Огонь сильнее мрака
Шрифт:
– Давай! – закричала Джил. – Давай… Аптекарь!
«Ах вон оно что, – подумал Джон. – Вот, значит, кто у нас аптекарь. А ведь всё сходится. Прогма же – кунтарг. Для него под человека замаскироваться – раз плюнуть. Ну и ладно. Неважно. Неважно. Здесь песок… Где вода где вода… Век меня не забыть… Век меня не забыть. Здесь никого…»
Потом всё исчезло.
***
Серое утро Дуббинга мало-помалу вливалось в окно. Внизу, на улице нарастал обычный городской шум: голоса разносчиков, свистки и пыхтение мобилей, цоканье копыт, возгласы кэбменов. Один раз засвистел констебль, послышались выкрики,
В девятом часу у входной двери раздались шаги – пришел почтальон. Деловито потоптавшись на лестничной площадке, он просунул в ящик сложенный лист «Времени», а следом с гулким шелестом упал толстый журнал «Еженедельного Зеркала»: была суббота. Почтальон одарил газетами соседские двери и ушел на следующий этаж. Там на него яростно затявкала собака – склочное маленькое животное, атаковавшее все, что превышало его размеры в несколько раз. Лай был визгливым, заливистым, почтальон давным-давно ушёл, а собачонка все никак не могла успокоиться, и, слушая этот лай, Джон понял, что обратно заснуть уже не получится.
Он вздохнул и потянулся всем телом. Пить больше не хотелось, и это было чудесно. Вчера, едва они оказались дома, Джил первым делом уложила его в ванну и пустила холодную воду, а Джон, извернувшись, подставил рот под струю. После десятого глотка он сблевал, Джил стала ругаться, а Джон стал пить снова, и его опять вырвало, но он не оставлял попыток, в третий раз пил уже медленно, сдерживаясь, и тогда, хвала мертвым богам, всё прошло как надо. От воспоминаний Джона передернуло. Он совершенно не помнил, как очутился в постели. Похоже, сюда его притащила Джил. Кстати, подумал он, неужели… Протянув руку, он привычно нащупал рядом тонкое плечо. Да, всё было верно. Рядом спала в одежде Джил – верней, секунду назад еще спала, но, почуяв его прикосновение, мгновенно пробудилась, резко села и уставилась на Джона во все глаза.
– Проснулся, – прокомментировала она. Джон кивнул.
– Хорошо, – сказала Джил и зевнула, сощурившись. – Цельные сутки спал. Ох!
Она снова упала на спину.
– Жрать охота, – сказал Джон первое, что пришло в голову.
– Ты встать-то сможешь? – озаботилась Джил.
– Заодно и проверим, – отозвался Джон и осторожно привел себя в вертикальное положение. Рёбра ныли, тяжестью отзывалась голова, но в остальном он был как новый. Ну, почти как новый. Побриться бы не мешало, подумал он, проведя рукой по щеке. И да, да, сортир, о, как же мне надо в сортир…
Он долго, с наслаждением справлял нужду, потом с неменьшим наслаждением плескал водой в лицо и брился. Лезвие драло кожу, но все равно это было здорово. Ополоснувшись, Джон с минуту изучал в зеркале результат. Н-да, добрый человек сыщик, рожа-то опухла, красная вся, обожжённая. Посижу-ка я дома, решил он. Деньги есть: задаток, что выдал Хонна, почитай, нетронутым остался. Эх, Хонна, Хонна. Последний мёртвый бог. Но каков, однако, Прогма, он же Аптекарь… Так, надо бы пожрать и обсудить дела.
На кухне он застал Джил. Русалка мрачно изучала совершенно пустой буфет.
– Всё выгребли намедни подчистую, – отметила она.
Джон вспомнил, как они собирали мешок с провизией.
–
Джил с грохотом захлопнула дверцы буфета.
– Долго, – сказала она. – Пока собёрешься, пока сходишь. Ещё готовить потом. Айда в кабак.
– Пошли, – согласился Джон.
