Огонь и сталь
Шрифт:
— Сейчас поплаваем, потом покушаем и спать, — заговорщицки прошептала она, и детеныш согласно зашипел. Маленькие все хорошенькие, особенно каджиты. Магессе как-то повезло увидеть крошечного котенка, еще слепого, трогательного и беззащитного, но его мать, поймав взгляд наглой человеческой женщины, оскалилась и прижала своего звереныша к себе. Деметра с удовольствием заполнила бы весь Дом Теплых Ветров детьми… и Убежище тоже, если бы места не хватило, но… ее недуг поставил крест на возможных сыновьях и дочках. И сейчас, купая Чешуйку, она чувствовала взгляд мужа, полный умиления, нежности и затаенной боли.
— Знаешь, у одной моей… знакомой был ручной морозный паук, — девушка прижала к
— Ручной паук? — Онмунд непонимающе нахмурился. — Да ты шутишь! Кому в голову придет держать такую мерзкую и опасную тварь дома?!
— Ну, не скажи, он был очень милым. Даже немного пушистым. Но дело не в этом, — магесса опустилась на стул и принялась скармливать удовлетворенно заворчавшему малышу кусочки мелко нарубленной оленины с луком. — Его звали Лис. Думаю, и нашего хвостатика можно назвать так же. А что? Мы все еще не знаем кто это у нас, а Лис подойдет и мальчику, и девочке. Все же лучше, чем Уна, — магесса недовольно поморщилась, с ужасом ощущая, как внутренности окатывает вязкий холод голода. Со всеми этими заботами она совсем позабыла о еде! Нюх блондинки обострился, во рту пересохло, а теплый запах мужа буквально кружил голову!.. Деметра глубоко вздохнула, борясь с собой изо всех сил, продолжила кормить Лис. Запах малыша был не так соблазнителен. Хладнокровное… то ли дело ее муженек. Теплый, кровь северная, чуть густоватая и отдает снежноягодником… магесса жадно облизнулась. Ее глаза вспыхнули серебристо–серым пламенем.
— Ты же не думаешь назвать ребенка в честь паука? — задорно хохотнул маг, но тут же замолчал при виде изменившегося лица жены. Девушка кусала губы, тяжело дышала, а на руках сквозь снежно–белую кожу начали проступать вены. Норд осторожно двинулся к ней, но стоило Довакин повернуться к нему, как сердце юноши пропустило удар — глаза цвета расплавленного серебра пылали настоящим звериным голодом. Онмунд замер. До этого он ни разу не видел Деметру такой… оголодавшей. В мокрой, льнущей к телу льняной рубашке, с распущенными золотистыми волосами и жадным блеском во взгляде она казалась одновременно невинной и искушенной. Как сама принцесса даэдра… она гипнотизировала мужа, еще мгновение — и колдун упал бы перед ней на колени, подставляя горло и умоляя запустить клыки в его тело, отведать его крови… но девушка вдруг резко тряхнула головой, судорожно хватая ртом воздух. Онмунд мог лишь беспомощно смотреть, как она зажимает рот ладонью и сжимает кулаки, силясь справиться с жаждой.
— Я… мне нужно на воздух, — выпалила она. Сунув Уну или уже Лис в руки мужа, вампирша принялась судорожно натягивать на себя платье. Кое–как приведя себя в порядок, она бросилась к двери, на ходу обувая туфли. — Я скоро вернусь.
Хлопок дубовой двери вывел Онмунда из забытья. Несколько секунд глядя в пустоту, маг не двигался, лишь прижимал ящерку к себе. Малыш притих и поджал хвостик, мелко дрожал. Норд завернул его в овечью шкуру и уложил на постель.
— Спи, — выдавил он, — засыпай, а я… мы скоро придем, не бойся.
***
Офицер Братьев Бури сразу заприметил миленькую блондиночку, такую нервную, разгоряченную… наверняка, служанка из дома ярла, которая перебрала с медом. Вон как щечки раскраснелись. Девушка выскользнула из таверны, и северянин, мысленно вознося хвалу Дибелле за такую удачу, поспешил за ней. Какая девка откажется Брату Бури, освободителю и борцу за свободу? Уж из одного патриотизма любезной быть обязана.
