Огню плевать
Шрифт:
— А ты, выходит, сюда здоровье после ночной гулянки поправить пришел?
— Ну да… у парней всегда лечево найдется… мы вчера знатно убалбесились…
Справа, перегородив мост и бранясь с «аркадниками», все еще бестолково суетились «лекари». Бредущие по параллельным орбитам зеваки с интересом глазели на допрос Лепестка, немало морд я заметил и в окнах самой «Аркады». Но никто ожидаемо не лез и, уж тем более, не снимал на гаппи, потому что за такое «болтушку» могли и отобрать. Вместе с лапой, на которую она надета.
— Откуда у такого дерьма, как ты, Лепесток,
И прислушался к собственному голосу — готов ли применить умения, если таковые потребуются? Пока не совсем…
— Тебе-то какая разница, мудила? — вдруг гневно вскинулся Кринго, и даже оскалил зубы.
Я ударил его еще раз. Без особой силы, но кастетом в челюсть, так что какое-то время твердой пищи пареньку не жевать. Лепесток захрипел, закрылся лапами и перевернулся на бок.
— Хамить не нужно.
— Ладно… ладно… байши… мой жуб…
— Откуда у вас нашлись деньги на дом Черных Юбок?! — спокойно повторил я.
— Кароч… мы провернули одно дельце, — неохотно проскрежетал Лепесток, ощупывая опухающую челюсть. — Рупий подняли чутка… Ничего трудного, и без мокрухи, Стаей клянусь!
Я подался вперед, ощутив на загривке неприятный холодок будущих неприятностей.
— Что за дело?
— Терю, отвечаю, тебя это правда не касается, — страх и боль в глазах мелкого уличного бандита вдруг сменились чем-то еще, и я вдруг понял, что для раскопок именно этого дерьма без «низкого писка» не обойтись. — Ты знаешь законы улицы, терю… и ты не тупомордый, так? Так что если слухи не врут, и тебя реально опекают «Дети», то лучше забери вопрос…
Я показал ему край жилетки и задумчиво пожевал губу. Насчет «нет правил» я, конечно, погорячился. Но чужую правоту признавать умел.
— Яри-яри, так это правда… — зачарованно пробормотал Кринго, не отрывая взгляда от черно-желтых клеток. — Ну дела…
— Гладкий, — напомнил я, поигрывая кастетом. — Уютный дом. Что еще?
— Да ни*уя, — вздрогнул Лепесток, жалостливо косясь на беспомощных дружков. — Только не заводись! Пришли мы, оттянулись… Гладкий остался с кукуга[1], он по этому синтетическому делу с детства слюни роняет… Хорошая самка, ничо не скажешь, толково сработанная… в общем, он ее купил надолго и сразу с комнатой. Уходил я один, и уже ночью начались звонки от его долбанутого папашки…
— И ты свалил без приятеля?! — прищурился я, наклоняясь к чу-ха сквозь дурман из страха, мускуса и «карамели».
— А чо бы и нет?! — скривился Кринго. — Гладкий взрослый малый.
Я отстранился и с трудом удержался, чтобы не сплюнуть.
Организм окончательно успокоился, извинился за дерзкий ультиматум и предложил вечером опрокинуть пиалку-другую. В честь незапланированных занятий бегом и ударного укрепления сердечно-сосудистой системы. Но чтобы обязательно керамическую, и с листиком гидропонной мяты на донышке, как в Юдайна-Сити пьют только самые отмороженные, кто не блеванет от опасного запаха. Ну и единственный человек, разумеется…
— И тебе
— А он пропал? — удивился Кринго. — Байши, терю, мы тут все только и делаем, что пропадаем. И ваще это не впервой… Отоспится да появится, с какой стати истерику развели?!
Самое обидное, что в словах крысеныша было очень много истины. Процентов на сто, если навскидку.
— Почему побежал от меня?
Ловкая смена темы отвлекла Лепестка от собственного вопроса.
— Да еба… ты себя со стороны-то видел, терюнаши? — Чу-ха мелко захрюкал в приступе нервного смеха, но почти сразу скривился от боли в боку. — В общем, только как другу, сисадда? Дельце то, про которое я упомянул, но говорить не стану… Я думал, ты за него кусаться пришел.
Его уши вдруг прижались, когда между ними промелькнуло запоздалое озарение:
— Ой, Ланс, только не подумай, я тебе чем угодно отвечаю, мы «Детей» никак не задели! Отвечаю со всем уважением к Нискиричу, вашу казоку это вообще не трогает! Улица живет, как умеет, сам знать должен…
Глядя ему в глаза, я медленно кивнул.
Конечно, я мог бы хорошенько тряхнуть уродца, причем прямо тут, на виду у десятков прохожих и «гнилохвостых». Тряхнуть и понять, где поганец врет, а где говорит правду.
Но пульс все еще постукивал в висках, да и публичная засветка талантов не казалась гениальной идеей. Значит, придется навестить уютный дом. И уже после, если понадобится, снова отловить Лепестка, отвести в укромное место и…
— Ладно, бегунок, можешь валить.
Я поднялся на ноги и скинул кастет в карман.
— Я правду сказал, отвечаю… — с обидой пробормотал Кринго, тоже понимаясь и отряхивая со штанин налипшие обертки.
— Проверю.
Лепесток поморщился, прикоснулся к ребрам и заковылял к дружкам, его хвост обреченно волочился по бетону. На матерого пасюка, способного обмочиться от страха и при этом хладнокровно и достоверно врать, он в моих глазах определенно не походил.
«Гнилохвостые» мгновенно обступили приятеля. Похлопывали по плечам, предлагали дури, расспрашивали обо мне, при этом не забывая шипеть и плеваться в сторону «белого терюнаши».
Подмигнув шпане, я бочком добрался до ближайшей лестницы и спустился на самую нижнюю орбиту «Аркады». Вслед мне неслись проклятья, угрозы и летел мелкий мусор. Молодые крысы визжали, скакали и потрясали обрезками труб. Не спеша надевать капюшон, я следил, как бы кто из малолеток не выхватил ствол, но больше никак реагировать не спешил.
На угрозы и брань мне было наплевать. Если бы за каждое оскорбление в свой адрес я получал по десять юнов, то уже давно бы стал миллионщиком…
Помахав «гнилохвостым» с первого уровня, я шагнул на площадку перед игровым центром. Ряженые рекламщики перед входом расступались, с опаской поглядывая наверх, откуда все еще доносились визг и шипение.
— Малолетние дебилы, — пробормотал я себе под нос.
Оставалось надеяться, что с возрастом это поколение поумнеет, как всегда и бывает. Потому что иначе это чудесное гнездо обречено на деградацию и вымирание…