Они спустились на улицу. На набережной, в пяти минутах ходьбы, была недорогая харчевня для простой публики. Тощий официант покосился на Джонову побитую физиономию, но безропотно принял заказ, так что уже через десять минут им принесли свежие оладьи, кашу и на удивление хороший кофе. Джон набросился на еду и стал выедать кашу из миски, откусывая от зажатой в левой руке оладьи, а Джил смотрела на него, подперев щеку рукой. Когда Джон доел, русалка, не говоря ни слова, подвинула ему свою миску, и Джон, удивляясь себе, слопал кашу Джил. Отдуваясь, выхлебал кофе, похлопал по карманам. Подозвал давешнего официанта, спросил пачку сигарет и коробок спичек. Официант исчез на минуту, потом принес требуемое – вместе с аляповатой керамической пепельницей. Джон прикурил, блаженствуя, втянул полную грудь дыма и жутко закашлялся. Справившись с кашлем, он принялся курить маленькими скупыми затяжками. Джил тоже взяла сигарету.
– Ну, – сказала она, жмурясь от дыма, – тебе, наверное, всё по порядку?
– По порядку, – кивнул Джон. Девушка вздохнула.
– Аптекарь… Он ко мне пришел. Две недели назад заявился. В человечьем облике, конечно. Всё, как я уже говорила: чёрные волосы, небольшого роста. С порога завёл про то, что не хочет Гильдию приплетать. Мол, дело большой важности. Еще дал понять… Словом, знал, что я – ублюдок.
Джон кивнул:
– Всё ясно, кунтаргов нынче никто не жалует. Прогма к тебе пошёл, потому что не боялся. Знал, что ты его не заложишь властям.
– Прогма?
– Мне он так представился.
– Когда?
Джил смотрела на Джона, приоткрыв рот. Забытая сигарета исходила дымом, зажатая между пальцев.
– Когда мы в первый раз встречались, – недоуменно ответил Джон. – Ах да… я же тебе не рассказывал.
Джил покачала головой:
– Ну ты и темнило.
Джон смущенно прочистил горло.
– В тот вечер, когда ты меня, гм… спасла… В общем, я был в отключке, и попал в Разрыв.
– Куда?
– В это место, откуда ты меня вчера вытащила. Ну вот, там я встретил нашего глазастого приятеля и немного помог. Его виноград хотел сожрать, а я вытащил. Так и познакомились.
– Виноград?!
– Пакость зелёная, что там растёт, – проворчал Джон. – Не знаю, почему так называется. Прогма говорит, кислая. Подозреваю, он эту дрянь первым слопать примеривался.
Джил недоверчиво кивнула. Потом криво улыбнулась:
– Глазёнки у него потёшные, конечно.
Джон фыркнул:
– Да уж.
Они помолчали, глядя друг на друга. Джон уже забыл, каково это – смотреть на Джил долго и без помех. Это было прекрасно.
– Вот, значит, откуда у тебя маяк в то место, – заметила, наконец, Джил. – Песка набрал, небось, полные карманы. Тогда, в первый раз.
– Точно. Но ты давай дальше рассказывай.
Джил раскурила погасшую сигарету.
– Дальше, – затягиваясь, сказала она, – дальше просто. Аптекарь мне сказал, что есть такие па-лотрашти. Которые делают валлитинар. Правильно говорю?.. Ну вот. Сказал, что ему позарез этот валлитинар нужен. Со мной обещал поделиться. Я стала допытываться, откуда такие сведения. Он признался, что давно живет и давно ищет зелье. Я тогда ему: а сколько это – давно? Он: ну, довольно давно. Я: а все-таки? Он: да лет пятьсот уж как. Я тогда: так ты, господин хороший, сам-то человек будешь? Он лыбится: да не совсем. И – облик свой принял. Который с шестью глазьями… Я сперва обалдела. Ну, а потом чего, привыкла. И не такое видала. Он ещё сказал, что, мол, способностей у него мало. Вот только ходить может там, где других смерть ждёт. Я сперва не поняла, но теперь-то ясно, что он тогда имел в виду.