целый сноп, сухих желтых цветов и по сторонам его, справа и слева, два чучела лебедей, широко распростерших крылья, словно готовясь к последнему полету, своей «лебединой песне». Они стояли на верхней доске библиотечной полки, занимающей почти всю стену и весело пестревшей разноцветными корешками книг. В углу комнаты – массивный дубовый с резными украшениями шкаф и на нем – еще птичье чучело: громадный черный орел, повернув голову в профиль, глядит на лебедей. Птица кажется живой – вот-вот взмахнет крыльями и закружится под потолком или вылетит в окно.
Около камина, справа и слева, две картины, настолько различных «по духу» и по форме, что соседство их кажется подобранным по признаку противоположности. Одна из них – воспроизведение картины Рафаэля. Другая могла быть произведением Дали, раннего периода, судя по краскам и «бес предметности» композиции 17 .
Пока я искала, нет ли на картине подписи, вошел Дали. Он появился со стороны террасы – мне показалось, вышел прямо из широкого окна, выходящего в сад. На нем была синяя замшевая куртка с белыми инкрустациями, орнамент которых в форме геометрических фигур и завитков, как бы «аккомпанировал» форме знаменитых усов художника – с их острыми, похожими на железные шипы, концами. Эти усы придавали лицу вид маски и всей фигуре – какую-то сказочную неправдоподобность.
17
Сюрреализм, художественное течение, к которому примкнул Сальвадоро Дали и одним из столпов которого он является, не «беспредметен»; напротив, он широко пользуется предметом – деформируя его по-своему.
Сальвадор Дали и его картина
Однажды я видела фотографию Дали в молодости, еще без усов: красивое лицо с классическими чертами; но кто узнал бы на той фотографии всем известного Сальвадора Дали? Мне очень хотелось спросить художника, как и когда возникли и стали неотъемлемой частью его лица эти серповидные усы. Ведь, по-видимому, они ему зачем-то необходимы? И мне подумалось: усы Дали – это антенны, они помогают ему ловить где-то – быть может, в астральном мире – идеи и образы.
Дали повел нас лично показывать свое жилище – дом Дали и Галы. Это было очень интересно, ни на что не похоже, кроме, пожалуй, картин самого Дали. Обстановка дома казалась серией его картин.
Вещи. Много вещей, в самых неожиданных комбинациях. Некоторые вещи «необыкновенные», как, например, светящаяся зеленоватыми огоньками голова Будды, другие «обыкновенные» – привычные: мягкие кресла и диваны; вазы с цветами; полки, уставленные множеством предметов самых разнообразных стилей, произведениями различных народов в различные времена – от современности до преистории. Шелковые подушки и подушечки. Клетки с птицами и без птиц; кисейные занавесочки, картины, машины… Но вся мебель и все вещи были распределены с уменьем и вкусом; мне пришло в голову, что комнату, как хорошо скомпанированную картину, можно было бы «перевернуть» – и гармония композиции не нарушается.
Я запомнила особенно две комнаты, в которых было меньше вещей и большее пространство было предоставлено людям. Одна из них – круглая зала с большим камином в глубине, широким мягким диваном вдоль стен и ковром во всю ширину комнаты. Это могла быть зала собраний, приемов, или дружеской тихой беседы при свете горящего камина.
Другая комната – гораздо более скромная, с большим деревянным столом у широкого и высокого окна. На столе в простой стеклянной вазе букетом стояли кисти художника. Рядом – мольберт и на нем картина, над которой работал тогда Дали. Эту картину он назвал «Геликоптер»: крест из четырех широких лучей и в центре его – маленькая человеческая фигурка, как паук в своей паутине. И как паук испускает из себя нити паутины, на которых он держится, так и человечек этот, должно быть, излучает из себя вибрацию света, образующую вокруг него лучи. Путем этой вибрации он держится в воздухе, поднимается, парит, кружится, перемещается – «Геликоптер».
А вот еще более необыкновенное. Но это уже не картина, а «установка»: экран, средней величины, из какой-то блестящей пластической массы; он не гладкий, а шероховатый, состоит из множества крошечных шестигранных пирамидок-кристалликов. Перед ним на низенькой подставке – яйцо. Самое обыкновенное куриное яйцо. Оно отражается на экране и там происходит превращение: отражение повторяется, множится – это уже не одно яйцо, а много-много яиц.
«Геликоптер»