Огонь без дыма
Шрифт:
– Не говори так об Ираде! – Велдон вдруг сжал кулаки. – Она – моя служанка, и между нами…
– Ничего нет, – завершил за него Томас. Криво ухмыльнулся и добавил: – Пока нет. Приятель, я ведь видел, как ты на нее глазел. А еще я заметил, что ты ей тоже нравишься. Поэтому хватит просиживать свой зад на моих креслах. Вали домой и по дороге купи, что ли, ей цветов. Девушки любят подобную ерунду.
– Да, но… – запротестовал было Велдон.
– Вали, – с нажимом оборвал его Томас. Чуть мягче добавил: – Да не переживай ты так за меня, увалень! Я в норме. Физически,
– Физически ты в норме, а душевно? – спросил Велдон, скептически изогнув бровь.
– Это уже сложнее вопрос. – Томас горько хмыкнул. Подхватил со столика начатую бутылку и сделал несколько глубоких глотков прямо из горла. Потом небрежно утерся рукавом и глухо завершил: – Но тут ты в любом случае не помощник, друг мой. И никто не помощник.
– Время лечит, Томас, – робко заметил Велдон.
– Еще одна банальность – и я дам тебе в морду, – сухо предупредил Томас. – А если осмелишься выдать какие-нибудь слова сочувствия – то выкину прямо из окна.
Как ни странно, но Велдон ничуть не обиделся от такого обещания. Напротив, на его губах затеплилась слабая улыбка. Даже я украдкой усмехнулась. Узнаю Томаса!
– Ладно, тогда я пошел. – Велдон отправился к прихожей. Но на полпути остановился и обернулся к Томасу, который вновь приложился к бутылке. Попросил: – Ты это… Альберту только не цепляй.
– Не буду, – на удивление легко пообещал тот, баюкая бутылку у груди, словно маленького ребенка.
Велдон как-то нерешительно переступил с ноги на ногу. С сомнением глянул на меня – а потом все-таки развернулся и вышел.
Спустя неполную минуту я услышала хлопок двери, доказывающий, что Велдон действительно покинул дом.
– Наконец-то, – буркнул Томас и вновь приложился к бутылке. Затем даже не сел – рухнул в ближайшее кресло и вытянул перед собой ноги.
Ох, сдается, Томас успел набраться. Он еще слишком слаб, а выхлестал столько бренди за такой короткий промежуток времени!
– Ни слова о выпивке! – сурово предупредил меня Томас. – Если желаешь прочитать мне нотации – то лучше сразу иди к себе. Иначе я наору на тебя. И ты обидишься. – Запнулся и почти беззвучно добавил: – Опять.
Что это? Неужели я в самом деле слышу в голосе Томаса виноватые нотки? В таком случае это странно, даже очень. По-моему, он просто не умеет просить прощения, какую бы пакость ни натворил.
– Ты себя действительно хорошо чувствуешь? – с иронией осведомилась я.
Томас опустил голову. Задумчиво провел подушечкой большого пальца по горлышку бутылки.
– Да погано я себя чувствую, – после долгой паузы выдохнул он. – Мерзко и отвратительно, Аль… – дернул кадыком и вдруг исправился: – Точнее, Альберта.
Мои брови сами собой поползли на лоб.
Томас назвал меня полным именем? Ох, как бы за целителем не пришлось срочно бежать! Неужели у него опять жар?
– Я самовлюбленный идиот и тупица, – негромко сказал Томас. – Такое отвратное существо, которому стыдно руку подать. Даже не представляю, как ты могла так долго меня терпеть рядом.
– Томас, ты о чем? – Я сделала несколько шагов к креслу, в котором развалился лорд Бейрил.
– Я о том, как вел себя с тобой. – Томас поднял бутылку и качнул ее, словно любуясь переливами света в толще темно-янтарной жидкости. – Помнишь, как Тегрей вытребовал у меня разрешение на поцелуй с тобой?
Я испуганно вздрогнула. Ну вот, начинается! Не хочу обсуждать это с кем бы то ни было. И уж тем более не хочу говорить об этом с Томасом.
– Конечно, помнишь, – сам ответил он за меня. – Такое предательство разве можно забыть? Альберта, будь я тогда на твоем месте, то не знаю, что бы сделал со мной. Пощечина – самое меньшее, что я заслужил. Велдон обещал набить мне морду. Надо бы ему напомнить об этом. Пусть не стесняется. Да бьет посильнее, чтобы я на всю жизнь это запомнил.
– Но в итоге мы все-таки отыскали Эдриана, – несмело напомнила я. – И раскрыли заговор против короля…
Томас вдруг запрокинул голову и громко расхохотался. Правда, смех его был далек от веселого. Напротив, это прозвучало настолько тоскливо и зловеще, что я покосилась в сторону прихожей, как никогда жалея об уходе Велдона.
Ох, как бы в самом деле за помощью бежать не пришлось! Конечно, Томас и в обычном состоянии весьма эксцентричен, но сейчас он бьет все рекорды по странностям в поведении. Уж не двинулся ли он умом из-за гибели Джессики?
– Альберта, в этом вся ты. – Томас прекратил смеяться так же резко, как начал. Уставился на меня с непонятной жалостью во взгляде. – Милая, скромная, тихая провинциалка. Я повел себя с тобой как последняя скотина – а ты стараешься утешить меня и успокоить. Да тебе бы рявкнуть на меня в полный голос. Отхлестать по щекам с гневным воплем – как ты мог, подлец? Разрыдаться, наконец, навзрыд.
– И что это мне даст? – спросила я с недоумением.
– Не знаю, что даст тебе, но я после этого хоть немного перестану ненавидеть себя, – честно ответил Томас.
– Слушай, Томас, я не сержусь на тебя, – сказала я.
Правда, тут я немного кривила душой. На самом деле я злилась на Томаса. И злилась сильно. Но прошла уже неделя с тех пор, как мы завершили расследование. Поэтому эмоции по поводу произошедшего немного улеглись.
И потом, меня всерьез тревожило душевное состояние Томаса. Если я скажу, что до сих пор обижаюсь на него, то как он отреагирует? Слишком он взвинчен сейчас.
– Зато я сержусь на себя. – Томас покачал головой. – Знаешь, Альберта, тебе будет неприятно это услышать, но… Понимаешь, будь на твоем месте тогда Джессика – Тегрей не посмел бы и словом обмолвиться ни о чем подобном. Потому что в этом случае я бы наплевал на короля и на все прочее и все-таки вышвырнул бы его из окна. И Тегрей прекрасно понимает это.
– Вот как, – медленно обронила я, ощутив, как сердце закололо от слов Томаса, а глаза как-то странно защипало.
Еще одно подтверждение, что он меня не любит. Казалось бы, это давно не новость для меня. Но менее больно от этого не становится.