Он зажал ее за
— Ну, красавица, согреешь храброго воина? — пропыхтел мужчина, стаскивая с головы выдубленную медвежью голову. Луна отражалась в глазах девушки, словно наполняла их серебром. Тонкие ломаные черные линии вокруг ее губ, которые казались ему разводами помады, оказались вылезшими венами, из-под верхней губы показались клыки, острые словно кинжалы. Разомлевший от вина и похабных мыслей, северянин даже не сразу понял, кого он держит в объятиях. Тонкие белые руки легли ему на шею, сдавили с невероятной силой, будто пытались выдавить из него жизнь. Мужчина захрипел, вцепился в хрупкие запястья, перед глазами поплыло, и звезды на небе отчего-то взорвались ослепительно белыми вспышками, осыпая искрами Фолкрит. Брат Бури не сразу почувствовал, как острые клыки впились в его шею, как легко лопнула кожа, и кровь, горячая, остро–соленая, окропила губы вампирши. Она жадно урчала, глубоко и рвано дышала, раздирая ногтями грудь воина, обнаженную в вырезе рубашки. Он был еще жив, когда она насытилась и разжала руки. Мужчина упал на траву, едва слышно скуля и прижимая ладони к ране. Земля впитывала темно–багровые капли не менее охотно, чем напавшее на него даэдрово отродье.
— Помогите… — прохрипел он, — кто-нибудь… Стендарр, Мара, Акатош… Талос!.. — слова перемежались с бульканьем крови, покидающей его тело, со свистами, вырывающимися из груди Брата Бури. Тьма смыкала вокруг него клыки безжалостно и неотвратимо, и вот впереди показались холмы Совнгарда, и Тсун, приветственно улыбаясь, протянул к нему руки, принимая сына Скайрима в чертоги Шора, как вдруг норд словно провалился в пропасть… летел вниз, все глубже и дальше под зловещий смех Ситиса, сжимающего его тело в своих костлявых руках…
***
— Свен! Эй, Свен, ты куда пропал? — голос женский, визгливый, вызывающий нестерпимый зуд в ушах, донес до нее ветер. Деметра вжалась спиной в стену, скрываясь в тени ярлова дворца. У ее ног захлебывался кровью, хлещущей из растерзанного горла, Брат Бури, хотя душа его была уже на полпути в Царство Пустоты, а торопливые шаркающие шаги и запах давно немытого тела все приближались. Довакин торопливо вытерла рот и подбородок, скорее размазывая кровь и оставляя на лице алые разводы. Паника нарастала в ее душе. Из Фолкрита не выйти, стража только караул сменила. У таверны — пьяные дружки ее ужина, а какая-то девица подходит все ближе и ближе… ветка хрустнула под чьей-то ногой, бретонка зашипела и вскинула руку, но ее безжалостно заломили магессе за спину. Девушка яростно взвизгнула, но широкая ладонь, пахнущая календулой и горноцветом, зажала ей рот. Магичка извивалась, брыкалась и лягалась, но ее держали крепко. Наконец, ей удалось ударить неприятеля по ноге и со злорадным удовлетворением услышала его стон боли.
— Прекрати, провалиться тебе в Обливион! — прорычал Онмунд. — Это же я…
На секунду Довакин расслабилась, обмякла в его объятиях, но уже через мгновение разъяренно взглянула на мужа. Его лицо выделялось в ночном полумраке бледным пятном.
— Зачем ты пошел за мной?! Что тебе… ты… ты все видел? — блондинка отшатнулась, прижимая похолодевшие руки к груди, но колдун вновь грубо привлек ее к себе.
— Тише, нам нужно уходить, — мягкая льняная накидка легла на плечи магессы, капюшон скрыл окровавленное лицо, — скорее, пока тебя не увидели.